Удобно расположившись в собственной постели, воин сосредоточился и достаточно легко погрузился в медитацию. Оказавшись в том самом месте, где и ожидал, он не помчался, как и каждый раз до этого, спасать всех. Теперь у него была другая задача. Собравшись с мыслями, он попытался вспомнить то, что чувствовал в момент прыжка. Зацепился за эмоции, которые им тогда овладели, одновременно растворился в реальности и окунулся в транс. Собрал в кулак все свое желание переместиться и выплеснул наружу. Снова сработало. Его тело просто оказалось в другом месте. А затем тряпичной куклой осело на траву, погружаясь во тьму.

Это было непередаваемое чувство, когда эльф бесконечно долго находился во тьме в ментальном мире. Время остановилось, а он лишь надеялся, что очнется. Лишь бесчисленные часы спустя, он наконец вынырнул из тьмы в реальность прямо сквозь ментальный транс. Миры на мгновение смешались между собой, сбивая с толку и заставляя разум бешено вертеться, раскручивая верх и низ, черное и белое, север и юг, реальность и транс.

Когда все наконец встало на свои места, за окном уже стемнело. Таэль лишь надеялся, что подходил к концу тот же день, а не один из следующих. И так он слишком долго пролежал без сознания. Даже ментальный мир не может сдержать такие перегрузки. Но других способов он не видел. И после легкого перекуса, вновь отправился расширять пределы возможностей своего тела.

Неделю спустя, эльф впервые смог переместиться и не упасть без чувств. Правда пользы это не принесло. Нагрузка на тело была так велика, что он просто не в состоянии был пошевелиться и молча, скрипя зубами, наблюдал за разгромом, учиненным надвигающейся армадой нежити. Отдача была столь высока, что даже через несколько часов, когда до него добрались первые противники, он ничего не смог им противопоставить и мгновенно пал в бою.

Даже боль очередной смерти не могла заглушить радости от осознания, что он наконец-то обуздал силу, способную прервать бесконечный круг смертей и разрушения. Впервые за долгое время, Таэль снова был счастлив и искренне радовался очередному рассвету, который нес с собой светлое будущее.

Прошли недели безостановочных, изнурительных тренировок. Эльф стал гораздо больше времени проводить в своей комнате, развивая подарок переменчивой судьбы. На полигон он выходил лишь по несколько часов в день, отрабатывая рефлексы и озаряя всех своей возвратившейся заразительной улыбкой. А затем торопился обратно, чтобы не терять времени.

Все эти дни, Таэль занимался только отрабатыванием прыжка в ментальном трансе, не решаясь погружаться в видение, в котором должен сыграть решающую роль. Он боялся, что даже получив такой инструмент, не сможет победить.

Оттачивание навыка дало свои плоды и к этому дню, воин мог без риска переместиться уже дважды подряд. Не вырубившись ни разу, за последние двадцать попыток, он наконец решился опробовать свои силы в бою.

Уже по обыкновению, сын верховного друида, использовал транс внутри транса, растягивая время в тонкую нить. Он погрузился в медитацию, но вместо того, чтобы отправиться спасать невинных, удобно устроился и отдался еще более глубокому погружению.

Оказавшись, в который раз, в самом сердце осаждаемого поселения, он торопливо, но без лишней суеты, отправился собирать жителей. То, что происходило сейчас, было совершенно не важно. Раз за разом, все, кто не находился на стене с друидом, собирались в твердыне. Другого способа провернуть это не нашлось, так что эльф не задумываясь, просто механически делал то же, что и раньше, раздавая указания, словно опытный полководец.

Все его мысли сейчас были поглощены предстоящим боем, который должен изменить расклад. Когда, наконец, все были собраны, Таэль, не дожидаясь призыва о помощи, зашел в Ильтрассес, отыскал в толпе взглядом тех, кто ему нужен и двинулся к ним напрямую, раздвигая стоящих на пути. Подошедший к паникующим, но еще не успевшим разрыдаться эльфийским матерям, сын верховного друида, всем своим видом заставлял обратить на себя внимание. Он впился в них прямым, серьезным взглядом.

— Я найду ваших детей. Спасу Торнуиль с Шиандалем и приведу их сюда. — Горячо заверил воин. Голос его источал уверенность и заставлял довериться, отбросив сомнения. И уже направляясь к выходу, добавил, еле слышно, обращаясь скорее к самому себе. — На этот раз…

Сразу после выхода из твердыни, мечник мысленно встряхнулся, сбросил с себя задумчивость, сосредоточился на том, что вокруг, бросил взгляд на сопровождающих воинов-эльфов.

— Вперед, распутаем этот клубок, пока жизнь дает шанс. — Бросил он ничего не понимающим бойцам. И рванулся вперед.

Вихрь стальных клинков прокатился по рядам нежити, кроша и кромсая любого, кому не повезло очутиться рядом. Поддерживаемый соратниками, Таэль'авир добрался до детей, выручил их в первый раз и повел к твердыне. Напряжение нарастало по мере приближения заветного часа. Смертоносные стрелы были с легкостью сбиты и оставался лишь последний шаг.

Когда в поле зрения появился отряд нежити, эльф напрягся, сосредоточился, каждая мышца в его теле натянулась тугой струной. Он остановился, сосредоточился, сплетая собственную волю с силами ментального транса. Выждал, пока расстояние будет достаточным, мысленно, впервые в жизни, вознес молитву богине магии и шагнул.

Мир вокруг завертелся, вздрогнул, растворился во вспышке, бесконечное ничто поглотило поляну и деревья, нежить и эльфов. А потом все внезапно вернулось, только теперь он ступил на землю в двух шагах перед отрядом нежити. Полуторные клинки, словно сами выпорхнули из ножен в руки и воин начал свою бешеную пляску. Он наконец-то смог спасти детей и обуревающая его душу ярость вмиг уступила место спокойствию и уверенности в своих силах. Размеренно уничтожая противников, одинокий воин медленно продвигался вперед. На лицах подоспевших эльфов читалось неподдельное изумление и искренний восторг, а дети пока что оказалось в безопасности за спинами троицы.

— Прикройте меня. — Бросил Таэль союзникам, когда вслед за очередным поверженным зомби, перед ним предстал тот самый орк.

По опыту множества прошлых попыток, эльф знал, что это не простой воин. Наполовину разложившийся орк огромной горой возвышался над всеми. Его глаза не были пусты, как у других скелетов и зомби, их наполняла ненависть ко всему живому. Под сухой, потрескавшейся зеленой кожей, перекатывались, скрученные тугими канатами, мышцы. Правая рука сжимала мертвой хваткой огромный топор с двумя лезвиями, а левая, от запястья до плеча, представляла из себя кошмарное сочетание торчащих костей, гниющей плоти и лоскутами сползающей шкуры.

Тварь была больше других, сильнее их и быстрее, а что самое опасное, она была умнее. Этот настоящий, прошедший ад, воин, в отличие от остальных, не растерял своих навыков во время превращения. Так что, эльф атаковал стремительно и не сводя с него глаз.

Молниеносные отработанные днями тренировок удары изогнутых клинков исполосовали тело монстра, но тот, словно и не замечая ничего, отмахнулся, как от назойливой мухи своим топором. Новый взмах. Вертикальный удар вонзил лезвие глубоко в землю. Соратники мечами и щитами уже расчистили от скелетов и зомби пространство вокруг и теперь добивали остатки отряда. А вот у него самого дела обстояли не так хорошо. Приходилось юлой вертеться, уходя от ударов, все набирающего скорость, орка. Горизонтальный взмах топором эльф пропустил над головой. Нежить развернулась, не замедляя полет стали и кошмарной силы диагональный удар, едва не стал последним в этом бою. Увернуться удалось лишь чудом. Однако, пока противник вытаскивал, вновь погрузившийся в землю, топор, серия едва уловимых для глаза атак, окончательно лишила его левой руки.

Оглушительно взревев, монстр одним движением выдернул оружие и рванулся в сторону обидчика…

Гур'зал совершенно не мог вспомнить, как он тут оказался, даже с трудом вспоминал, кто он такой. После прошлого боя, где он получил смертельную рану, орк вообще мало что помнил. У него остались лишь его навыки свирепого воина, слепая ненависть к эльфам и новое, неизвестное раньше в жизни чувство, подчиняться своему хозяину. Он понимал, что случилось страшное и что он уже не ест, не дышит и сердце в груди не стучит. А левая рука ужаснула даже такого бывалого вояку. Но сделать ничего не получалось. Его сознание дремало глубоко внутри, лишь поглядывая на все со стороны, А все мысли занимало лишь подчинение приказам.