— Иди ко мне, — тихий голос с нотками строгости, пока я взволнованно-эмоционально рассматриваю роскошное тело и чувствую, как от желания подкашиваются ноги. И нужно очнуться, ведь не бывает так. Не бывает. Происходит, нечто запредельное. Я как будто пьяная от волнения, смешанного с вожделением и похотью.

Пошатнулась, сделала полшага назад от кушетки. На что он намекает, на более глубокий массаж? На секс прямо сейчас? Здесь нельзя. Уговор с хозяйкой спа-салона. Сделала еще полшага назад. Он блеснул глазами, и я затравленно перевела взгляд в сторону двери.

— Помнится, тебе это нравилось, — он красноречиво перевел взгляд на полотенце.

— Это не салон эротического массажа, — я артачилась, отступая, готовая кинуться к двери, хотя понимала, как невероятный соблазн тащит меня против воли клещами к нему обратно. Ну, вот же он, объект мучений. Он прав. Нравилось, он мне нравился, это слабо сказано. От желания трясет, хочется отбросить все и резво оседлать его коня. О-о-о! Он был бы совсем, однозначно, горячо «за».

Мужское лицо на секунду приобрело суровость, все сильнее становясь недовольным.

— И ты не массажистка. Ты хирург, Милена. Может, сделаешь то, что хочешь уже давно? Я ведь знаю, чего ты хочешь.

Весь его странный вид говорил, что он совершенно не слеп. И все прекрасно понимает, видит и чувствует.

— Я тебя тоже хочу.

Я тяжело отступила еще на шаг, чувствуя, как адреналин в крови мешается с дурманящим эротическим вожделением. У меня возникло четкое ощущение, что передо мной не человек, и ему невероятно сложно отказать. В солнечном сплетении под тяжестью тысячи снов рождалось дикое искушение. Безумный, импульсивный по своей природной стихии, прекрасный соблазн.

— Иди ко мне, — голос повелительный, жаждущий.

Еще один спасительный взгляд в сторону близкой двери, обратно на него, на мужской живот с узкой растущей от паха черной порослью волос, на полотенце, на самой верхней точке которого от смазки образовалось мокрое пятнышко.

— Подойди, — он покачал головой, чуть прикрыв глаза. — Я искал тебя. Мы же не дети.

Бессмысленно врать, что мы друг друга не видим и не чувствуем. Осталось только с разбегу весело заорать «Давайте трахаться» и прыгнуть на маняще подрагивающий член. От желания стенки влагалища сократились, спазм скрутил живот. Не слушающимися пальцами последним усилием воли нажала кнопку на двери для вызова администратора. И почти незримо двинулась в сторону незнакомца не в силах больше бороться с собой.

— Иди ко мне.

— Ох, ай-я-яй, здесь не эротический салон, молодой человек, — Ирина Игоревна не просто охаживала клиента недовольным взглядом, а буквально насаживалась на него. — Иди отдохни. Сама разберусь. Вы у нас тут впервые, верно?

Сказать, что я выскочила вон, ничего не сказать, вывалилась кулем, а за мной звонко захлопнулась дверь. Время замедлилось, звуки стихли вокруг меня. Мир сузился. Неужели я чуть не шагнула? Ну а если бы шагнула, что с того? Но ведь хотелось, да и хочется. Без сил, я прислонилась спиной к стене, понемногу сползая вниз, ноги отказывались держать. Это точно не человек! Там, за дверью, слышался словестный шорох беседы. Затем раздались характерные ритмичные шлепки и женские призывные стоны, заставившие завистливо сглотнуть, поднять голову, сердце забилось быстрее от возмущения. Чем они там занимаются? Так быстро? Кто же там такой лежит? И что делать?

Отдышаться я не успела, почти безучастно наблюдая, как в помещение врываются люди в масках, бронежилетах, с автоматами и в желтых защитных костюмах. Слишком стремительно.

Они бежали по коридору салона, оглядывая каждый закуток. Отдавали резкие приказы, разлетающиеся по помещению тревогой, слышалось шелестение рации и звуки вертушки. Меня прижали к стене лицом, надели тяжелые свинцовые щиты. Подбежал мужик, на ходу ловко заворачивая с головой в серебристое одеяло. Другие вломились в комнату, где крик Ирины Игоревны перешел из стонов в холодящий душу ор, граничащий с воплем вепря.

— Пятый, пятый, требуется реанимация. Срочно. Есть выжившие.

Чьи-то руки подняли с пола, понесли к выходу, краем глаза я выхватила окровавленное помещение, там словно кто-то взорвал наполненный алым колером шар. Тот расплескался, забрызгал все помещение, стекая по розовым стенам насыщенными кровавыми разводами. Ирины Игоревны там не было. На кушетке переливалась слепящая желтым светом масса, пришлось зажмуриться от боли в глазах.

Спасатель вышел на улицу, и мартовский мороз окатил кожу утренней свежестью. Ударил в ноздри кислородом. Кругом пожарные, полиция, скорые, зеваки. Взрыв сбил с ног несущего, и я полетела вниз, наблюдая, как рассыпаются от звука стекла в окнах ближайших домов.

Они давно не слышали о тех, кого здешние называли Сурами. Для местных те были богами, живущими долго, в вечных праздниках и скуке. Непримиримые враги Асуров. Настолько древними, что они перешли здесь в разряд легенд.

Ни серый костюм, ни смартфон в руках, ни зимнее пальто или даже дорогие кожаные ботинки, ничего из этого не выделяло Марса из толпы. Мужчина не растворялся на общем фоне только из-за высокого роста. Он смотрел на место взрыва и решительно не замечал, как на девятый круг его обхаживают три случайные прохожие. Женщины не были его знакомыми, они пришли сюда, как и все остальные, в магазин или по другим делам, но его вид заставил изменить планы.

Спортивная фигура, широкие плечи, узкая талия, не она их притягивала, а напряжение его тела. Налитая сила. Находясь в равновесии, тело буквально перетекало от напряженной заряженной активности в концентрированное расслабление мышц, а затем в твердость и на новый цикл активности. Все вместе если присмотреться завораживало зрелостью движений, выдавая в этом компенсационном напряжении сильную личность. Ни орлиный взор синих глаз с необычным миндалевидным разрезом, ни острые губы на треугольном лице с высокими скулами, ни пышный искусно стриженный черный, как смола волос — ничто так не притягивало, как это.

Он ждал и прислушивался к ощущениям. Он ждал Плацида Мэдса, который так же, как и он, привлекал к себе внимание, стоило любой представительнице женской половины человечества оказаться в радиусе видимости.

Тот появился в компании двух детективов. Высокий, но пониже Марса, с хорошей непринужденной осанкой. Он внимательно слушал собеседника, без тени улыбки на квадратном лице. Черты грубоватые, крупные, мощный подбородок. Волосы седые, с красивым серебристым отливом, чуть длинные, закрывали часть ушей и шеи. На вид ему казалось лет пятьдесят, но выдающиеся плечи и узкие бедра говорили, что мужчина моложе.

— Сур, — сообщил он, усмехнувшись и отряхивая с себя грязь с пеплом. — По описаниям персонала, вылитый ты.

К сожалению, в салоне не имелось видеокамер, оставалось неясным, что именно произошло. Однако направленность взрыва однозначно указывала на то, что убить пытались именно девушку. Воспользовались неожиданно представившейся возможностью. Неудачно. Скрестив руки на груди, Марс поджал губы.

Сур рассчитывал надавить на базовый инстинкт, свойственный людям. После инстинкта самосохранения, на втором месте у людей инстинкт размножения. Творческое начало прошлых жизней. Человечество так доверяло только тому, что видит в окружении, что решило, жизнь и ее передача — один из главных импульсов эволюции. Поддельная реальность. Марс понимал, почему властям выгодно заставлять толпу не думать о смерти, поддерживать веру в бесконечность жизненных лет. Отчасти, самсарически, такая иллюзия содержала правду, но суть заключалось в том, что за каждой реинкарнацией счет обнулялся, оставляя игрока на том уровне, что он достигал при жизни. А провалиться в любой из миров ниже при отрицательном кармическом накоплении легко хоть кому — животному, человеку, да хоть асуру или суру.

В каждом из миров секс играл немаловажную роль. Чем ниже уровень, тем проще смысл. В этом мире он нужен для удовольствия и размножения, в его — преимущественно в качестве удовольствия от власти. В мире богов или суров секс не нужен, там есть более совершенные способы получить наслаждение и достичь блаженства.