Мы сидим на широком подоконнике в длинном коридоре университета. Сбросив обувь, забрались на него с ногами и прижимаемся к прохладному стеклу. За окном уже темно, только фонари горят. Тихо, спокойно вокруг. Кто-то все еще учится, но большинство студентов разошлись по домам. У нас тоже должна сейчас идти лекция по истории искусства. Мы уже находились в аудитории, разложив перед собой конспекты, как вдруг представшая перед нами преподавательница, потирая покрасневшие глаза и сжимая ворох салфеток в руке, неожиданно прогнусавила:

— А хотите бесстыже прогулять эту пару? Предупреждаю, я сегодня слишком слабохарактерна, апчхи! и о вашем прогуле никуда сигналить не буду.

Неслыханная удача! Всех, конечно, как ветром сдуло! Никогда на моей памяти студенты из аудитории быстрее не исчезали! Заскочив в буфет, мы купили с Ирой по бутерброду и устроились на подоконнике секретничать.

Подруга склоняет голову, пока слушает мои сбивчивые откровения. Рыжие пряди при этом спадают ей на нос и она, смешно отфыркиваясь, отбрасывает их с веснушчатого лица. Пока я говорю, она оперативно расправляется со своим бутербродом и теперь, стоило мне замолчать, спрашивает:

— Вы проходили в школе по природоведению такой цветок, венерина мухоловка называется?

Мотаю головой. Что-то не припомню.

— Очаровательный, необычный цветочек. Красный внутри и зеленый снаружи. Так вот, это создание привлекает к себе насекомых красивым красным пигментом, а также ароматной субстанцией, напоминающей нектар. Когда насекомое садится на цветок, он захлопывается и потихонечку переваривает своего гостя.

— Фу, — морщу нос, вообразив себе эту картину. — Почему ты сейчас об этом вспомнила? Планируешь испортить мне аппетит, чтоб мой бутер отобрать?

— Нет вообще-то! Твой парень разлюбезный мне сильно напоминает этот самый цветочек. Привлекательный прикид, но только для того, чтобы заманить в свои сети такую чудесную девочку, как ты! А потом слопать!

Она легонько щелкает меня по носу. Ее слова звучат так феерично и неправдоподобно, что на всякий случай уточняю:

— Ир, ты ведь мне не из зависти это говоришь?

Она смеется.

— Тю! Еще спрашиваешь! Конечно, я завидую и даже не скрываю! Я бы и сама хотела, чтобы ко мне подкатил какой-нибудь мажорчик и увез меня в голубую даль на алых парусах! Но моя зависть никоим образом не мешает смотреть на ситуацию трезво и тебя оберегать! Понимаешь?

Киваю и улыбаюсь в ответ. Ира честная, за это ее и люблю. Если завидует — говорит открыто, если злится, то все об этом знают. Но и если нужно узнать адекватное мнение со стороны, то она для этого наилучший кандидат. Доедаю свой пирожок, облизываю губы и задумчиво говорю:

— И Влад мне то же самое талдычит. Родители наоборот уверяют, что Макс — моя самая большая удача. Выигрыш в лотерею. Вот и думай, кто из вас прав!

Ира смеется и несогласно качает указательным пальцем.

— Тут и думать нечего! Я права, конечно! И Влад тоже! Сама посуди! Нам с Владом от Макса ничего не светит. А твой отец сразу сказал, что парень влиятельный, тендеры распределяет. Твой предок — лицо заинтересованное, а значит и не слишком объективное!

— Даже если вы и правы, как мне с папой разговаривать? Все мои предчувствия и мелкие огрехи Макса для него не в счет!

— Ну так мы ж никуда не торопимся! Ты пока сильно своим бизнесменом не увлекайся! Понаблюдай за ним сначала, познакомься с его родней, с друзьями! Оцени его поведение в разных обстоятельствах. Вот и наберутся доказательства для отца. Сама увидишь!

Мы встаем с подоконника и идем к гардеробу одеваться. Помимо сегодняшних учебников, я набрала в библиотеке дополнительных книг по архитектуре. Рюкзак распух от солидных фолиантов и теперь сильно врезается в плечи ремнями. Скидываю его и несу в руке. Теперь уже лямки врезаются в ладонь и я недовольно морщусь. Орудие пыток какое-то! Если бы Влад шел рядом, он бы обязательно водрузил этот балласт себе на плечо! Но его здесь нет и его отсутствие обидно царапает настроение. Роняю рюкзак на пол и с досадой его пинаю. Проскользив пол метра по скользкому линолеуму, он останавливается. Со вздохом вскидываю его на спину и догоняю подругу.

Уже надевая куртку, крутясь перед зеркалом в вестибюле, Ира вдруг интересуется:

— Ну что, нашел твой Влад себе девушку?

— Не знаю. Вроде нашел. Но кто она, пока не сказал.

Вижу, как в зеркале отражается фирменная Ирина улыбка, с многозначительно приподнятыми бровями. Означающая: «Ага! Я так и думала!»

— И не скажет, пока ты с Максом мутишь!

— В смысле? При чем тут Макс?

Но она лишь пожимает плечами. Объяснять и не собирается. Ненавижу, когда она так делает! Говорит «А», а «Б» говорить отказывается.

Мы обнимаемся и расходимся в разные стороны. Ира живет почти в центре города, а я в спальном районе, и домой мы ездим с разных остановок. Вскоре подъезжает полупустой автобус, и я забираюсь на заднее сидение, поближе к окну. Еду и потерянно разглядываю мелькающие мимо пятиэтажки. Старые хрущовки — в такой моя бабушка раньше жила. Их все время в порядок приводят. То фасад реновируют, то трубы новые проводят. А дома все равно ломаются: сегодня одно откажет, завтра другое. Так и наши отношения с Максом. Все время их чинить приходится. Только одну неприятность исправим, как уже другая на подходе. Без передышки ремонтируем. Надолго ли нас хватит? Набираю номер Макса. Его обрадованный голос греет сердце. После первых приветствий предлагаю:

— А давай мы с тобой на этих выходных к твоим родителям съездим?

Слышу долгую паузу. В ней громко звучит невысказанное недовольство. Наконец, он кисло интересуется:

— Зачем это тебе?

— Как зачем? Хочу познакомиться с твоей семьей. Хочу с твоей мамой на диване сидеть и твои детские фотки рассматривать! Обещаю, на самых откровенных буду зажмуриваться!

Он мой шутливый тон не поддерживает и не одобряет. Отвечает, как будто топором отрубает. Каждое слово — отказ с жирной точкой.

— Мира. Я не собираюсь тебя с ними знакомить. Нас связывают не слишком приятные воспоминания. Надеюсь, ты поймешь.

Бормочу, что да, пойму. Вновь прошу:

— Давай тогда с друзьями куда-нибудь сходим в субботу?

— Это значит, что одного меня тебе уже мало?

Строгий голос режет на части. Упрекает, обвиняет в том, чего нет. Мы скомканно прощаемся.

Хорошо ему. Когда что-то не нравится или не устраивает, заявляет просто: «Неприятные воспоминания. Ну ты же поймешь!» И ожидает, что я отступлю. Все приму и шагну навстречу. Буду кроткой, послушной, безропотной. В душе чувство протеста нарастает. Однобокая какая-то выходит справедливость! Для него слишком удобная! Если с ним останусь, мне всегда по такому сценарию жить придется? Всю жизнь?

Набираю номер Влада. Отвечает почти сразу. Голос встревоженный почему-то.

— Мира? Привет! У тебя все в порядке?

— Да, — подтверждаю с мрачной решимостью. — Хочу навестить родителей Макса без его ведома. Поможешь мне это провернуть?

Мы с Владом уже пол часа, как в дороге. Он за рулем, а я на соседнем сидении за штурмана. Держу телефон, включив навигатор, просчитываю направление дороги. Непривычно. Несколько месяцев общаемся, а впервые с ним вместе куда-то едем.

Сегодня пятница. Мы пропускаем последние лекции перед сессией. Было совестно просить об этом Влада, но я дошла до пределов своей терпеливой эмпатии, за которой кончается лощеная дипломатия, и начинаются бои без правил.

Пятничным утром поток машин интенсивный. Неотрывно смотрю в боковое окно. По соседней полосе нас обгоняет синяя легковушка. К заднему стеклу прижимает свой носик улыбчивая девочка. Крошечной ручкой мне машет, что-то пытается сказать. Машу ей в ответ.

Проезжаем памятник Русалке. Жадно вглядываюсь в узкую полосу моря. Оно сегодня выглядит неприветливо под серым, нахмуренным небом. Воинственно гонит к берегу пену на оголенные нервы камней. Ежусь неуютно. Очень надеюсь, это не знамение, намекающее на предстоящий прием!