– Мама, мама, Настя глаза открыла, – слышит она голос сестры Тони.

Над Настей наклоняется мама и тихо говорит:

– Настенька, доченька моя, потерпи, скоро придём в деревню, там тебя посмотрит фельдшер и окажет помощь.

– Мама, не плачь, – говорит Настя, и не слышит своего голоса, и слезинки набежали на глаза.

– Настенька, не говори, молчи. Это пройдет, это от страха. Ты просто испугалась. А медведь ушёл назад в лес, в горы. Он нас испугался, а мы его напугались, – мама пыталась улыбаться, вытирая слезы Насте и себе.

Войдя в село, Катя отправила Саньку к фельдшеру Антону Павловичу – предупредить, что нужна помощь Насте, чтобы он был готов к их приходу. За Санькой побежал и Юра. Мальчик уже успокоился и про медведя не вспоминал, а взрослым было не до шуток над ним. Полину беспокоило состояние Насти. Когда девочку нашли в кустах, её осмотрели; вроде бы переломов нет, много царапин на теле, в ранки попала грязь, но её смыли имевшейся у женщин водой. Девочка бредит и вся горит: на щеках румянец, горячие голова и всё тело.

– Поля, ты не бойся, Антон Павлович – настоящий врач. Он от всех болезней лечит, – успокаивала Валя.

– Боюсь я, сотрясение мозга у Настеньки, – отвечала Полина, – покой нужен, а как ребенка заставишь лежать? Осложнения будут.

– Ой, Полька, какие осложнения? Ты сама ребенком не была и с дерева ни разу не падала? И от медведя не убегала? Отлежится пару дней – и всё будет как раньше.

– А горячая такая почему?

– От страха.

На улице села стали появляться люди, спрашивали, что случилось, почему несут ребенка на носилках. Это Санька с Юрой, пока бежали по деревне, разнесли печальную новость: Настя разбилась, убегая от медведя. Антон Павлович не стал ждать, пока принесут пострадавшую девочку, вышел навстречу. Осмотрел ребенка и настойчиво потребовал оставить Настю на несколько дней в местной больничке под его наблюдением, разрешил Полине приходить на ночь к Насте в палату. Это требование расстроило Полину, как ни убеждал её фельдшер, что оставить Настю в больнице необходимо для блага девочки. Пока шли переговоры между Полиной и Антоном Павловичем, на пороге больницы появился Игнат:

– Антон, что скажешь? Есть опасность здоровью внучки?

– Вот, никак не могу убедить Полю оставить девочку под мой догляд. Сотрясение мозга у ребенка, и сильное. Всё может обойтись, но нужен покой, а скажи, какой будет покой, когда в доме трое детей? – взволнованно говорил Антон. Он был старенький, худой, в очках, роста высокого и седой – и волосы, и борода. За глаза его называли «Чехов»: сельчанам казалось, что врач очень похож на знаменитого тезку. Когда он волновался, то говорить начинал быстро, проглатывая не только звуки, но и целые слоги.

– Антон, не спеши, говори медленнее, – остановил его Игнат. – Покой нужен – это я понял, а что еще надо?

– Сразу не могу сказать, но мне не нравится жар, которым она пышет как печь в бане.

– Так, может, надо в город везти? Утром завтра пойдет теплоход.

– Другого варианта всё равно нет, как ждать утра. А я сегодня с ней ночь здесь буду. Если жар не спадет, надо везти в город, – печально закончил свою речь Антон.

– Поля, пойдем домой, отдохнешь немного и соберешь вещи на всякий случай, вдруг придется завтра ехать в город, – Игнат силой поднял Полину со скамейки. – Антон, я отведу семейство домой и вернусь, – Игнат решительно направился к выходу, нисколько не сомневаясь, что Полина идет следом.

По дороге домой они с Полей не разговаривали, каждый думал о своем. Ребятишек возле больницы не было, но ни Игнат, ни Поля не беспокоились: дети хорошо знали село, да и заблудиться невозможно – дом Дубровских стоит на той же улице, что и больница.

На крыльце их встретила встревоженная Варвара:

– Что сказал Антон, что с Настенькой? А где Юра и Тоня?

– Настю Антон оставил в больнице. А где Тоня и Юра? Их что, нет дома? – Игнат огляделся по сторонам. – Варя, ты в доме смотрела? Ребята напуганы, устали, они, наверное, в доме сидят и носами хлюпают.

– Они не приходили, я была в доме, – Варвара замахала руками. – Вот беда… Да что же это за день такой?

– Кукушка… кукушка… украла… дитёнка…

Полина резко разворачивается на голос. За спиной стоит Марфа Фроловна и своей клюкой нащупывает дорогу, обходя Полю.

– Марфа Фроловна, – обращается к старушке Варвара, – что скажешь про внучку нашу, Настеньку? В больнице она, горит жаром, голова стряхнута.

– Кукушка… украла… дитёнка.

– Какая кукушка украла дитёнка? – задавая вопрос, Полина уже знала ответ и медленно начала оседать на крыльцо. – Мама, папа, Зинаида увезла Тоню, – и заплакала горько и навзрыд.

– Марфа Фроловна, говори, что знаешь, – тихо попросил Игнат.

Марфа Фроловна покружилась на месте три раза, повернулась на восток, клюкой показала направление и медленно, с расстановкой заговорила:

– На лошади… были… кукушка… мужик… Девчонку… мальца… покатать… на конях… звали. Мальца… в поле… оставили. Девчонку… увезли…

– Куда увезли? – хором спрашивают Игнат и Варвара.

– Далеко… не увидите… дитёнка…

– Далеко мальчика увезли? В каком поле искать? – без всякой надежды спросил Игнат.

– Верст… пять… от деревни… на восток.

Игнат побежал к соседу Григорию – просить его Сивку. Без разговоров тот дал коня. Игнат взлетел на спину Сивки, пришпорил его. Конь, мудрое животное, понял, наверное: надо лететь, а не бежать, и он летел – ноги его дороги почти не касались.

Вечерело, солнце клонилось к закату, в поле быстро наступит темнота, а маленький мальчик один. Сердце Игната сжималось от боли за ребенка, который сегодня уже пережил испуг, убегая от медведя, и вот она, новая напасть – от жестокого человеческого сердца.

– Ах, Зинка, Зинка, где же ты Родине служила, что потеряла сердце, если хватило тебе сил маленького ребенка бросить в поле одного, а другого силой оторвать от родных корней. Не человек ты, Зинка! Не кукушка даже, гиена ты, падальщица!

Пока Игнат летел на Сивке на поиски Юры, Варвара принесла Полине чай с валерианой, села рядом на крыльцо и тихо заговорила:

– Полина, надо ехать в город. Искать там Зину.

– Нет их, мама, в городе, она всё нам врала. Тоню мы не увидим, долго не увидим. А искать будем. Сейчас надо заниматься Настей. Завтра мы уедем в город, не имеет смысла здесь ей лежать в больнице. Надо Тиму предупредить, а позвонить неоткуда. Почта уже закрыта, – Полина говорила медленно и тихо, как бы разговаривая сама с собой.

– Пойду к Клаве – просить открыть почту. Она добрая, откроет, – Варвара встала с крыльца и протянула Полине руку. – Вставай и ты, идем вместе.

Разговаривая с Тимофеем, Полина пыталась говорить спокойно, но не получилось: она расплакалась и сказала только, чтобы он встречал их завтра вечером, Настю надо везти лежа, нужна телега или машина. Но где он это добудет? А Тоню украла Зинаида.

Услыхав эту новость, Тимофей долго молчал. Полине показалось, что междугородняя связь прервалась, и она отчаянно закричала:

– Девушка, девушка, связь прервалась, соедините с городом, это очень важно! – и зарыдала.

– Связь нормальная, – слышится голос телефонистки, – абонент молчит.

– Поля, это я оторопел от новостей, – говорит Тимофей. – Ты не плачь, я вас встречу, и Настеньку мы привезем сразу в больницу, буду договариваться с главным врачом, чтобы карету скорой помощи к теплоходу дали. Тонечку будем искать и найдем. Не плачь. Что с Юрой? Ты о нем ничего не сказала.

– Время вышло. Заканчивайте разговор, – телефонистка не дала Полине ответить и отключила связь.

Мольбы и уговоры далекой и такой недосягаемой девушки-телефонистки успеха не имели. Ответ её был короток и суров:

– Связь не восстанавливается, на линии перегруз!

Из здания почты Варвара и Полина вышли печальные, шли молчаливые.

– Полина, посмотри вперед, однако Юру несет кто-то, – тихо сказала Варвара.

Полина приставила руку к глазам, чтобы лучше разглядеть движущиеся вдалеке фигуры людей. Смеркалось уже, видимость была плохая.