Мечники встали вокруг двух маленьких тел, спина к спине, не дожидаясь команды обезумевшего командира и методично уничтожали тех, кто подходил на расстояние меча. Неразумная нежить даже и не думала отступать, скелеты просто напирали со всех сторон. Место уничтоженного воина занимал следующий, даже и не обращая внимания, что стоит прямо на костях собрата. Тройка билась долго, но скелеты и не думали заканчиваться, вот плече одного из мечников пронзила черная стрела и его щит безвольно повис на руке. На другого навалилось сразу пятеро скелетов и ржавый топор полоснул его по шее, едва не убив. Раны давали о себе знать. Вот, наконец, первый из воинов не смог парировать сразу три удара с разных сторон и один из них, пройдя прямо над висящим щитом пронзил его в самое сердце. Второй мечник не успел среагировать на то, что его спину больше некому прикрывать слева и получил размашистый удар огромным топором прямо под ребра. Рука со щитом повисла на топоре, который застрял между ребрами и отдавался невыносимой болью. Мечник еще несколько мгновений парировал удары, но топор уже решил его судьбу и второй воин отправился за товарищем.

Ярость медленно отступала и Таэль понимал, что им не пережить этот бой. Его удары становились слабее, учитывая короткие клинки, их уже не всегда хватало чтобы сломать или выбить кости противника. Эльф покосился на соратников и увидел, как один из них падает, а огромный скелет орка с клыками, торчащими из нижней челюсти, вгоняет другому в бок топор. Вновь красная пелена застлала взгляд, смутно осознавая, что делает, он резко поднял с земли полуторный эльфийский клинок, выхватил прямо из слабеющих рук умирающего воина, второй. Разум кричал, что полуторные мечи слишком тяжелы для парного оружия, но ярость в крови заглушила все, наделила его невероятной силой, придала уверенности и ловкости. И он начал торговаться за свою жизнь.

Если бы кто-то из живых сейчас увидел этот танец смерти, он бы не поверил своим глазам. Один единственный эльф в окружении сотен скелетов, несущих топоры, мечи, сабли, секиры, рапиры, луки, арбалеты и всевозможные орудия разных рас и эпох, кружился с двумя полуторными эльфийскими клинками, выписывая невозможные пируэты и отстраненно глядя на все невидящими глазами. Он не замечал десятки царапин, что оставили на нем враги, не увидел, глубокого пореза на правой руке, не обратил внимания на арбалетный болт, вонзившийся прямо в грудь, игнорировал кинжал, что по самую рукоять вошел в спину и не остановился, когда первый меч пронзил его плечо. Второй меч врезался глубоко под лопатку, третий распорол живот и туман ярости рассеялся только когда он уже висел, распятый тремя клинками, а руки бессильно опустились, не в состоянии больше подняться даже пустыми. Все тот же огромный скелет-орк, уже вытащивший свой топор размахнулся и одним мощным движением обезглавил мешок с костями, что в одиночку положил три десятка его воинов…

Таэль'авир проснулся, задыхаясь от ночного кошмара. А ведь это был не просто сон. Он был слишком реален. Неужели такая судьба ждет эльфов. Надо это исправить. Он должен сделать все, чтобы изменить будущее.

— Надо как-то спасти ребят, тогда мы сможем прорваться. — Размышлял еще не до конца пришедший в себя эльф. — Но я никак не успеваю до них добежать. В них попадает три стрелы. Как их уничтожить? Хорошо же магам, на все случаи жизни есть заклинания. Вот мне бы магию, что собьет эти стрелы… сбить…, хм, сегодня же меняю свой график тренировок. Весь день посвящу им. Треть займу фехтованием с двумя кривыми клинками, мои короткие бесполезны против скелетов, треть надо посвятить скорости, а треть отрядить на метание кинжалов и коротких клинков. Когда придет время, я буду готов.

Харнесесс сидел на своем привычном месте, в главном зале Твердыни. Эрмортресс вошел через парадную дверь и неспеша направился к трону.

— Ты звал меня, верховный?

— Да, Эрморт. Расскажи мне, как успехи с младшим?

— Судя по всплеску энергии, его крепко зацепило. Теперь в день битвы он будет там, где нужно и не придется оберегать его на поле боя. А судя по его виду утром, он намерен изменить будущее во что бы то ни стало. По крайней мере вид у него был крайне целеустремленный.

— Надеюсь ты не перестарался с видением?

— Это лучше, чем не доиграть и потерять его при битве у ворот.

— Согласен, но и сломать его не хочу, нужно быть аккуратным

— Я постарался на славу. Он может и изменит все, но исправить не сможет, я оставил для него пару сюрпризов. Раз он так настроен, значит подготовится к грядущим переменам, а тренировки лишними не бывают, пригодится в его нелегкой судьбе.

Повисла гнетущая, густая тишина, даже дышать, казалось, стало тяжелее. Друид первым разорвал ее.

— Надеюсь мы не допускаем ошибку.

— И я на это надеюсь. Но выбор у нас не велик. С тех пор, как я случайно перехватил видение о предстоящей битве, направленное Лазриэлю, я перепробовал все, что мог, ты же знаешь. Исход каждый раз один. Развеять я его не могу, в нем вплетена божественная сила. Кто из богов решил предупредить нас и почему выбрал именно твоего сына, я не знаю, но сопротивляться ему невозможно. Тот, кто его отправил, вложил запрет на разглашение другим. Вплетенная сила столь велика, что даже мне потребовалось невероятное усилие воли и баснословное количество магии, чтобы просто поделиться с тобой. Для Таэля я вплел свою историю прямо в посланное видение. Он никому не может рассказать, просто будет справляться сам. Они оба не могут никому рассказать о судьбе, только молча попытаются исправить ее

— Пусть у них получится… Я верю в их силы…

— Ну я тоже не сижу сложа руки. У меня уже есть план. Силы Стародуба и Сильвануса нельзя призывать. Договорись с ними, пусть идут за твоим сыном, когда он призовет. Остальное оставь мне.

— Ох и старый же ты пройдоха. Потому и доверяю тебе свою жизнь, хитер, как голодный харек.

В первую же ночь Лазриэль отыскал, среди прочих, одно, крайне полезное в путешествии заклинание «сторожевой периметр». Оно позволяло магу-одиночке отдыхать по ночам, не беспокоясь за свою жизнь. Он никого не опасался в такой близости от владений лесных эльфов, поэтому сразу же занялся усилением заклинания. За первые две ночные медитации он увеличил расстояние, на которое мог раскинуть периметр, улучшил распознавание периметром чужеродных объектов и усилил его чувствительность. Теперь он мог раскинуть сеть на полсотни шагов вокруг и магия даст ему знать, если кто-то нарушит границу. Дальнейшее развитие помогает увеличить радиус и чувствительность, Самые умудренные в этой магии могут сказать кто находится в периметре, сколько их, каких они рас, какого возраста, роста, где точно в каких позах стоят и в каких направлениях двигаются.

Он пока этого не мог, но пока и не нужно было. Ему было достаточно, что магия предупредит о пересечении границы периметра. Тем более, что он не спит, а медитирует. Время полного возвращения в реальность из нее гораздо меньше, чем ото сна.

В этот день Лазриэль точно понял, что за ним следят. Где-то он ошибся и его все-таки заметили. Маги гораздо тоньше владеют предчувствием и ощущением наблюдения, чем другие. От самой стены его не покидало чувство, что он не один, хотя никаких признаков не было. Не замолкали ни где птицы, не было слышно ни звука, ни разу нигде не мелькнула тень. Это его немного успокоило. В лесу так бесшумно могут передвигаться только лесные эльфы.

Два дня Тихая смерть преследовал по лесу Лазриэля. Неопытный путешественник, для его тренированного уха, создавал слишком много шума и это, казалось, слышал весь лес. Его же разведчики передвигались бесшумно, словно тени. К полудню второго дня их настигли Шорох и Быстроногая и пояснили, что это Верховный друид отправил своего сына с каким-то поручением, хотя уверенности в их словах было немного. Тихая смерть решил убить сразу двух зайцев и заговорил своим тихим, но не терпящим возражений голосом