— Святые угодники, — я врезал себе ладонью по лбу, — Что за идиотизм?!

— Вот и я думаю, что забегаюсь и забуду.

Хоть Кир в своем уме.

— Так, гони адрес и телефон в Москве.

Я все это быстро исправлю. Нелепая случайность. Чертова жертвенность. Не прокатит.

— Слушай, Крис, у тебя все равно завтра съемки, — опять влезла Ники, — Поезжай к себе. Уже поздно, завтра все решите.

Любовники переглянулись, и я понял, что мне здесь больше ничего не скажут.

Я уже развернулся, чтобы выйти, но не смог сдержаться:

— Ники, я все маме расскажу, — не мог не съерничать.

— Мама в курсе, — отбрила сестрица.

Я поднял руки, сдаваясь, и оставил их наедине.

Сказать, что я плохо спал этой ночью — ничего не сказать. На Софи в одночасье свалились месячные, высокоинтеллектуальная порнуха с моим участием, газетчики и мой испорченный (по версии Донны) имидж. Она была на гране срыва уже при первом осложнении, но я был рядом, чтобы выбить из нее эти глупости. А теперь лишила меня этой возможности. Но это ненадолго. У меня будет три дня в конце недели, чтобы смотаться в Москву. Если понадобится, я запакую ее в чемодан и вывезу контрабандой. Хватит бегать. Довольно. Я не собираюсь ждать еще два года до очередного пересмотра моего дела, в надежде на амнистию.

Утром позвонил Кир.

— Слушай, у тебя ведь выходные с пятницы?

Какой шустрый. Уже все уточнил.

— Я собирался слетать к тебе на родину.

Мне, конечно, важно мнение Кира, но терять драгоценные дни вдали от Софи я не собирался.

— Послушай меня и не перебивай, — начал Орлов.

Я поморщился от тона всезнайки, но весь обратился в слух.

— Соня сейчас не в Москве, а у мамы. Если ты попрешься туда один, то найдешь кучу приключений на свою звездную задницу. Кроме того, как только тебя запалят в аэропорту — а тебя непременно запалят, — Соня рванет воплощать в жизнь самую свою идиотскую мечту.

— Какую? — я не выдержал и вставил вопрос.

— Автостопом через всю Сибирь. Думаю, ты в курсе насколько опасны голодные дальнобойщики.

— Ты шутишь?

Софи, конечно, с приветом и странная местами, но неужели чувство самосохранения у нее настолько атрофировано.

— Такими вещами не шутят. Она еще два года назад собиралась. Я тогда еле отговорил, — если Кир втирал очки, то очень убедительно.

— Слушай, но я просто не могу сидеть и ждать у моря погоды, — нервы сдали, и я повысил голос, — Она меня даже слушать не стала. Я не могу ее потерять снова из-за всех этих имиджевых глупостей.

— Придется подождать, Крис. В любом случае, у тебя съемки. Ты же не можешь их бросить.

Блин, терпеть не могу, когда он прав.

— Я в пятницу заеду за тобой на площадку, покумекаем, что к чему. Окей?

— Окей, — я смирился.

Но не сдался.

Вечером в пятницу Кир, как штык объявился на студии. Я углядел на заднем сиденье три упаковки пива и понял, что разговор будет долгий и продуктивный. Не сразу сообразил, что мы едем в пригород, а не к нему или ко мне.

— Ты куда меня везешь? — не то чтобы я не доверял, но интересно.

— Совхоз «Светлый путь».

— Чего? — не врубаюсь я в этот русский юмор.

— Говорю, не переживай. Тут у приятеля баня простаивает. Он домой умотал, разрешил потусить. Ты ведь не был в русской бане?

— Нет.

Наверно, я плохо скрыл свое скептическое отношение к этой русской забаве, потому что Кир рассмеялся.

Мы въехали на огороженную территорию, где возвышался трехэтажный особняк.

— Это и есть баня?

Кир заржал снова. Чутье подсказывало, что сегодня я буду задавать много глупых вопросов. Нас встретил смотритель и повел огородами (там действительно был огород) к маленькому деревянному домику.

— Кир, куда ты меня привез? Что за фазенда?

Почему-то хозяин этого дома мне представлялся толстым наркобароном, который предпочитает питаться свежесобранной клубникой.

— Мда, каким же ограниченным космополитом ты оказался, Мэйсон, — Кир опять улыбался, — У человека тоска по прошлому. Он сам, между прочим, тут все возделывает. С женой на пару. Огород — это для русских лучшая терапия. Фазенда, хах.

— Бред какой-то, — буркну я в куртку.

— По мне, так бред — это пить чай по часам, — парировал Кир и открыл дверь деревянной домушки.

Боже праведный. Там было жарко, как в аду. Он что решил меня сварить? Я топтался, не решаясь войти.

— Не дрейфь, — Кир поставил пиво на стол, втащил меня внутрь, — Раздевайся.

Я выкатил глаза.

— Клянусь, я тебя пальцем не трону, — продолжал веселиться он.

— Только рискни!

Я потихоньку привыкал к жаре. Без одежды стало более-менее комфортно. Стянув джинсы, я прошел в следующее отделение, где стоял стол и деревянные табуретки.

— Орлов, куда ты смотришь?

Он пялился мне чуть ниже пояса. Сволочь еще и гогочет, словно я какой-то половой инвалид. Хотя все совсем наоборот.

— Слушай, если завидно, то не стоит так ярко это показывать.

— Откуда это? — прокашлял Кир прыская и ткнул пальцем прямо в моего младшего брата.

Что за нелепое веселье?

— Мама с папой очень старались, — я не мог не похвастаться.

— Придурок, я про трусы. Сонин презент?

— А… — мои русские трусы, совсем забыл, — Да. Соня дарила.

— Понятно, — с этими словами он впихнул меня в маленькую комнатку с деревянными полками.

Вот уж это точно ад. Я взглянул на Кира глазами дезертира.

— Пять минут посидим для начала.

Он ткнул пальцем в песочные часы с рисками, которые висели на стене. Влажный горячий воздух тяжело проникал в легкие, но приятно обволакивал горло. Я сел на нижнюю полку склонив голову на руки. Каждую минуту Кир заботливо интересовался: «Нормально?». Я утвердительно мычал. Орлов первый вышел из ада в ад-лайт. Я качнулся, вставая.

Похоже, пять минут прошли.

— Аааааааааааааааааааааа!!! — Орлов окатил меня из шланга ледяной водой.

— Нормально-нормально, — смеялся он, толкая меня на табуретку.

Я лишился дара речи от этого контраста.

Что за люди?

Что за чертова баня?!

Как ни странно, в теле появилась приятная легкость и очень захотелось выпить. Кир протянул мне пиво. Я хлебнул и понял, что жизнь налаживается.

— Ну? Жив? — Орлов ухмылялся, прикладываясь к горлышку.

Я только покивал.

А процесс мне нравился все больше. Не знаю, сколько заходов в парилку мы сделали. Я сбился после пятого. Алкоголь ударил в голову, но ледяная вода держала в тонусе.

Смотритель притащил картошку с грибами и шашлык. Мы уплетали мясо, не заботясь о приборах, брали руками, а картофель задевали ложками, хохоча, как помешанные.

— Ой, Мэйсон, оказывается из тебя можно сляпать приличного русского мужика, — похвалил Кирилл.

Мы опять торчали в парной.

— Расскажи это своей подопечной.

Подопечная, черт. Я же подписался на эту поездку, чтобы поговорить о Софи, а сам напился, наелся, напарился, кайфую.

— Не поможет. Она будет до победного жевать свои интеллигентские сопли. Зациклилась, что мешает тебе и все. Не сдвинешь.

— А может просто я ей нафик не уперся?

Подсознательные страхи повылазили наружу.

— Ты перегрелся что ли? — Кир вытолкал меня наружу и опять обдал холодненькой.

Мы вышли на улицу покурить. Нет, я не перегрелся, скорее переволновался и слетел с катушек.

— Слушай, ну как можно было так уехать? Она же просто сбежала. Без причины, — продолжал я свою исповедь.

— Ага, она и твой член на себе женила без причин, — Кир опять хихикал.

— Что?

— Ты в курсе, что значит надпись у тебя на трусах? — он приподнял бровь

— Значит, что я красавчик.

— Ой, кто ж тебя так надул? — Орлов сложился пополам от смеха, — Уж не Сонька ли?

Я кивнул.

— Крис, там написано «женат».

Пока я шел обратно за стол на лице играла глупая улыбка, перемешанная с полным непониманием. Вылакав от радости еще полбутылки одним глотком, я спросил:

— Ну это ведь не просто так? Это же намек!