– Папа? Как он здесь оказался? – раздался удивленный возглас Поли.

– И правда, мужик, похожий на Прокофия. Ребенка несет. А где Игнат? – женщины ускорили шаг, а Полина, не утерпев, побежала навстречу. Еле передвигая ноги, к ней приближался её отец, Прокофий Иванович, неся на руках Юру.

– Папа, папа, – заплакала Полина, – да где же ты нашел сыночка нашего?

– В поле, Полюшка, в трех верстах к югу от деревни, – тихо говорил Прокофий, передавая Юру Варваре, подставившей ему руки. Мальчик как куль перевернулся к ней на руки, не произнеся ни слова. Не понятно было, узнаёт ли он бабушку и маму. Полина прижалась к сыну, гладит его по голове, целует, а мальчик не реагирует никак на ласки матери.

– Так ты Игната не видел? Он на Сивке поскакал на восток, куда Марфа-провидица указала, – Варвара сокрушенно закачала головой.

– Папа, как ты здесь оказался? – Полина повернулась к отцу, заплакала, уткнувшись ему в плечо. – Зинаида украла Тоню…

– Чуяло мое сердце беду, с рассветом вышел из Маралихи и только к вечеру добрался до вас, думал помочь Зинаиду образумить. Варя, Поля, Юру надо к врачу, – спохватился Прокофий, – молчит малец всю дорогу, и взгляд у него ненормальный.

– Антон Павлович сейчас в больнице, остался около Насти, идемте к нему, – позвала Варвара.

– Что с Настей? Почему она в больнице? – встревожился Прокофий и прижал руку к груди, почувствовав боль за грудиной.

– За ягодой в горы ходили, в малинник вышел медведь, Юра напугался и побежал, девчонки за ним. Настя сорвалась и укатилась в овраг. Переломов нет вроде бы, так сказал Антон Павлович, но у нее сильное сотрясение головного мозга, а еще она вся горит, – Полина говорила, всхлипывая. – Тоню и Юру увезли на лошадях неизвестные мужчина и женщина, пока мы были в больнице около Насти. Бабушка Марфа говорит, что это была Зинаида, она всё про кукушку толкует – так называет Зину. А как было на самом деле, не знаем. Может, отойдет от шока Юра и что-то расскажет.

– Игнат ускакал в направлении, которое указала Марфа, а ты, Прокофий, Юру нашел на юге – как туда ребенок сам дошел? И где теперь Игнат? И что только он там уже не передумал, темно стало, ему ничего не видно… – тихо говорила Варвара.

– Антон Павлович, откройте, – постучала Полина в окно, в котором виднелся приглушенный свет.

Открылась створка окна.

– Рановато, Поля, пришла.

– Посмотрите Юру, он молчит, и взгляд у него странный, – продолжала говорить Полина. – В поле его далеко за деревней папа мой нашел.

– Сейчас, сейчас, голубушка, заходите вовнутрь. Сейчас открою дверь, – засуетился фельдшер.

Юру положили на соседнюю с Настей кровать. Девочка спала. Антон Павлович осмотрел Юру, задумчиво покачал головой и вышел из комнаты к родственникам Юры:

– Шок у мальчика, от сильного испуга, но мне кажется, что ему какое-то лекарство ввели, чтобы он не уснул, но был бы сильно заторможен. А может быть, чтобы и не помнил, что случилось.

– Сколько будет действовать лекарство? – Прокофий напряженно смотрит на фельдшера.

– Разные лекарства по-разному действуют. Раз не уснул, значит, не очень долго будет действовать. Главное, чтобы мальчик заговорил, когда отойдет и от шока, и от лекарства. Сходите к Марфе Фроловне, может быть, она его «отшепчет», а если не сможет, тогда везите в город, к психиатру. Он ему нужен: после всего, что сегодня с детьми случилось, без врачебной помощи не обойтись, – Антон Павлович качал головой. – Идите к Марфе Фроловне, ночь впереди, а потом день будете плыть, а потом когда еще окажетесь в городе у врача. А мальца надо спасать…

Полина слушает, что говорит Антон Павлович, и медленно оседает на пол в коридоре больницы.

– Поля, открой глаза, – она слышит голос отца и чувствует резкий запах нашатырного спирта. С трудом открыла глаза, сквозь пелену видит расплывчатое лицо, а веки опять опускаются и глаза закрываются, она чувствует, что её трясут за плечи, шлёпают по щекам, но Поля открыть глаза не может. Голоса стали удаляться и пропали совсем, потом подул свежий ветерок, что-то тёплое вливается в рот, Полина мотает головой и резко открывает глаза.

– Пришла в себя, голубушка. Ох, напугала ты нас, напугала. Я уж и не знал, кого из вас первого откачивать, – сокрушается Антон Павлович. Полина видит, что они находятся на улице возле домика местной больницы, рядом на табуретке сидит её отец, прислонившись к стене дома и держась рукой за грудь с левой стороны, а рядом с ним стоит Варвара и держит в руках стакан с водой.

– Посидите еще немного на свежем воздухе и идите все домой, – Антон тяжело вздохнул, – здесь вам делать нечего. Дети спят, я буду с ними, а дополнительных коек у меня нет. Утром приходите. Пошёл я, – он махнул рукой и вошел внутрь больницы, закрыл дверь и через несколько минут погасил свет.

– Папа, как ты себя чувствуешь? – тихо спросила Поля.

– Лучше, дочка. Сейчас пойдём в дом к сватам. Самая сильная из нас сегодня оказалась Варвара, – он печально улыбнулся.

– Идёмте домой, может быть, есть весточка об Игнате, – Варвара помогла встать Прокофию и направилась к Поле, но та уже стояла на ногах, держась рукой за стену.

– Голова кружится немного, – ответила Варваре, заметив её встревоженный взгляд.

Медленно всей компанией двинулись по дороге, поддерживая друг друга под руки. В нескольких метрах от дома Дубровских им встретился Игнат, он шёл пешком, конь был рядом, оба они еле передвигали ноги.

Варвара быстрым шагом шла навстречу мужу, волнуясь, говорила:

– Игнат, Прокофий принес Юру, внучок наш остался у Антона, плохо ему.

– Что с ним? – Игнат говорил с трудом, тяжело дышал. – Я объехал все дороги вокруг деревни больше чем на пять верст, нигде его не нашел, и люди, которых встретил, говорили, что никто из них мальчика здесь не видел.

– Я шёл к вам, в верстах трех от Кумашкино Юру увидел, он сидел один на краю дороги, там его и подобрал. Молчит и никого из нас не узнает, – Прокофий протянул руку: – Здравствуй, Игнат. Надо Юру везти в город, к психиатру. Фельдшер говорит, что ему, наверное, ввели какое-то лекарство, чтобы он был заторможенным. Но мне показалось, что дело может оказаться серьезнее. Завтра в город с Полей и детьми поеду, ей одной не справиться. Она сегодня хлебнула горького до слез, – Прокофий задышал часто, побледнел и ухватился руками за Игната.

– Ты чего, сват? – испуганно спросил Игнат.

– Да, видишь вот, прихватило, – натужно улыбнулся Прокофий. – Устал я, пешком шёл из Маралихи, а тут ещё такие дела с детишками приключились. Антон чего-то дал, легче стало, а сейчас опять давит.

– Давай-ка, сват, посидим на завалинке. Отдохнем оба, а бабы пусть домой идут и ужин нам соберут. Варя, не маши руками, идите, – Игнат строго посмотрел на жену. – Отдохнём и придём.

Утром на рассвете к Дубровским пришел Антон Павлович, вид у него был уставший и озабоченный.

– Здравствуйте, хозяева, – приветствовал он Игната, вышедшего ему навстречу.

– Здравствуй и ты, Антон! Хорошие новости принёс?

– Новости разные. У Насти сотрясение мозга, я думаю, не сильное, она встаёт и ходит, и голова у неё не кружится, немного подташнивает, рвоты нет. Но она жалуется на боли в спине, ей трудно сидеть. Может быть, смещение позвонков? Я не специалист. Повезёте в город, там покажете врачам, они подлечат, и всё будет нормально. У Юры, думаю, всё сложнее. Мальчик ничего не помнит, даже своего имени, Настю не узнал. Молчит, как немой. Сильный шок мог спровоцировать амнезию. Вопрос: что случилось на дороге, если организм ребенка использовал самый мощный резерв – отключил память, чтобы защитить психику? – Антон снял очки, повертел их в руках и снова надел на нос. – Ребят не привел, ещё рано, они снова уснули. Если решили сегодня ехать, заберете их по пути к причалу на теплоход. Их здоровью сейчас ничто не угрожает, они могут перенести даже столь длинную дорогу.