И сейчас на пороге моей квартиры стоит, в краску вгоняет. Надо бы его пригласить, радушно встретить. Это ведь закон гостеприимства, мамой в мою кровь впечатанный. Улыбаюсь робко и приглашаю пройти. Влад протягивает мне цветы, букет розовых хризантем, снимает куртку и говорит с улыбкой:

— Знаешь, о чем говорят хризантемы на языке цветов?

Мотаю головой и Влад заявляет:

— Ты крепкий орешек, детка, но я умею ждать!

Прыскаю от смеха, не удержавшись.

— Я тыщу раз хризантемы маме дарила, потому что это ее любимые цветы! Фу, Влад, ты все мои подарки маме опошлил!

— Прости, — глаза его тоже смеются. — Не знал. Я вообще-то твои любимые пирожные принес, твоя мама на кухню их унесла. Мы их увидим еще? Она сильно сладкое любит?

Смеюсь невольно и успокаиваю дорогого гостя:

— Тебя теперь ожидает масштабное чаепитие. Мама сейчас весь этот столик вкусняшками заставит и, пока ты все не съешь, живым от нас не уйдешь. Это грузинское гостеприимство, детка! — делаю смешной жест рукой.

Влад подходит ко мне и обнимает, прежде, чем я успеваю отстраниться. Шепчет на ухо:

— Мне тебя не хватало, смешнулька.

Прижимаюсь на секунду лицом к его груди. Вдыхаю его родной запах, чувствую литые мышцы под знакомым свитером из верблюжьей шерсти. В его крепких объятиях всегда защищенно и уютно себя чувствую. Но вдруг борода немного щекочет затылок, навевая крамольные воспоминания, и я поспешно отстраняюсь.

Отвожу глаза и признаюсь поспешно:

— Я вроде как с Максом встречаюсь. Помнишь его?

— Это тот чувак, который на твою соседку наорал? — Влад хмурится, взгляд мрачнеет.

— Да, тот самый. Но он уже свою ошибку с лихвой исправил. Устроил тете Оле встречу с сурдологом, подарил ей конвертик с деньгами, букет роз шикарный, торт. Тетя Оля очень довольна.

— Откупился, значит? — скалится в недоброй насмешке.

— Зачем ты так? Мы все ошибаемся. Но достойный человек берет ответственность за свои ошибки, а посредственность пустоголовая косячит, ни за что не отвечая.

— Ладно. Пусть так. Но что ты о нем еще знаешь? В чем еще заключаются его достоинства, помимо того, что он разрулил последствия собственного хамства?

— Мм… Он обаятельный, спортивный. Ответственный, наверно, раз ему такую работу доверили в горуправе.

— В общем, ничегошеньки ты о нем не знаешь, помимо внешнего шика-пшика. Моя Мира, с которой я пол года общался, намного разборчивее была.

— Ты забыл про презумпцию невиновности. Пока за человеком не доказано никаких грешков, он имеет право считаться чистым, как стеклышко.

— Мира, ты говоришь сейчас, как наивный, доверчивый ребенок, знать не знающий о хищниках в овечьих шкурах! Как будто тебя знакомство с господином Куртом ничему не научило!

Голос его чуть поднимается на эмоциях, и к нам в гостиную заглядывает мама. Заносит первые тарелочки с вкусняшками. Пирожные меренговые — наверно, те, которые Влад принес. Козинаки, чурчхелу, марципановые конфеты, которых у нас всегда дома полно, как маминых самых любимых.

Вскакиваю и начинаю ей помогать. Мама интересуется, какой чай Владу заварить. Он просит кофе с молоком, если есть, и мы с мамой вместе идем на кухню. Я точно знаю, какой кофе Влад любит. Хочется его хотя бы такой мелочью порадовать.

Первое, что вижу на кухне, это букет Влада, засунутый в трехлитровую банку. Мама виновато пожимает плечами:

— Больше ваз нет.

Когда запускаю кофеварку, она тихонечко спрашивает:

— Зайка, как мы папе объясним, что к тебе парень приходил? Ты же знаешь его мнение на этот счет! Молодой человек приходит к нам домой только тогда, когда у тебя с ним все серьезно. Никаких дружб с парнями папа не поймет и не примет. И уж тем более не одобрит идею одновременно с двумя мальчиками встречаться!

— Но это и правда мой друг. И у нас с ним очень, очень серьезная дружба. Он меня столько раз выручал в универе, что папа первый должен ему руку пожать в знак благодарности!

Мама беспомощно разводит руками.

— Ну раз так, то ладно. Но не забудь, дорогая, что через полтора часа за тобой приедет Макс. Надеюсь, твоя очень серьезная дружба и очень серьезная влюбленность не столкнутся лбами?

— Кто говорил про влюбленность? — возмущенно протестую. Но кофеварка уже шумит и сердито плюется в знак готовности, и я ловко наполняю Владу кружку, развожу молоком, добавляю сахар и отношу в комнату.

— Как Сэм? — спрашиваю, уплетая любимое безе. — Не нашел еще себе невесту?

— Нет, он в процессе. У него на примете несколько кандидатур. Трудно выбрать, когда все девушки красивы, как на подбор.

Вспоминаю вдруг слова Сэма о любимой девушке Влада, и меня аж потряхивает от нетерпения. Алчно жажду подробностей! Оценить ее, просканировать, достойна ли его избранница такого, как Влад?

— А ты? Уже выбрал себе девушку?

— Да, — отвечает небрежно. — Давно уже.

Чувствую легкое сожаление из-за его ответа. Так долго искала ему пару, но не срасталось у него ни с кем. Мне бы теперь радоваться, но вместо этого неуютно становится. Наверно, обидно немного, что он сам, без меня отлично разобрался на личном фронте. Спрашиваю с нетерпением:

— Кто она?

Влад меня окидывает задумчивым взглядом.

— Красивая. Умная. Веселая.

Я со смехом его перебиваю:

— Мне бы ее имя больше хотелось узнать, чем качества характера!

Но в этот момент к нам присоединяется мама. Подходящий момент для признаний упущен. Мама добавляет последний штрих — пахнущий мятой чайный сервиз с нежно-желтым японским узором, и подсаживается к столу. Благодарит Влада за угощение, цветы и сразу седлает свою любимую тему: как зовут его родителей? Где они живут, как их здоровье?

Влад уже собирается рассказать о своей семье, как вдруг дверь открывается и в квартиру заходит отец. Поначалу, заметив куртку Влада, он радуется. Думает, наверно, что это Макс сегодня пораньше заглянул. Но, шагнув за порог гостиной, он видит Влада, и его крупное лицо удивленно вытягивается. Рот сжимается недовольно, утяжеляя носогубные складки, вмиг накидывая лишний десяток лет. Ловлю на себе мамин тревожный взгляд и мне становится не по себе. Тут не влюбленность схлестнется с дружбой, а отцовская опека, что еще хуже. Столкновение Титаника с айсбергом. Только кто из них Титаник и кто айсберг?

Отец устраивается за столом. Усаживается молча в кресло напротив Влада. Движения его неторопливые, солидные, но каждый жест увесисто заявляет: «Я здесь главный по праву». Локтями уперевшись в колени, сводит руки в замок и выжидающе таращится на нашего гостя. В противовес к маминому радушию папин прием — это ушат ледяной воды. Пинок в пятую точку с разворота. Влад реагирует нейтрально, коротким приветствием:

— Добрый вечер!

Чугунный взгляд из-под тяжелых век прожигает в парне дыру. Голос папин ехидно сообщает:

— Даже и не знаю, добрый ли?

Сердце учащенно бьется. Мне стыдно за отца. Исчезнуть отсюда хочется. Хоть куда, лишь бы подальше от этого позора! Думаю лихорадочно, как положение спасти? Как успокоить отца, этот его торнадо, спрятанный под напускным спокойствием. Как назло, ничего в голову не лезет, кроме фразы: «А где у нас тут валерианочка?», но я малодушно молчу. Влад сухо осведомляется:

— Я не вовремя?

— Да нет, вовремя! Самый подходящий момент, чтобы выяснить, что ты за птица!

Отец немигающим взглядом буравит нежданного гостя. Пытаясь сломить его, под себя прогнуть. Атмосфера накаляется все больше, скоро молнии полетят и грянет гром. Влад тяжелый взгляд невозмутимо выдерживает. Аккуратненько пирожное берет и откусывает со смаком. Указывает на сладости и предлагает:

— Угощайтесь, не пожалеете! Вкуснотища!

Я хватаю безе из солидарности, хоть и объелась, начинаю бесцеремонно хрумкать. Ерзаю на стуле, непоседничаю тоже из солидарности. Мама принимается хлопотать вокруг отца, приносит ему чашку. Чай мятный подливает. Хочет ему суп подогреть. В этой суете дезориентирующей, сумбурной ему тяжело узды контроля в своих руках удерживать. Угнетать, давить своим присутствием не получается. Отец на минуту теряется. Потом осведомляется, голос повысив: