– Спасибо, Антон, – Игнат пожал Антону руку. – Собираемся ехать в город и я, и Прокофий. Полина старается держаться, но силы её вчера покинули, ночь не спала, под утро только и прилегла, трудно ей будет с двумя больными детьми.

Тимофей встретил теплоход, как и обещал, с машиной скорой помощи, детей отвезли в больницу. Полина просила разрешить ей остаться с Юрой, но врач в приёмном покое был непреклонен:

– Нет необходимости находиться с ребенком. Сейчас ночь, дети будут спать. Если понадобится помощь – есть дежурные медсестры и врачи. Приходите завтра, во второй половине дня, тогда и поговорите с лечащим врачом, – и указал рукой на дверь. – Покиньте помещение.

Слушать о том, что мальчик находится в шоковом состоянии и никого позвать не сможет, потому что он не говорит, врач не стал.

Игнат и Прокофий сидели за столом, постаревшие лет на десять, но настроены были решительно.

– Тимофей, Полина, надо написать заявление в милицию о краже Тони неизвестными людьми. Никто из нас не видел, как это случилось, сошлёмся на Марфу Фроловну, что это могла сделать Зинаида, – Игнат победно смотрел на Тимофея, а Прокофий продолжил: – милиция объявит розыск, Тоню найдут и её вам отдадут!

– Папа, Зинаида – мать Тони, Алексей – отец, она по закону их ребенок. Нам Тоню никто не отдаст, – охладил пыл отца Тимофей. – Главное не то, у кого из нас будет жить Тоня. В чём вы оба правы, так это в том, что надо писать заявление о похищении Тони.

Общими усилиями написали заявление, все четверо его подписали и отвезли в райотдел милиции. После выполнения этой нелегкой миссии Игнат и Прокофий уехали по своим домам, а для Тимофея и Полины потянулись тяжелые дни ожидания выздоровления детей. О быстром ответе по заявлению в милицию они даже не надеялись: бюрократическая машина крутится медленно – это знает каждый, кто с ней хоть раз столкнулся.

Встречу с детьми Тимофею и Полине разрешили на следующий день после беседы с лечащими врачами одного и другого ребенка. Врачи на Полину произвели хорошее впечатление, оба были приветливы и подробно расспросили о причинах, приведших детей к тому состоянию детей, с которым они оказались в больнице. Относительно Насти был дан благоприятный прогноз на скорое выздоровление: серьезных повреждений ни позвоночника, ни внутренних органов нет, головной мозг не пострадал. С Юрой всё гораздо сложнее: потребуются длительная реабилитация и работа психиатра по восстановлению памяти. Но врачи опасались, что быстрое восстановление памяти может только усугубить психическое состояние ребенка.

– Я вас, дорогие родители, прошу не торопить нас и время, – ласково улыбался врач-психиатр, голосом и манерой говорить напомнивший Полине Антона Павловича из Кумашкино. – Я верю, нам удастся восстановить память мальчика и не навредить его психике, но для этого требуется время и время.

Первый вопрос, который задала Настя родителям, был о том, почему с ними не пришла Тоня. Полина и Тимофей оба немного растерялись, смущенно улыбнулись, и Тимофей сказал:

– Мы не знали, Настенька, как долго пробудем у врачей, разрешат ли нам встретиться с тобой и с Юрой, поэтому Тоню собой не взяли.

– Я соскучилась, завтра приходите с Тоней, – смахивая слезинки с глаз, тихо попросила Настя.

Выйдя от дочери, Тимофей задумчиво спросил:

– Поля, как ты думаешь, надо ли нам говорить Насте, что Тони с нами нет?

– Тима, я сама об этом думала. Если скажем, что Тони нет, потому что она пропала, и мы не знаем, где она, это может нанести вред здоровью Насти. Если скажем неправду (например, что она заболела и не может прийти), ничего хорошего не будет: через несколько дней обман откроется, и как мы будем выглядеть, учителя-обманщики?

– Поля, как далеко ты ушла от сути вопроса. Давай скажем правду: Тоню забрала Зинаида, её мама. Но мы не знаем, куда Зинаида увезла Тоню, и это правда. Я думаю, лучше сейчас Насте сказать правду о случившемся – о расставании детей.

– Наверное, Тима, ты прав. До завтра у нас есть время обдумать все слова, которые лучше подобрать, чтобы рассказать Насте о долгой разлуке с сестрой.

Полина помолчала немного и подняла на мужа глаза, в них блестели слезы:

– А я все-таки верю, что Тоня найдется, что девочки встретятся в жизни. А вот увидим ли мы с тобой Тоню, я не уверена, – слезы струйками потекли из глаз Полины, она смотрела на мужа и не вытирала их. Тимофей глядел на жену, её глаза, покрытые слезами, и показалось ему, что в них отразилась боль всех матерей, внезапно потерявших детей: глаза стали бездонные, и в них плескалась печаль, вытекая струйками. Он наклонился к жене, ласково коснулся губами её лба и сказал:

– Увидим мы Тонечку, не выдумывай страшилок.

Настя на поправку шла быстро, и через две недели она была дома. Юра в больнице задержался почти на три месяца, из шока мальчика вывели через несколько дней, но врачам не удалось восстановить память Юры в полном объёме до того момента, как он остался один на дороге. Он помнил фрагменты: как собирали ягоду, как испугался медведя и бежал, а дальше подсознание отказывало ребенку в воспоминаниях.

– Мы не видим проблемы в том, что Юра не помнит, что случилось в тот день, когда их с сестрой увезли и он остался один. Это его защита, он напуган, напуган очень сильно. На наш взгляд, это даже хорошо, что он сейчас не помнит, ребенок очень мал ещё. Память о случившемся к нему может вернуться внезапно, если создастся ситуация, подобная той, что была пережита им в тот день. Лучше пусть оно случится в возрасте, когда психика Юры окрепнет. А сейчас ваш сын практически здоров, он вас узнаёт и, главное, вспомнил, что вы – его мама и папа и что у него есть сестра Настя. Окружите его любовью и заботой, не напоминайте о случившемся, и всё будет хорошо, – говорил Тимофею и Полине лечащий Юру врач.

– Доктор, а что делать с вещами Тони? Их надо убрать, чтобы они не напомнили ему о сестре? – Полина с мольбой смотрела на врача.

– Вещи сами по себе ни о чем таком не напомнят, действие должно быть. Если вы начнете какие-то с ними манипуляции, мы не можем сказать, как поведет себя мальчик. Психика человека – тонкая материя, и в ней очень много неизведанного. Может быть, сейчас вещи девочки, фотографии, если они имеются, вам лучше убрать из поля зрения сына.

Прошло пять лет. Дубровские получили официальный ответ из управления внутренних дел на свое заявление о похищении Тони, в котором черным по белому было написано: «Осипова Антонина Алексеевна на территории Советского Союза не проживает. Работа по её поиску на основании этого прекращена».

– Тима, это значит, что Зина и Алеша работают за границей? – Полина смотрела на мужа широко открытыми глазами, в них и недоумение, и испуг, и боль. – Значит, Зинка врала, что Алеша инвалид…

– Я вообще теряюсь в догадках, что есть правда, что ложь – как в словах Зины, так и в этом письме.

– Мы больше с ними не увидимся. Зачем ей нужна была Тоня, почему надо было девочку воровать?

– Легенда, наверное, какая-то, если они с Алешкой где-то Родине служат. Жуть. Но, Полина, мы не можем изменить ничего. Надо смириться и надеяться на встречу с Тоней, когда для неё придет время, – Тимофей молчал и долго вертел в руках листок бумаги с безнадежным для них с Полей ответом. – Поля, вот что подумал: хорошо, что дали официальный ответ. Мы теперь знаем: Тоня жива, она просто далеко от нас, она с родителями, и я надеюсь, что у них всё сложилось хорошо. У меня предложение, только ты не отвергай сразу, – заметил он вопросительно-тревожный взгляд жены.

– Какое предложение, Тима? Не говорить Насте и Юре?

– Нет, другое предложение: давай переедем жить в Россию.