— Что-то пошло не так, милостивый Седрик Рафл? — поинтересовался знакомый старику голос.

Обернувшись, он заметил, как к нему медленно подходит один из Высших Мастеров. Не чуждый чародею человек подступал все ближе, но лицо его изображало явно недружелюбные намерения.

Поверженный дуэлянт громко засмеялся. Его хриплый и безумный хохот, пролитый на переполненный людьми амфитеатр, всех озадачил. Мужчина проиграл, но явно что-то знал. То, чего и в мыслях не могло прийти другим.

— Это только начало, глупец… — в голосе оппонента присутствовала едва заметная дрожь.

— Начало чего?

— Вашего конца…

Герц не стал церемониться и вознес клинок над полумертвым врагом. Но закончить начатое он попросту не успел. Его тело, земля вокруг него, да что там — вся арена затряслась. Людям на трибунах подумалось, что это проделки Всадника, что он из последних сил пытается переломить ход боя. Однако, когда из-под ног зрителей начал уходить пол и скамейки, когда они один за другим стали проваливаться под амфитеатр, а хлопки были такими сильными, что закладывало уши… Началась паника и давка. Гости фестиваля толкались и орали. Сильные ступали по головам слабых, пинали женщин и подростков, первыми пытались пробиться к выходу из сооружения. Они не подозревали, что именно там их и ждет гибель.

В разных частях трибун прогремела череда взрывов. Тела тех, кто попал под них, разорвало на части. Человеческие конечности разлетались в разные стороны под сопровождение слившихся воедино женских криков и всеобщей истерии. Многие проходы, ведущие наружу, закрылись под грудой камня, а возле уцелевших образовалась большая давка. Агония, безумие, всеобщий хаос. Перед ним все были равны — как знать, так и обычный люд.

Герц провел пальцем по лезвию, ощущая боль и то, как из свежей раны течет кровь. Ему было неприятно, но это не развеяло мрачную иллюзию. Увиденный им кошмар был реален.

— Что ты, сукин сын, наделал?.. — гнусно выкрикнул герой.

Воспользовавшись замешательством победителя, Темный Всадник дошел до выхода из арены. Когда он заметил, что Герц бросился за ним в погоню, то скопил в гниющей руке остатки злобной магии. Мрачная сфера со скрежетом полетела в парня, но тот разрезал её на две части. Прежде чем исчезнуть, заклинаине взорвалось, отбросив бродягу подальше от убийцы. Из-под забрала послышался легкий смешок. Проход обрушился, позволив мрачному рыцарю умыть руки и избежать наказания.

Герц хорошенько выругался, прежде чем подняться после встряски. Спешно направившись к другому коридору, он услышал крик со стороны ложи знати. Серые глаза наблюдали за тем, как с огромной высоты летит тело человека, одетого в серую мантию, и разбивается об груду камней.

Он отказался верить в это, но ноги сами понесли его туда. Спрятав Кровопийцу, мечник наклонился к пострадавшему. В груди чародея была проделана сквозная дыра, его кожа и внутренности в месте повреждения почернели, а кровь засохла подобно смоле.

— Седрик! Вы слышите меня? Кто этот урод, сделавший с вами такое? — выкрикнул Герц.

Старик неохотно отзывался на голос парня. Фиалковые глаза потускнели и потеряли прежний цвет, становясь светло-пурпурными.

— Г-герц, э-это т-ты… — из последних сил сказал он.

— Говорите со мной! Слышите? Не вздумайте закрывать глаза! Слушайте мой голос, я что-нибудь придумаю! Найду кого-нибудь!

Проговаривая это, бродяга понимал, что лжет сам себе. Ему до сих пор было трудно принять реальность и хотелось выйти из этого дурного сна. Никто не придет старику на помощь. На арене остались только мертвецы.

— С-слушай… Я д-должен т-тебе кое-что ссказать…

— Говорите!

Герц наклонился, чтобы выслушать последние слова старца. Седрик прошептал ему что-то на ухо и умолк навеки. Тяжелое дыхание оборвалось, а тело прекратило дрожать. Приподнявшись, Герц снял с себя плащ-накидку и укрыл им изувеченное тело Магистра, после чего закрыл фиалковые глаза, глядевшие на него застывшим взглядом, и низко поклонился. Он сделал так, потому что посчитал это нужным; потому что глубоко уважал его как величественного мага, о которым слагали легенды, и как человека, тесно связанного с его отцом.

Протерев глаза от выступивших слез, Герц в последний раз посмотрел на Седрика Рафла и ушел искать своих друзей.

*

Она держала ладони над его грудью, сосредоточившись на колдовстве. Теплый белый свет, исходивший от хрупких девичьих рук, согревал пострадавшего, исцелял внутренние раны и восстанавливал кости. Худые щеки парня нарумянились, кожа перестала быть бледной и вернула естественный окрас. Но Мироэн все равно не приходил в сознание.

— Э-это удивительно… — не скрывала изумления Мирана. Прежде она не видела подобного, хотя много что об этом знала.

— Почти все… — устало произнесла целительница. Магия отнимала у нее чрезмерное количество духовной энергии.

— Кто ты? И как ты здесь оказалась? Почему согласилась помочь? — поинтересовалась Мирана.

Девушка вдумчиво смотрела на лицо Мироэна.

— Я из ордена Прайеров, приехала на фестиваль вместе со своим отцом. Он — чтобы увидеться с братом, а я — проведать подругу. Она помогает кое в чем организаторам…

Водная волшебница продолжала держаться за руку принца, ощущая, как к ней медленно возвращается тепло.

— И зачем тогда…

Мироэн громко замычал, будто увидел дурной сон. Карие глаза приоткрылись, пристально разглядывая реальный мир. Боль в груди после удара железным сапогом заметно стихла и ослабла, но дышать было все так же трудно. Заметив, что по обе стороны от него сидят две девушки, Люмийский немного растерялся. Мирана, не сдерживая слез радости, приобняла парня.

— Ты… Сейчас… Задушишь… Меня… — тихо возмутился он.

— Самый безумный и глупый человек на всем белом свете… — прошептала ему на ухо чародейка.

Герою было трудно выказывать эмоции в таком состоянии, но он был несказанно счастлив. Радовался, что выжил, что не лишился конечностей. И тому, что первым, кого он увидел, оказалась именно Мирана.

— Кто победил?

— Не знаю, — ответила девушка. — Я ушла задолго до финала. Вполне возможно, что он проходит именно сейчас.

— Я, пожалуй, пойду… — застенчиво произнесла целительница и хотела было уйти, но её остановили.

— Ты… — сказал Мироэн, вспомнив, что они уже встречались, — Прайма, так ведь? Я чувствовал… Это колдовство… Спасибо тебе, что исцелила. Тогда и… Сейчас…

Паладин покраснела от смущения. Она не привыкла слышать благодарности, поэтому слова принца для нее были чем-то необычным.

— Тогда? Выходит, это была ты? — смекнула наконец Мирана.

— Д-да…

— Но твой отец запрещает общаться с незнакомцами. Думаю, он разгневался, прознав, что ты помогла мне своим колдовством.

Прайма остановилась у выхода. Буквально один шаг — и девушка стояла бы по ту сторону двери. Она спокойно могла уйти с чувством выполненного долга, проигнорировать разговор, однако… Что-то её остановило.

— Я одна из немногих девушек, которых посвятили в Рыцари света. Мой отец долго мечтал о сыне; наследнике, который продолжит его дело и возглавит орден. К его сожалению, родилась я…

Она подошла ближе и продолжила изливать душу.

— Он не желал отправлять меня в школу для девочек; не хотел, чтобы я связывала жизнь с нитками и шитьем… Каждый день в течение пятнадцати лет был для меня сущим адом. Изнурительные тренировки, поединки на мечах, семинария… А я ведь простая, хрупкая девушка, которая не хотела всего этого. У меня было больше ссадин и ран, чем у любого сверстника.

Водная чародейка затаила дыхание, слушая рассказ Праймы.

— Я слукавила, когда сказала, что пришла ради подруги. Это не основная причина моего визита в Калидум. Отец привел меня на турнир для того, чтобы я посмотрела, как нужно сражаться. Ведь в следующий раз именно я буду в нем участвовать, отстаивая честь ордена… Чтобы среди выдающихся людей был не только дядюшка-изгнанник, но и полноценный член ордена Прайеров…