Вот и приходилось думать и тщательно планировать каждый свой шаг в возможном будущем нападении на короля Александра Блада. А пока можно и нужно было окончательно прояснить самый главный вопрос. Денежный.

Вызвав кардинала Верзье, Наместник стал ждать. Вскоре дверь кабинета отворилась, и в него вальяжной походкой вошел моложавый мужчина со светлыми волосами и молча поклонился хозяину.

– Садись, — коротко приказал наместник и стал изучать кардинала, пытаясь найти на его лице хотя бы признаки агрессии или недовольства.

Несмотря на ряд недостатков, таких как систематические злоупотребления алкоголем, излишняя любовь к женскому полу, доходящая до полного распутства, и язык, совершенно не умеющий сдерживать мысли в тайне, а проще говоря абсолютная болтливость, даже недоброжелатели признавали Верзье финансовым гением, благодаря неустанным заботам которого казна Светлой Церкви всегда была полна. К несчастью, финансовый талант был у кардинала единственным, и во всем остальном он представлял из себя один сплошной недостаток и головную боль Наместника.

Например, недавно кардинал отмечал… что-то там одному ему известное отмечал, и как водится при этом, закрылся в своих личных апартаментах, не забыв взять с собой десяток юных прелестниц и несколько бочек вина. К концу праздника кардинал наговорил любовницам столько всего, что всех их пришлось ликвидировать, а его самого подвергнуть очередному серьезному наказанию. Теперь Верзье под страхом отлучения от Церкви не мог говорить в течение ближайших трех месяцев. Наместник с удовольствием продлили бы этот срок до пожизненного, но к сожалению работу кардинала никто выполнить так же хорошо, как и он, не мог. Приходилось терпеть незаменимого мерзавца и даже периодически хвалить и награждать, о чем Наместник жалел больше всего остального.

– Очень может быть, что в ближайшее время наши отношения с Элуром окончательно испортятся, и возможно дело даже дойдет до войны, — осторожно подбирая слова начал свою речь Наместник.

Кардинал закатил глаза и прикрыл их рукой. Наместник с трудом сдержал вспыхнувшую ярость и продолжил.

– Мне уже донесли, что империя войну с Элуром не осилит. Причем, как финансово, так и с военной точки зрения, но тебя я позвал не для подтверждения этого факта. Ответь мне, сколько потеряет казна Церкви из-за войны с Элуром. Только наши прямые потери. Финансирование империи не считай.

Кардинал поднялся со стула, взял перо, макнул его в чернильницу и подвинув лежащий перед Наместником лист к себе, написал на нем цифру, глянув на которую Наместник немного побледнел.

— Однако. А сколько потеряет империя?

На листе появилась еще одна цифра.

– Сколько нам придется дать в казну Империи в виде компенсации потерь?

Еще одна цифра украсила бумажный лист.

– Всесветлый… мы же разоримся!

Кардинал радостно несколько раз кивнул, полностью соглашаясь с этим высказыванием Наместника.

– Но не ты ли мне все уши прожужжал о том, что вскоре нас ждет кризис и требовал готовиться к нему? Мы готовы?

Кардинал яростно замотал головой.

– Ясно, – Наместник буквально прошипел это слово, и кардинал непроизвольно поежился, так как в краткий момент времени ему почудилось, что сама смерть стоит за его спиной, и вечность уже ласково дышит в его затылок, — Но ведь запасы делались?

Быстро кивнув, кардинал изобразил улыбку и еще пару раз кивнул, подтверждая, что какие-то резервы у него имеются.

– На сколько лет нам этого хватит?

Верзье моментально показал Наместнику два пальца.

-- Два года? – уточнил глава церкви и, увидев кивок, немного расслабился, – Что-то можно сделать, чтобы наши потери были меньше?

На листе появился знак вопроса и слово «время».

– Полгода, а потом все. Или война, или долгое противостояние.

«Справимся» – аккуратно вывел на листе кардинал.

– Тогда иди работай. И хватит бухать! Увижу пьяным – казню.

Кивнув головой, Верзье развернулся и быстро покинул кабинет Наместника, который еще раз глянул на три цифры, написанные подчиненным. По всему выходило, что воевать с Элуром нельзя. По крайней мере воевать долго. Вот только и упускать такой удобный момент времени тоже было бы непростительной ошибкой.

– К Мур все! – Наместник в ярости отшвырнул листок с цифрами в сторону, – Я уже решил! Элур пора раздавить. А потом все вместе навалимся на Чергорию. Всесветлый нас не оставит.

*****

– Вампиры? Твари! Да я вас…

Шлеп!

Маленькое лысое тело с большой скоростью впечаталось в стену и сползло по ней на пол.

– Э-э-э… А не слишком ты его? – Колет с тревогой посмотрела на бездыханного тана, с которого было решено начать обработку гномов на верность вампирам, и перевела взгляд на напарницу, что должна была помочь ей в этой миссии.

– Нормально, – махнула рукой убийственно спокойная Стефания, – Коротышки наглые как сотня домашних котов и без хорошей оплеухи по-человечески общаться иногда отказываются. При разговоре с ними нельзя быть добрым или чутким.

– Это была явно не оплеуха.

– Переживет. В случае чего, подлечу – опыт имеется.

– И ты уверена, что после такого гномы будут с нами разговаривать?

– Вот именно после такого эти лысые кроты и будут с нами разговаривать. Я чего, зря с тобой кровью своей делилась?

– Я помню… Но…

– Они не люди. Не надо распространять на них ваши человеческие стереотипы. С гномами надо разговаривать на их языке. Иначе сожрут. Ты лучше пиво проверь. Не стащили ли еще? А то весь многолетний план к черту полетит из-за какого-нибудь местного алкаша.

Колет поморщилась после того как напарница столь явно указала ей на ее человеческое происхождение и все еще сохраненные людские привычки, но вступать в новый спор с древней вампирессой не стала.

– Я бочки с пивом зачаровала, и их никто тронуть не сможет, пока я охранные заклинания не сниму.

– Умно. А то гномам только дай унюхать хорошее пивко… О! Вроде в себя приходит! Не забудь, о чем договаривались. Я «плохой полицейский» и всех тут бью, ну как всегда, впрочем, а ты «добрый» и всем пиво наливаешь.

– А когда начнем переговоры?

– А это они и есть! Пьяный гном – предсказуемый гном. В том смысле, что думает только об одном и это совсем не бабы. Так что хорошенько спои всех танов, я им морды набью, а завтра будем общаться, точнее ты, так как меня сегодня выгонят на поверхность, запретив пару дней появляться в городе. И постарайся закончить дела и выбить из них все нужные обещания еще до завтрака, иначе эти козлы успеют опохмелиться, а самогон у них тут из хорша очень уж ядреный получается… В общем, после завтрака с ними говорить будет уже бесполезно.

– И что?

– В обед объявят нам войну, – на полном серьезе ответила Стефания, хлопая по щекам гнома, которого она же и размазала по стенке, – Так что если до завтрака у тебя ничего не выйдет, лучше забудь о том, что ты «добрый полицейский» и начинай бить всем морды. Я тогда постараюсь еще пива достать и послезавтра его на опохмел подогнать.

– Не так я себе переговоры с гномами представляла.

– Я тоже, но привыкла уже.

Гном, которому вампирессы первому сообщили обескураживающую новость о своей истинной сути, продрал глаза и попытался открыть рот, чтобы закричать, но аккуратная женская ладошка тут же заткнула его.

– Пиво будешь? Если будешь, кивни. Закричишь, зубы в глотку вобью.

Гном кивнул и для убедительности повторил свой жест еще два раза.

– Правильно. Пиво в глотку идет лучше чем зубы, – Колет тут же убрала руку, затыкающую рот гнома, а Колет сноровисто подтащила один из бочонков, что принесли с собой девушки, сняла с него заклинания защиты и, выбив пробку, подставила огромную кружку под янтарную струю восхитительного пенного напитка.

– Держи. Лучшее пиво, что есть в Александрии. Специально для тебя из Каса везли. Здесь такого не варят.

Стефания не врала. Несмотря на любовь гномов к пиву, варить его в Александрии было строго настрого запрещено и все пиво поставлялось в город из Константинополя. А все потому, что даже чистый спирт не оказывал такого сильного воздействия на гномов, как самое обычное пиво, вот и приходилось вампирам особо контролировать производство и продажу столь интересного для коротышек продукта.