А сегодня главнюк на кухне, с плохо скрытым злорадством, отправил её на вторую кухню, что запускалась только на очень большие праздники, сообщив, что именно она будет готовить на третьи столы, где располагаются посольства от малых народов.

— Вы простите высокородная госпожа, что я тут вам все это рассказываю. — Арида всхлипывала, теребя в кулачках передник. — Но мне, или идти топиться, или… А потом все равно топиться! Потому что он мне поручил готовить для орков. А они никакой еды кроме своей не признают. Северная рыба и грабсы. И как их готовить, я даже приблизительно не знаю.

Слезы новым потоком полились из очень красивых серо-синих, как штормовое море, глаз.

— Так, слушай! Вытирай-ка слезы и пойдем, посмотрим, что это за грабсы такие и что это за рыба такая, особенная, что её и приготовить по нормальному нельзя!

— Госпожа…

— Ага, без году неделя уже! Пошли на эту твою вторую кухню.

Удивлённо распахнув и без того огромные глаза, девушка, спотыкаясь и не выпуская из рук передник, провела меня в полуподвальное помещение. Где на столе, в корзинах, стояли отлично знакомые мне лисички и так называемая "северная" рыба. Свежая и соленая. Жирная, с отменным вкусным запахом, сёмга!

На всякий случай, я несколько раз внимательно осмотрела грибы и понюхала. Особый запах лисичек, хорошо знакомый каждому любителю тихой охоты, каждый раз мне говорил, что я не ошиблась.

Передав Ариде список необходимых мне продуктов, я с предвкушением потерла руки. Значит, тушим лисички в сметане, делаем с ними же жульен, жарим крупные стейки на сухом жару, так как я хорошо знала, что жирная рыба масла не любит, начинает горчить и скапливать излишек жира. И помимо нарезки из слабосоленого филе, собрали салат.

Оказывается, такое блюдо здесь в принципе было незнакомо. Салат отсутствовал, как кулинарное понятие. Поэтому Арида смотрела на то, как я выкладываю слоями, смешанный с яйцами тертый сыр и соус, наподобие нашего майонеза, порезанную кубиками рыбу, и помидоры, просто затаив дыхание. Переворачиваем глубокую миску и засыпаем сыр с яйцами, который оказался сверху, мелкими орешками с орочьих же земель.

Уходила я с кухни, только когда дождалась прихода знакомых ещё по поездке из поместья Арда гвардейцев и, объяснив им подоплеку происходящего, получила уверения, что уж они проследят, чтобы ничего с блюдами и девушкой не случилось.

Довольная и провожаемая восхищённым взглядом кухарки, я вышла в сад. Скоро уже надо было собираться на вечер. Но по дороге к своему входу неосторожно наткнулась на весьма болезненного вида мужчину. Лёгкое столкновение заставило его сжать зубы и с усилием втянуть воздух, словно я ткнула в болезненную рану. Я рассыпалась в извинениях, пытаясь одновременно, и загладить вину, и исправить случившиеся.

На вопрос мужчины, представившийся Бердом, куда же я так спешу, пришлось рассказать и о помощи кухарке, и о предстоящих сборах на бал. Но что-то меня выдало, так как следующий вопрос меня немного ошарашил.

— Для вас же этот вечер имеет и личное значение, да? — такая понимающая улыбка, словно заранее все знает.

А как отрицать, если пока готовили, я узнала все дворцовые новости. И то, что Дарден Варлах упорно заявляет, что женат, и то, что переселился в казарму, что бы избавится от через чур внимательных к нему дам, и то, что всех магичек объехал в поисках своей тёщи.

Мелочное, эгоистичное внутреннее я ликовало. Значит, плохо ему, значит, замену мне не нашёл. Вот и пусть мучается, а я буду не я, если не стану сегодня такой, чтобы и взгляда оторвать нельзя было, уж мама поможет. Пообещав, что позволю новому знакомому проводить меня до тронного зала, я со всех ног рванула собираться.

Девчонки, встретив и выслушав новости, с энтузиазмом начали мне помогать. Результат поразил нас всех. Девушка, смотревшая на меня из зеркала, была прекрасна, без всяких преувеличений.

В бальный зал я входила уверенная в себе и ничего уже не боявшаяся. А рванувшийся ко мне, едва меня заметив, медведь и вовсе поднял настроение и самооценку, забив все сомнения в самый дальний угол. И только я хотела поехидничать на тему поисков тёщи, как нас прервали.

Наглая и уверенная, весьма симпатичная девушка. И на какое-то мгновение мне показалось, что у нее есть основания, публично называть себя "эффери". Грубо говоря, любовница и хозяйка дома, когда у оборотня есть жена по выбору, но он встречает пару. Вот эта пара и носит титул "эффери". Но взъярившийся медведь доказал обратное. На пару не рычат. И уж тем более, не отшвыривают когтистой лапой в полуобороте от себя. Но это дело добром не кончится. Не могла эта девка, выросшая при дворе не понимать, что я не простолюдинка. А значит пара, там нет, а ни о какой эффери и речи идти не может. А значит ей нужно вывести медведя из себя. Что с него потом потребуют? А вот в бабские разборки никто не полезет. Заодно и всем остальным покажу, что стоит держаться подальше от того, что я считаю своим. Как говорит мой Хранитель, должна же родится новая легенда. А потому…

— Стоять! — Надо же, как я умею рыкать, аж медведь замер, хотя, девка и так поняла, что не рассчитала своих сил. Платье порвано, ладони ободраны. — Драгоценный мой супруг, ты меня, конечно, предупреждал, что в замке жил постольку поскольку, предпочитая казармы и военные лагеря, и потому, дом немного запущен, но что мне придется еще и паразитов выводить… или паразиток?

— Я с момента вручения тебе браслета и близко к ней не подходил, — волнуется мишка, рычит, опасается, что приму слова первой встречной дуры за чистую монету. — Она не смела к тебе приближаться, и требовать, чтобы тебя ей показывали, словно она права имеет, как хозяйка дома.

— Так ее семья столько лет разворовывала твое имущество, что ей уже и не сложно было перепутать, — успокаивающе глажу вербера по плечу.

— Это ложь, он меня ударил! Все видели! Мой род потребует…

Ну, я так и предполагала, что дело не чисто. Но что там и кто собирался требовать мне все равно. Я еще не совсем в ладах со своим даром, но кое-что могу. Резко выброшенная вверх рука, с которой разом срывается десяток молний, бьющих рядом с верещащей выскочкой. И снова, подпаливая платье и волосы. И снова, попадая по рукам. Оглядываю зал, как учила мама, словно все не достигают и моего плеча, и самым холодным тоном, на который только способна, задаю всего один вопрос.

— Кто еще желает что-либо потребовать с хозяйки Грозового перевала?

— Я хочу, — тихий шепот медведя над головой. — Хочу забрать свою жену.

— Так в чем же дело? Где бросили, там и забирайте. — Непонимание на красивом лице, почему то вызывает чувство раздражения. — Насколько я помню, у вашей жены была весьма насыщенная жизнь в ваше отсутствие. Наги бурого клана расстарались.

— Ты обвиняешь в этом меня? — Спокойный голос, без возмущения, даже с какой- то грустью

— Зачем мне вас обвинять? По-моему, то, что ваш браслет больше не является подтверждением брачных уз, а ритуал утратил силу, говорит лучше меня. — Хотелось уколоть его, заставить прочувствовать тоже, что и я тогда, в саду.

— Ритуал потерял силу, потому что у тебя проснулся дар…

— Или боги сочли ваш демонстративный уход нарушением вашей клятвы!

— Марина, мой браслет, все ещё на твоей руке. — Ещё и улыбается, скотина.

— Снять и вернуть его вам? — не успела договорить, как широкая и теплая мужская ладонь легла на запястье, обхватывая сразу и руку, и браслет на ней.

— Не надо, мне теплее на сердце, когда знаю, что ты его носишь, пусть и заблокированным, — шумное дыхание в волосы и горячий быстрый шепот над головой. — Я пришёл, Марина, сорвался, как только почувствовал твою боль, тот отголосок, что пробился. Я искал тебя все это время. Оббивал пороги всех магичек, имеющих дочерей. Забросил поместье и шахты. Ард перестал общаться, устроив мне трёпку. Зверь с ума сходил. Я с ума сходил. Я без конца звал тебя через браслет, пытаясь передать хоть каплю тех, чувств, что рвали изнутри и не давали покоя. Я не предавал, не отказывался. Я просто ушёл…