— Помню, конечно!

— Ард его несколько раз из петли вытаскивал. И во всех вылазках приглядывал, потому что он рвется вечно в самое пекло.

— Хочешь сказать, и у нагов тоже самое может быть?

— Может. Сейчас их, скорее всего, удерживает от такого шага необходимость и потребность обеспечить самочке удобство и безопасность. Ну и надежда. Что будет потом, не известно.

— А если для тебя и твоего Зверя так важна эта метка, почему же ты ее не поставил и даже речи об этом не завел ни разу? — Спросила я.

— Ты знаешь, когда ставится эта метка? И для чего? — Усмехнулся медведь. — А ты ещё и не решила, принимать нас обратно или нет. А пока не принесены брачные клятвы ни мною, ни нагами, никто из нас не допустит близости. Никто не позволит себе подобного оскорбления в твою сторону.

— Почему оскорбления? — Даже стало любопытно.

— Потому, что ты наша самочка, нужная, желанная, необходимая. Та, от которой хочешь потомства, о которой хочешь заботиться. Ты пара, жена. А не девка из дома удовольствий. Так что нет! Сначала клятвы и законное право называть своей, потом все остальное.

Я молчала. Молчала и улыбалась, расслабляясь под сильными, но такими чуткими руками медведя. И уже погружаясь в наплывающий сон, почувствовала, как меня укутывают одеялом и куда-то несут.

В моем сне, я гуляла по берегу, по тёплому песку, почему-то синего цвета. Песок шевелился сам по себе, издавая приятное шелестение, то вздымался волной до самых бедер, то шершавой лентой скользил по ступням. Ветер шумел где-то над головой, напоминая отдаленный шёпот, смешанный с гулкими ударами большого барабана.

Рядом начала порхать какая-то местная бабочка, то усаживаясь на нос, то щекоча щёку и шею. Я попыталась спрятаться от назойливого насекомого, отвернувшись, но эта дрянь начала теперь порхать вдоль позвоночника и по пояснице. Я попыталась поглубже закопаться от этой надоеды в песок. Песок ответил крепкими объятиями и смехом.

Я раскрыла глаза и встретилась с искрящимся довольным взглядом Гара, на котором я снова расположилась, и стараясь увернуться от приснившегося насекомого, я закопалась ему подмышку. Он отвернулся вместе со мной от Сида, спрятав меня между собой и Дарденом.

Сид держал в руках какой- то цветок, и так как добраться до моей спины и шеи он теперь не мог, то злобно усмехнувшись, одним движением оказался возле моих ступней, которые были опутаны его же хвостом. И начал водить по ним бедным цветком. Пока Дарден не подхватил меня на руки, резко поднявшись.

— Ну, что проснулась? — Спросил медведь.

— Да уж, проснулась… Разбудили. — Недовольно пробурчала я. — Опять спали на улице?

— Ну да, удобно же? Элина уже приходила искать. Ты так сладко спала, что мы бы и дольше не будили, но времени осталось только умыться и позавтракать. А потом будем ждать, когда появится Каяна с братьями Сида и жрецом.

Вспомнив о том, что к полудню должно закончится действие отравы, которую приняла Каяна, я даже дёрнулась. Чем вызвала очередную усмешку Дара. Мы почти дошли до комнаты, когда нам на встречу вышел Армунд. Уже орком. Я с визгом выкарабкалась из объятий медведя и повисла на шее орка.

— Ты как? Смог? — Зачастила вопросами я.

— Смог! — Довольно сказал орк. — Еле вывернулся из волчьей шкуры. Потом обратно в зверя, и снова собой. Матерая зверюга, лютый!

С едой на этот раз приполз Сид. И пока я наворачивала кашу, медведь успел сходить и переодеться. Ровно в полдень мы стояли перед тяжёлой дверью, больше напоминающей каменную плиту. Эта махина медленно приоткрывалась, подчиняясь запущенному механизму. В комнате было тихо. Испугавшись, мы с Элиной и Мией влетели в помещение, даже не дожидаясь, когда дверь откроется полностью.

В самом дальнем углу, спутавшись хвостами, был целый клубок змеиных тел. Белые петли смешивались с серыми. Учуяв или услышав нас, змеи зашевелились. Вперёд вылезла Мия и подала платье в этот клубок. Недолгое шевеление, сопровождаемое шипением и тихими разговорами, и к нам выходит Каяна. Смущённая, с покрасневшими щеками, не знающая, куда деть глаза и руки, с поломанными ногтями.

— Каяна… — Осторожно начали мы.

— Это… Это было ужасно. Не дайте боги ещё раз это испытать, — тихо прошептала девушка.

— Что? — Каяна начала всхлипывать.

Наги в мгновение ее окружили, начали что-то ей говорить, убеждать. Саргус пытался взять ее на руки, но девушка не далась. А мы стояли, окаменев. На нагах просто места живого не было. Все в царапинах, укусах и кровоподтёках, местами содранная чешуя. Чешуя! Которая в бою вместо доспеха! У жреца следы когтей на лице. Бровь рассечена, рубец старого шрама на лице снова покрыт кровью. У Саара на шее прокус до крови, у Радмала вся грудь и живот в глубоких царапинах. И сейчас наги пытались успокоить Каяну, а та все твердила, что это ужасно и что им нужно помочь. Принимать помощь, пока Каяна в таком состоянии, они отказывались наотрез. Поэтому Элина предложила пойти в комнату, с нормальной кроватью, где она сможет дать Каяне успокоительные и обработать раны нагов.

Уже не дав девушке возможности увернуться, Саргус схватил её на руки и пополз с драгоценной ношей в отведенные им комнаты. Что удивительно, наги не смотря на свое состояние, счастливо улыбались и переживали только за Каяну. От Саргуса только и доносилось "змейка, девочка, дыхание моё". Змей не спускал жену с рук, даже когда Элина поила ее своим отваром, чтобы та хоть чуть-чуть успокоилась. И только потом очередь дошла до нагов.

— Что вы вообще там делали? Показательные бои устраивали? — Спросила я.

— Нет, это я…

Мы все в удивлении обернулись к Каяне. Но спросить ничего не успели. В комнату влетел Рис и замер на пороге, рассматривая Саргуса. Точнее кусок оголенной кожи чуть ниже живота, там, где у человека должно было быть бедро. Чешуя оттуда была просто сорвана. Хорошо, что у Элины была та мазь, которую она готовила ещё для Зубейра. У Риса вопросов, откуда это, не возникло, зато другой он задал сразу Каяне.

— Мам, это ты чем так? — Удивился змееныш, тыкая пальцем на рану.

— Зубами — и после этого словно прорвало плотину. — Это просто страшно! Ощущаешь себя зверем, забываешь, что вокруг живые, злоба захлёстывает. И ты просто… Ты не человек! Ты даже не животное! Я не знаю как назвать это существо. И ты все помнишь. Что говорила, что творила, и никак не можешь остановиться. Контролировать? Удержаться? Нет, не получится. И я… Потом

— Тишшшше, ну, тише! — Каяну обнял белый жрец. — Ничего страшного не произошло! Ничего из того, что мы не смогли бы пережить! Мы мужчины, в конце концов, а раны нанесенные рукой любимой и вовсе, скорее метка принадлежности, чем раны. А что было потом, никого кроме нас не касается! И лично для меня будет очень ценным воспоминанием.

— Все равно. Я чудовище. — Каяна обхватила себя за плечи. Освободившийся Саргус, не обращая внимания на только что наложенные повязки, притянул ее к себе и осыпал быстрыми поцелуями её глаза, щёки и волосы.

— Ты не чудовище, и никогда им не была. Ты моя. Моя змейка. Я благодарен этой ночи. Ты смогла выплеснуть хоть часть обид, несоразмеримо малую, по сравнению с той болью, что причинили мы или допустили, чтобы тебе ее причинили другие. — Змей обвился вокруг девушки, спрятал её в своих объятиях, только макушка и торчала. — А потом, ты подарила нам ночь, прекрасную, потому что ты приняла нас, потому что мы были тебе нужны, потому что не вызывали страха или отторжения, потому что этого хотела ты. Но теперь, как честная человечка просто обязаны забрать нас себе!

Наг довольно заулыбался и тут же замер, когда голова Каяны качнулась, подтверждая согласие с ним. Наги переглянулись, не уверенные в том, как это понимать. Саргус аккуратно отклонился от девушки, медленно выпуская ее из объятий.

— Каяна, девочка, ты не шути так. Или скажи, как есть, а то…

— Я заберу. Да. — Шёпот Каяны был еле различим, но нагам хватило. Мгновенье, и девушки просто стало не видно за кольцами змеев.