На шестой этаж мы поднимались на лифте.

— А давай дальше поедем, до самого верха, — неожиданно предложила Жанна, когда кабина остановилась.

Я возражать не стал. Просто нажал на кнопку, двери закрылись, лифт двинулся дальше.

— Ну, и зачем мы сюда приехали?

— А крыша у вас вон там, да?

— Да, но туда мы не выйдем, там на люке замок.

— Жалко, — девушка тряхнула косой и указала на лестницу. — Тогда давай вниз.

— Пешком?

— Ага.

Мы пошли по ступенькам, но почему-то не сразу «ко мне», а опять до самого низа, задерживаясь на каждом этаже минут по пять-семь.

Жанна заглядывала во все коридоры и холлы, рассматривала таблички, трогала стены, заходила на общие кухни, «испуганно» пряталась за меня, если где-нибудь хлопала дверь или поблизости раздавались чьи-нибудь голоса…

— А нас не будут ругать, если застукают? — спрашивала она всякий раз, когда ситуация «успокаивалась».

— А за что нас ругать?

— Ну… что мы тут ходим и смотрим.

— Не будут, не бойся.

— Хорошо. Тогда пойдём дальше смотреть…

И мы шли и смотрели.

Насколько я помню, она всегда такая была. До того любопытная, что любую прогулку могла превратить в настоящее приключение.

Нынешнее «приключение» закончилось в половине седьмого.

— Уф! Ну, у вас и общежитие! Устанешь, пока всё обойдёшь, — резюмировала бывшая-будущая, когда мы, наконец, добрались до нашего блока. — А где все? Ты же мне целую кучу парней обещал.

Спросила и начала «беспокойно» осматриваться.

— Тебя испугались, — подыграл я ей. — Вдруг ты и их сосчитаешь?

— Семь — это Кот, восемь — это Пёс, девять — это Баран, десять — это капитан Гусь, — прыснула Жанна.

— Точно! А быть ни гусём, ни бараном никто не желает…

В комнате никого не было. Олег куда-то слинял, а Дима на выходные всегда уезжал в Дубну.

Может, оно и к лучшему. По крайней мене, никто нам теперь не помеша…

— Андрюха, ты тут?.. Ой!

Протиснувшийся в дверь Шурик, увидев даму, внезапно смутился и попробовал улизнуть, однако не тут-то было.

— А ну, стой!

Синицын замер в проёме. Я с интересом наблюдал за разворачивающимся действием.

— Ты кто?

— Я?

— Ну, не я же, — с великолепным апломбом заметила Жанна.

— Это Шура Синицын, — пришёл я на помощь приятелю. — А это Жанна.

— Здрасьте, — Шурик всё-таки справился со смущением и вошёл в комнату.

— Чего хотел-то?

— Да тут… по локальности кварков у меня вопросик имеется. В смысле, по их запутанным состояниям.

— Знаешь что?

— Что?

Я сунул в руки Синицыну чайник и подтолкнул приятеля обратно к двери.

— Дуй на кухню. Когда вскипит, приходи.

Шурик ушёл.

Жанна проводила его недоуменным взглядом, потом повернулась ко мне.

— Слушай, о чём это он?

— В смысле?

— Какие-то кварки запутанные. Это вообще что?

Я улыбнулся.

— Не обращай внимания. Это мы так. Развлекаемся.

— Понятно… что ничего не понятно, — с сомнением протянула гостья…

Синицын вернулся через пятнадцать минут, с горячим чайником, банкой сахара и пачкой печенья. За это время Жанна успела основательно изучить комнату, попеняла мне на бардак на столе, пыль под кроватью и вполне доходчиво объяснила, почему убираться в помещении надо не ежемесячно, а ежедневно. Я слушал свою бывшую-будущую с удовольствием, вспоминая её же, но несколькими годами старше, и не здесь, а в снимаемой нами однушке на краю города. Нет, мы нисколько не изменились. Она всё так же боролась за чистоту и порядок, а я всё так же старался этот порядок нарушить. Эта борьба держала нас в тонусе без малого тридцать лет, скучно никому не было…

Чай с печеньем мы пили около получаса.

Шурик понемногу освоился, перестал стесняться, а затем, словно забыв о том, что в гостях у нас дама, а не доцент с кафедры теорфиза, принялся грузить меня вопросами по теории времени. С одной стороны, хорошо, а с другой — совершенно не вовремя. Жанна начала откровенно скучать.

— Шур, ты не в курсе, что там сегодня? — прервав в очередной раз словоизлияния друга, я подошёл к окну, открыл створку и высунулся наружу.

— Где?

— Да вон, в пристройке.

— А! Ерунда всякая, — отмахнулся Синицын. — Не то дискотека, не то группа какая-то выступает…

— Пойдём? — развернулся я к Жанне и, судя по её заблестевшим глазам, понял, что поступил правильно…

Уже в коридоре, когда девушка выходила из блока, а я закрывал дверь в комнату, тусующийся рядом Шурик одобрительно цокнул:

— Красивая… И прежняя тоже была ничего.

Слава богу, Жанна этого не услышала, не то я Синицына точно убил бы.

А так — просто ткнул его локтем поддых и прошипел на ухо:

— Только попробуй ей вякнуть. Прибью нахрен!

В ответ приятель лишь несколько раз судорожно хватанул ртом воздух, а потом испуганно закивал.

Зря я, наверно, с ним так. А впрочем, пусть учится. Чем раньше узнает, что друзей подставлять нельзя, тем лучше. Особенно, если дело касается прекрасного пола…

Факультетская дискотека несколько отличалась от той, на которой мы были пять дней назад.

Внутри никто не курил, пьяных тоже не наблюдалось. Зато симпатичных и не очень девиц хватало с избытком.

— Не знала, что у вас столько девушек, — заметила по этому поводу Жанна.

— Это не наши.

— А чьи?

— Кто-то из МГИКа, он тут недалеко, на Левобережной, кто-то из педагогического, кто-то ещё откуда-то.

— Их что, специально сюда привозят? — удивилась спутница.

— Не привозят, а приглашают. Своих-то у нас раз-два и обчёлся. А у них, получается, те же проблемы, только с парнями. Вот так и живём…

Жанна покачала неодобрительно головой, но развивать тему не стала. В конце концов, она и сама попадала в похожую категорию. Ведь в её медучилище с представителями сильного пола тоже не всё хорошо. В смысле, мало их там. Исчезающе мало. В пределах статистической погрешности…

— Знаешь, а мне ваша дискотека понравилась.

Мы не спеша шли по вечерним улицам, держась за руки, останавливаясь там, где темнее и где легко можно спрятаться от чужих глаз.

— Понравилась? Чем?

— Не знаю. Просто здорово было и всё… Слушай, а о чём тебя друг твой спрашивал? Ну, этот… Синицын. Он что, машину времени хочет построить?

Я мысленно усмехнулся. Всё-таки женщины — существа проницательные. Сперва Лена о будущем интересовалась, а теперь и Жанна туда же.

— А ты сама хотела бы прокатиться на подобной машине?

Девушка пожала плечами.

— Даже не знаю. Прошлое и так всем известно, а будущее… Мне почему-то кажется, что если о нем узнаешь, то жить станет как-то… неинтересно, что ли.

— А если бы ты получила возможность влиять на события? Например, могла бы исправить былые ошибки, изменить что-нибудь в своей жизни или в жизни родных, друзей, а, может быть, даже и всей страны. А?

Жанна задумалась.

— Нет. Не стала бы я ничего менять.

— Почему?

— Потому что вместо одних ошибок обязательно сделала бы другие, и стало бы ещё хуже. Может, не сразу, может быть, даже лет через сто, но всё равно: узнать когда-нибудь в будущем, что именно ты причина всех бед — это просто ужасно. После такого и жить, наверное, не захочется.

— Странно, — я тоже сделал вид, что задумался. — А мне кажется, наоборот, лучше сделать и ошибиться, чем после всю жизнь ругать себя и корить, что мог, но не сделал.

Жанна неожиданно улыбнулась.

— Ну да. Это так по-мужски. Сначала сломать что-нибудь, а потом рассказывать всем, что это было единственное решение.

Я с удивлением посмотрел на спутницу. Потом почесал в затылке.

Таких слов я от неё и вправду не ожидал. «Раньше» она никогда такое не говорила.

— Что ж, возможно, ты и права. Я над этим подумаю…

Мы расстались в одиннадцать. Жанна ушла домой, а я ещё долго стоял возле подъезда, пытаясь разобраться в себе. Понять, как быть и что делать. Быть или не быть, делать или не делать? Делать и ошибаться или же плюнуть на всё и идти по давно проторённому пути?.. Ответов на эти вопросы у меня не было. Как не было и желания решить всё прямо сейчас, поскольку прямо сейчас хотелось иного. Увидеть ещё раз Лену. Остаться с ней ещё на одну ночь. Ведь я обещал ей прийти. Сегодня. Даже если война…