– Крайности всё это, Верочка. Где же нам знакомиться, если учимся в женском вузе и парни здесь наперечет, – говорила Настя и собирала в сумочку блокнот и карандаши.

Матильда и Руслан встречались каждый день. Им было вместе легко и радостно, и расставаться им не хотелось – так говорила Матильда. На что Ингрид заметила:

– Это может быть самообман влюбленной девушки, потому что влюбленный человек слеп и не видит вокруг ничего.

– А ты откуда это знаешь? – сердито парировала Матильда.

– Сама влюбилась в Гришу, и вокруг меня всё сияет, но я знаю, что в природе так не бывает – это иллюзия, мираж. Мне хочется так видеть, и я так вижу. Надоест – посмотрю по-иному, но мне пока интересно.

– Скучная ты, хотя и влюбленная! У меня всё по-другому: ничего вокруг меня не сияет, у меня поет мое сердце, и я сама всегда напеваю веселую песенку.

– «Во поле березка стояла, во поле кудрявая стояла». Вот так веселая песня… Да ты её и до встречи с Русланом пела, когда грустить начинала, – тихо сказала Вера.

– Ничего вы, девчонки, не понимаете, а мне завидуете, особенно ты, Вера. У нас с Ингрид есть парни, а у вас с Настей нет.

– Матильда не сочиняй всякой всячины, сейчас у них нет, а завтра будет. Девочки, Гриша предлагает нам всем встретиться и на выходной съездить за город, он предлагает пригласить с нами Руслана и Илью.

– Я не поеду, – заявила Вера, – я там буду лишней.

– Это как ты определила? – брови Ингрид поднялись высоко под белокурой челкой.

– Считать умею: Григорий, Илья и Руслан – это три, ты, Настя и Матильда – это три, а со мной четыре, одна девушка лишняя, а лишняя всегда я бываю. Не хочу быть лишней и никуда не поеду.

– Вообще-то теорию вероятности еще никто не отменял, и «лишних» в твоей интерпретации, Вера, может быть трое: ты, я и Илья, – Настя говорила серьезно. – Но все это глупость, потому что нас приглашают на отдых, а не на смотрины.

– Это как сказать, зачем нас приглашают… Уверена: на смотрины для Ильи, – сердилась Вера.

– Бессмысленный разговор. У человека всегда есть выбор, как себя вести. В этом случае – ехать отдыхать на природе или показывать себя особи мужского пола.

– Настя, куда тебя понесло?! – у Матильды голос вибрировал, как натянутая стрела лука.

Поездка состоялась, отдохнули хорошо, «лишних» не было. День выдался жарким, что не свойственно ленинградской погоде в это время года, и хотя вода в заливе была холодная, молодежь ноги все-таки помочила, как сказал Григорий. С собой они привезли бутерброды с сыром, лимонад, картофель – его купили на рынке. Парни разожгли костер и запекли картошку в углях.

– Детство вспомнилось, – перебрасывая с руки на руку горячую и черную от углей картофелину, говорила Настя, – нас, ребятишек, родители летом отвозили к дедушке и бабушке в деревню, а местные мальчишки всегда картошку в костре запекали. Вкуснятина была.

– А где бабушка с дедушкой живут? – спросил Илья.

– В Восточном Казахстане, в Кумашкино. Там места необыкновенно красивые: река, горы, много рыбы и ягод. За ягодами в горы ходили. В горах медведи водятся и часто выходят к людям…

– Ты еще скажи, что медведя видела! – Григорий говорил это громко и как-то зло, но, может быть, это только показалось Насте.

– Зря, Гриша, так злишься, сама не видела, но медведь к нам вышел, когда мы уже ягоды набрали и устроили привал. Медведя взрослые отогнали, мы не пострадали, но испугались сильно и бежали быстро, ягоду рассыпали, – она печально улыбнулась.

– Давайте о чем-нибудь веселом, – предложила Матильда. – Можно хором песни петь.

Предложение поддержали, запевалой был Руслан. Оказалось, что он не только хорошо стихи читает, но и прекрасно поет. Руслан начинал песню, остальные подхватывали и допевали хором; много спели песен, когда Настя и Илья одновременно заявили, что их певческий ресурс связок иссяк – они начали хрипеть и сипеть.

– Интересно, как ты будешь отвечать на экзаменах? – Ингрид обратилась к Насте, услыхав её шепот.

– Настя будет ответы писать и отдавать преподавателю, у нас так Илья сдавал сессию на первом курсе, когда у него приключился жуткий ларингит, – сказал Гриша и посмотрел на Илью.

– Не верьте, это фантазия Гриши, – улыбнулся Илья. – Надо дать отдых связкам, несколько дней помолчать, и связки восстановятся.

После хорового пения компания распалась на группы: Гриша и Ингрид ушли в одну сторону, Руслан и Матильда в другую, и через несколько минут не было видно ни ту, ни другую пару. На берегу остались Настя и Илья. Веры не было рядом, да и её отсутствие они и не заметили.

Настя сидела на камне, смотрела на воду и рисовала.

Невдалеке от неё сидел и молчал Илья.

– Не помешаю молчунам связки восстанавливать? – рядом с ними появилась Вера.

– Не помешаешь, – шепотом ответила Настя. – Все разбрелись в разные стороны, пора бы уже ехать домой.

– Покажи, что нарисовала.

– Еще не окончила, потерпи несколько минут.

Вокруг стояла, казалось, первобытная тишина: ни ветерка, ни плеска воды, ни голосов птиц или людей. Только игра солнечного света на водной глади.

– Блаженство, – шепот нарушил тишину.

Настя повернулась и увидела глаза Ильи. На нее смотрел совсем другой человек: не тот, с кем они встретились на берегу перед отплытием прогулочного катера. Перед ней был взрослый мужчина с внимательным взглядом очень мудрого человека, глаза его, темные, сейчас были черными и бездонными, а в них вселенская печаль. Он улыбнулся, и в его глазах отразилась такая же огромная любовь, она заполняет вокруг себя всё, и Настя тонет в его глазах, как в омуте… Она тряхнула головой.

– Наваждение, – сказала шепотом.

– Что вы там шепчетесь, вам нельзя сейчас говорить, молчальники, – Вера была в нескольких метрах от них и кидала камешки в воду. Подошла к Насте и посмотрела на рисунок.

– Настя, зачем ты стираешь рисунок?

– Не получилось сегодня, – Настя убрала альбом и карандаши, встала. – Где же наши друзья? Пора бы ехать, надо готовиться к экзаменам.

После поездки на берег Финского залива Илья пару раз приглашал Настю погулять, но она отказывалась, ссылаясь на экзамены – началась сессия.

Матильда закружилась в вальсе любви, как сама говорила. Руслан поразил её знанием творчества Тараса Шевченко и Леси Украинки, очень много стихов и текстов читал по памяти. На вопрос Матильды, зачем он учит наизусть, ответил, что, во-первых, ему интересно это и хочется, чтобы всегда было с ним, не искать в книге, а во-вторых, он пишет дипломную работу о творчестве этих украинских писателей. Преподаватель считает Руслана лучшим знатоком украинской литературы среди студентов нескольких последних выпусков и предлагает Руслану подумать об аспирантуре.

– Если все получится, как планируется, я останусь в Ленинграде, и мы с тобой будем вместе, – однажды сказал Руслан. Матильда подумала, что он так ей дал понять, что они будут вместе всегда. Свою жизнь без Руслана Матильда не мыслила, мечтала, как они будут жить вместе, как родятся дети и… Мечты пошатнулись, когда Матильда не сдала экзамен по истории древней Руси.

– Неудовлетворительно, – строго сказал преподаватель, протягивая ей зачетку. Будто от сна очнулась Матильда: смотрит на зачетку, на преподавателя и покрывается алыми пятнами.

– Почему «неудовлетворительно»? – звучит глухо её вопрос. – Мне нельзя иметь «неудовлетворительно», меня отчислят из института… – и она заплакала.

Преподаватель, старенький и сухонький, покрытый сединой белого цвета, как первый снег, печально смотрел на девушку и качал головой:

– Учиться надо в институте, а вы, дорогая девушка, видимо, заняты чем-то другим. Идите, учите предмет, я в зачетку вам не поставил «неуд», придете на пересдачу после окончания сессии.