Харнесесс жестом отпустил всех присутствующих и, наполненный мрачной решимостью, твердым шагом двинулся в свою комнату готовиться к последнему бою. Эльфы стали расходиться, а братья, рассекая толпу, помчались вслед за отцом.

— Лазриэль, Таэль'авир, рад вас видеть. Так и знал, что никакие силы не смогут вас удержать.

В кабинете вместе с друидом находился Эрмортрес, верховный маг Лесного дома, а по совместительству, еще и единственный человек, который проживает с лесными эльфами. Он является одним из самых долгоживущих людей. Настоящий возраст знали он сам, наверное, верховный друид, ну и может еще несколько живых существ. Но ему было точно далеко за три сотни лет. Магия природы, завязанная на нем эльфами, и его собственные старания по поддержанию магического долголетия творят чудеса. При таком возрасте верховный маг щеголял черной, как смоль, бородой, хитрыми и удивительно живыми глазами, которые отмечали все до последней мелочи и выхватывали все, за что можно уцепиться. А острый, тренированный сотнями лет магической практики, разум мог выжать невероятную информацию из любого движения и вздоха.

— Отец, почему ты нас не позвал? — Возмутился Таэль.

— В зале были только инициированные. — Ответил вместо отца Лазриэль. — Он и не собирался нам ничего говорить, нас просто должны были вывести в последний момент вместе с остальными мирными и мы так и пребывали бы в блаженном неведении, пока он здесь будет биться за свободу и справедливость. Я прав, отец?

— Да, ты как всегда увидел самую суть, сын. Именно так все и должно было случиться, но вы (впрочем чему я удивляюсь?) как всегда разрушили все мои планы. Но времени у нас нет, так что буду краток и прям… — Все это время он ни на секунду не останавливаясь облачался в ритуальные доспехи верховного друида, приобретая все более грозный и величественный вид. — Сейчас вы оба возвращаетесь к своим домам, собираете мирных и, по мере своих возможностей, успокаиваете их. Никаких возражений, никаких вопросов, хоть раз в жизни просто примите мои слова, как должное. Я вас не прошу, я приказываю вам!

В его голосе не было просьбы или сомнения, он припечатал свою искреннюю речь приказом.

— Слушаюсь, верховный друид. — Съязвил Таэль, склонившись в низком поклоне. После чего, взмахнув гривой белоснежных волос исчез в дверном проеме.

— Как пожелаешь, отец. — Вторил ему Лазриэль, выходя вслед за братом.

— Что скажешь, Эрморт? — Друид повернулся к магу с надеждой глядя в его проницательные глаза.

— Мне нечем тебя порадовать. — Старик даже слегка осунулся и погрустнел. — Они оба будут в бою, тебе их не удержать, впрочем, ты прекрасно знаешь это и без моих слов. Харн, я уже отправил людей, чтобы собрать всех мирных под сводами твердыни. Что бы ни случилось, Ильтрассес должен выстоять, здесь все будут в безопасности. Мы можем отправляться.

К этому моменту Харнесесс завершил облачение в друидские доспехи и предстал во всем великолепии. Мощная, по меркам эльфов, фигура была выгодно подчеркнута идеально подогнанными деталями: нагрудник, бедренные накладки, широкие наплечники, наручи и поножи. Весь комплект насыщенного изумрудного цвета, поверхность покрыта резными листьями белого древа. Голову укрывал глубокий шлем, увенчанный ветвистыми оленьими рогами. На спине, от наплечников до самого пола, струился легкий плащ, словно вышитый из тонких зеленых листьев белого древа. Каждый эльф лесного народа знал, что это за реликвия.

Лишь раз в сотню лет Ильтрассес, сама твердыня, порождает и преподносит достойному в дар артефакт невиданной силы, который растет и развивается вместе со своим хозяином. Так в мире появились: Глорфинсдейл — меч, наделенный волей; Торндаэль — щит, способный укрыть своего хозяина по одному только желанию; ЕатКаэль «вечные стрелы» — колчан, в котором эбеновые стрелы вырастают заново; Тирраэнд «покров листвы» — плащ Верховного друида, который, по слухам, защищает носителя от магии, и еще множество артефактов, которые разошлись вместе со своими владельцами по миру, и еще неизвестно сколько вещей, знания о которых утеряны в веках. Эльфы никак не следили за дарами Ильтрассеса. Они всегда доставались только достойным, поэтому никакой информации о древних артефактах не сохранилось. Лишь одно объединяло все эти предметы, они всегда были так или иначе украшены листами эбенового дерева: резные деревянные листы, выбитые на металле доспеха, гравировка в форме листа, а иногда даже живые и растущие.

Тот самый покров листвы сейчас дополнял величественный образ Верховного друида

— Что ж, так тому и быть. Я не смогу силой запереть их здесь. Помни свое обещание и сдержи его. Это все, о чем я тебя прошу. — С этими словами верховный двинулся к выходу, навстречу своей судьбе…

Одинокий воин стоял на вершине стены и вглядывался в окружающее пространство. Кроны величественных деревьев накрывали весь лес прохладным сумраком. Легкий ветерок развевал его невесомый плащ. Белоснежная Стена Лесного дома состояла из переплетенных корней и стволов эбеновых кустарников и деревьев, которые срослись до состояния единого организма. Толщина стены достигала метра, а высота, почти трех. Снаружи, прямо перед стеной, сплетение терновых кустов образовывало почти непроходимый барьер для нападающих. Друиды десятки лет вливали килотонны маны в зарождение этой стены, еще сотни лет выращивали до текущего состояния, и сейчас она была на пике своего роста. Ни одному врагу еще не удавалось преодолеть стену. Эбеновое дерево — самая прочная древесина (большей прочностью обладают только металлы), оно сопротивляется магии и плохо горит, так что сломать стену практически невозможно, а преодолеть ее, когда на ней стоят друиды и лучники, смертельная затея.

Справа, в двух шагах, из туманного всполоха возник верховный маг.

— Они уже близко, несколько минут и ты увидишь их сам.

— Отлично, пора покончить с этой напастью, слишком дорого она нам уже обошлась Я постараюсь держать их на расстоянии, а твоя задача — уничтожить столько тварей, сколько сюда придет.

— Верховный, ты правда надеялся, что тебе позволят бится здесь одному и единолично насладиться весельем? — Возмутился возникший, словно из пустоты, с другой стороны, эльф- следопыт.

— Теряешь сноровку, Тихая смерть. — Усмехнулся друид. — Я услышал, как ты ведешь свой отряд еще у подножия стены, раньше ты подкрадывался тише кошки.

— Остроухий со своим отрядом уже здесь, друиды подходят, лучники выстраиваются на стене, через минуту мы будем готовы засеять весь лес перед нами телами противников. — Пропустил упрек мимо ушей следопыт.

— Аваресса, благослови своих детей! Дай нам сил отстоять твои земли и забери тех, кто падет сегодня в свои чертоги! — Подал голос жец верховной богини.

В лесу будто стало светлее, каждому показалось, что богиня коснулась его лично. В сердцах эльфов зажглось пламя азарта, боевой дух воспарил под кронами деревьев. Каждый из них сейчас считал, что свернет горы в одиночку. Эльфы получили благословение своей богини-покровительницы.

Потянулись секунды томительного ожидания. Все были готовы, каждый эльф, стоя на стене, напряженно всматривался в густеющий сумрак между деревьев. Каждый думал о своем. Каждый понимал, что сегодняшний день может прервать его, практически бесконечную, жизнь. Они готовы были заплатить эту цену за жизнь их родных и близких. Тишина стала настолько вязкой, что ее, казалось, можно потрогать руками. Вся стена затаила дыхание. Сам лес затих, ожидая прихода зла. Казалось прошла вечность, прежде чем Тихий полушепот Верховного друида разорвал тишину, словно раскатом грома

— Так вот почему они так быстро передвигаются. — Ошеломленно прошептал он. — Они оскверняют земли, а на своей территории нежить выносливее, быстрее, живучее и сильнее. Что же за сила их ведет, раз она способна так быстро осквернить саму землю в оплоте живых?

Тьма сгустилась еще сильнее, хотя это казалось уже невозможным, и из нее по направлению к стене поползли по земле черные тени, пропитывая землю тьмой, клубящейся над самой поверхностью, словно низкий черный туман. Теней становилось все больше, словно щупальца они тянулись в сторону живой силы своего противника, переплетаясь и шевелясь подобно змеям. Вот первое из щупалец коснулось стены и отпрянуло, словно его обожгло пламенем жизни, оно искривилось в спазме боли, а если бы это было живое существо — то воздух пронзил бы визг боли. Но тьму не так просто остановить. Вот несколько щупалец переплелись и слились в одно и несмело коснулись края стены. Поначалу ничего не происходило, но и щупальце не отступало и вот, наконец, к ужасу лесного народа, от места его прикосновения по стене побежала паутинка черных нитей, словно яд растекался по венам и капиллярам стены. Многие не выдержали и вздохнули с ужасом.