Пока…

Я покорно принял бокал.

Софи присела рядом.

Вот и что мне делать?

Ждать?

— Жарко, правда?

Она потянула за ленту пояса. Халатик соскользнул с ее плеч.

Я ничего не мог с собой поделать. И, в общем, не хотел. Дыхание участилось, когда на ней осталась только легкая, полупрозрачная кружевная черная сорочка.

— Пей, — подсказал мне самый прекрасный искуситель.

Я послушно опрокинул в себя содержимое бокала, чувствуя, как по телу разливается тепло и желание. Желание содрать с нее эту тряпку и все вспомнить.

Софи потянулась к столику за вторым бокалом.

— Ты же не пьешь.

— А кто сказал, что я буду пить?

Она опустила в бокал палец, не прерывая визуального контакта. Обвела пальцем губы, слизала капли коньяка. Опять коснулась янтарной жидкости, провела влажную дорожку по шее, отодвинула кружево.

Я смотрел, как кролик на удава, не смея отсрочить собственную кончину. Ее грудь освободилась из черного кружевного плена. Софи опять запустила пальчик в бокал, обвела контур сосков, которые моментально превратились в острые наконечники стрел, что направлены мне прямо в…

Определенно, эти брюки мне жмут.

Черт. Черт. Черт.

Интересно, а можно кончить от бесконтактного секса?

Наверно, но это не мой вариант.

Дыши, Крис, дыши.

Вместе с воздухом изо рта вырвалась мольба:

— Софи.

— Тшшш…

Она поставила бокал на столик, взяла из вазочки конфету.

Я кролик, точно кролик.

Она проглотит меня, даже не потрудившись пожевать.

Одно мягкое движение, словно бросок пантеры и Софи уже верхом на мне. Прямая, как струна, ее ноги напряжены, попка почти не касается меня. Она скорее стояла на коленях, а не сидела на мне. Ее руки поднялись к голове и освободили волосы от зажима. Шелковый водопад рассыпался по плечам.

Глубокий вдох. Не могу отвести взгляда.

— Закрой глаза, — попросила она.

Не хочу. Но слушаюсь.

— Выпей еще.

Остатки коньяка обожгли горло.

Я почувствовал, как она наклонилась ко мне. Что-то мягкое и теплое скользнуло по моим губам. Не в силах сдержаться облизнулся.

Шоколад?

Да.

Она растопила его у себя во рту для меня. Сладость оттенила коньяк.

Но мне этого мало.

— Еще, — попросил я хрипло.

Она раскрыла мои губы языком, толкая почти полностью растаявший кусочек шоколада мне в рот.

В памяти всплыла Каннская встреча, где я так же изощренно пытал ее лаймом.

Рядом не стояли те первые изучающие поцелуи. В тот вечер я веселился, но сегодня мне определенно не до смеха.

Наши языки растопили шоколадную массу, оставляя лишь сладость и жар. Софи оторвалась от меня, слизывая с уголка рта остатки сладости.

Я больше не могу.

Руки сами поднялись, чтобы обнять, притянуть ее ближе. Софи шлепнула меня по ладоням, отстранилась, ухмыляясь.

— Без рук.

Что?

Ну как так?

— Малыш, пожалуйста.

Я как капризный ребенок.

Желаю, хочу, дайте потрогать.

Что она сотворила со мной опять?

Я снова не в силах спорить, покорно опустил руки. Закинул их за голову, создавая иллюзию расслабленной позы.

Если это шоу, то досмотрю все до конца.

Лишь бы не кончить от ее выкрутасов.

Софи снова скрутила волосы в жгут, распустила. Пальчики заскользили вниз по шее, плечам, забирая с собой лямки сорочки, останавливаясь на груди.

На ее лице полуулыбка.

Так, наверно, черти улыбаются в аду, когда жарят грешников.

Мои губы сжались в тонкую линию, зубы скрипнули.

Сорочка мягкими складками собралась у нее под грудью. А шаловливые пальчики переключились на подол, поднимая его, открывая моему взору…

О — МОЙ — БОГ!!! Она без трусиков.

Дважды два — четыре. Пятью пять — двадцать пять. Шестью шесть…

Черт!

Ее пальцы…

Они…

— Детка, — заскулил я.

Наверно, это не вежливо, не смотреть в глаза даме при разговоре, но не могу оторваться.

— Ммм… — протянула Софи, отвечая мне.

Или это она так стонет от удовольствия? Ее пальчики раскрыли мягкие складочки, выставляя мне на обозрение все свое естество.

— Софи, я не пойму, ты надо мной издеваешься?

А взгляд словно приклеился к ее пальцам, которые медленно пробирались к клитору.

— Ну, тебе же это нравится.

Маленькая засранка. Все она знает.

— Кажется, кто-то нарывается…

Мне надоело.

Я хочу сняться в этом кино, а не просто смотреть.

Ее пальцы наконец нашли клитор. Софи застонала.

— Кажется, кто-то слишком много болтает, — прошептала она.

— Доиграешься. Накажу…

Я потянулся к своему ремню, пуговица, молния. Свобода, дружище, сейчас мы ей покажем, почем фунт изюма.

— Настучишь мне своей дубинкой по лбу?

Она опять выгнулась, поймав пальцам нужный темп, продолжала себя поглаживать.

— И не только по лбу. И не только настучу, — пообещал я, освобождая свой член от плена одежды, взял его в руку.

Софи была слишком увлечена собой, не обращала внимания на мою возню со штанами.

Вздрогнула, когда головка коснулась влажного входа.

Я аккуратно провел вверх-вниз, отталкивая ее пальчики. Она выгнулась назад, нашла ладонями мои колени для опоры, подалась бедрами навстречу ласкам.

— Мы так не договаривались, — проскулила она, но при этом даже не пыталась мне помешать ласкать ее.

— Ты сказала только про руки… — напомнил я находчиво.

— Ммм.

— Кажется, тебе это тоже нравится?

Протяжные стоны стали лучшим ответом.

Я заставил себя сосредоточиться только на ее ощущениях. Задевая головкой горячую влагу снизу, распределял ее, разглаживая мягкие складочки. Обрисовал контур клитора, задерживался, слегка надавливая.

Ее стон, вдох.

И теперь она меня просит:

— Пожалуйста, еще…

Софи закусила губу, запрокинула голову. Мне вдруг показалось, что она сейчас сломается и я придержал ее свободной рукой за спину. А сам продолжал рисовать узоры на ее влажной плоти.

Стоны сменились криками.

Софи оттолкнулась, нависла надо мной, упираясь ладонями в спинку дивана. Между криками она мимолетно касалась моего рта губами. Я почти чувствовал ее возбуждение на вкус.

Ткань дивана позади меня скрипнула, Софи задохнулась. Я прижал головку к клитору, продлевая ее удовольствие. Моя рука скользнула по спине. Конечно, она тут же вздрогнула.

Да, малыш, я помню все твои эрогенные зоны. А эта моя любимая.

— Черт, — выругалась она еле слышно и резко опустилась, вбирая меня целиком.

— Черт, — повторил я невольно.

Промолчать не мог. Неужели, я внутри? Неужели прижимаю ее к себе, чувствую каждой клеточкой горячую бархатную кожу?

Ее ладони заскользили по моему лицу. Губы подарили сладкий поцелуй.

Интересно, а мне уже можно ее трогать?

Она не против, значит мне можно все.

Что это? Сорочка. Она так и осталась болтаться у нее на талии шелковым обручем.

Я подцепил ее пальцами и потянул вверх. Софи подняла руки, помогая мне. Наконец я вижу ее. Губы сомкнулись вокруг соска. Он все еще хранил аромат коньяка. У меня закружилась голова.

Софи немного приподнялась и опустилась.

Мой стон, ее вздох.

Я сжал ее ягодицы, помогая подняться выше и плавно опуститься. Она вцепилась в мои плечи и начала раскачиваться сильнее, быстрее. Опускаясь, Софи то срывала с моих губ поцелуй, то касалась языком шеи, то кусала плечи.

Я чувствовал, что она уже близко и отпустил свое желание в свободное плавание. Софи немного отстранилась, замедлилась, и я накрыл ладонями ее грудь, любуясь самой восхитительной наездницей на свете. Она еще смаковала последние вспышки оргазма, сжимая мня внутри, двигаясь неспешно, когда я догнал ее.

Софи прижалась щекой к моей макушке, ее пальцы запутались в моих волосах.

Я аккуратно уложил ее на диван, смахивая волосы с лица, покрывая поцелуями алые щеки. Губами ощутил, что она улыбается.

Ну что смешного в сексе? А?