Они стояли друг напротив друга — два могущественных создания, решившие заключить союз. Далиану совсем не хотелось становиться врагом такому могучему юноше. Рэндалл заслужил передышку, чтобы справиться с потерей друзей и научиться подчинять тлеющую внутри великую силу. И здесь, на краю света, Далиан был готов стать союзником Горланскому Отцу и новым существам, которые искали у него защиты.

— Я думаю, мы поняли друг друга, — заключил Далиан.

— В гавани стоит корабль, — ответил Рэндалл. — Он может доставить тебя обратно к цивилизации. Если ты хочешь туда вернуться.

— Я хочу встретиться в Кессии со своим сыном. Мы тихо разопьем с ним бутылочку пустынного нектара, а потом будем восстанавливать веру в Огненного Гиганта. И если мы выстоим — выстоит и Джаа.

Юноша ро внимательным взглядом оглядел разрушенный город и низко расположенную береговую линию. В глазах его появились уверенность и готовность принять свою судьбу, но еще в них плескались сотни поступков и решений, которые он хотел бы изменить. Но все же он улыбнулся.

— Думаю, мне придется пробыть здесь довольно долго. И мы с тобой наверняка снова встретимся.

Где–то глубоко, в светлом уголке своего разума Гвендолин мечтала о другой жизни, теперь навеки потерянной. В ее мечтах они с мужем сидели рядом в небольшой уютной гостиной в Ро Хейране. Из открытого окна с развевающимися красными шторами виднелось чистое голубое небо и темный океан. Вокруг царил мир и покой, и ни она, ни муж не носили доспехов и оружия. Кожа у нее на руках стала мягкой, раны от войны давно излечились. Казалось странным, что ее разум в момент кризиса сбегает именно туда, что именно эта картина ее успокаивает — картина мирной жизни без тревоги о будущем и мыслей о прошлом. Возможно, в глубине души Гвен была гораздо более чувствительным созданием, чем сама о себе думала.

Постепенно кожа на руках загрубела, а вместо нежного прикосновения к рукам мужа она ощутила жесткую кожу на рукояти меча. Мягкие диванные подушки сменились жесткостью седла, а ее мечты медленно разбивались вдребезги, пока она снова не оказалась на равнинах Вейра, наблюдая за морем черных щупалец, надвигавшихся на их армию. Они переливались, будто волны в море с черной водой, на поверхности иногда возникали всплески щупалец, потом снова опадали в текучую глянцевую массу. Иногда, в моменты просветления от безумия, она видела в черных водах иное существо. То же самое, что было в катакомбах Ро Хейрана, та же тварь, убившая четырех человек. Уничтожить ее смогли двенадцать храбрейших воинов только совместными усилиями. А здесь тварей насчитывались сотни. Возможно, тысячи.

Она просто смотрела на них, не в силах ни закричать, ни убежать. Она даже не знала, как долго на них смотрит, — осознавала только, что не может ни отвернуться, ни подать сигнал тревоги. Она была рядом с Ксандером и Даганэем на передней линии своей армии. Тысячи воинов построились по обе стороны от них, их мечи, словно стальная трава, тихо покачивались в воздухе. Ужасное зрелище тоже ввело их в ступор. Псы, несмотря на их огромное число, казались сейчас всего лишь попыткой их отвлечь, фоном, на котором выступила черная волна смерти.

Над полем боя повисла тягостная тишина. Никто не мог набраться сил, чтобы закричать или хотя бы вымолвить слово. Сорок тысяч воинов, которые прорвались на юг сквозь бесчисленных Псов, внезапно обратились в безмолвные статуи. Никто не смотрел на Ро Вейр, никого из них больше не заботила судьба Тор Фунвейра или борьба за свободу. Искривленное Древо проявило себя, и разум солдат не смог вынести его вида. Исход битвы решат не мечи и не колдовство; тысячи извивающихся щупалец завершат сражение.

Первым смог хоть что–то выговорить Даганэй. Синий священник повернул коня, желая загородить королеве вид на армию Темных Отпрысков, потом энергично потряс головой и протер глаза. Он смог отвернуться от монстров, но губы его издали едва слышный шепот:

— Бежать. Нам надо бежать.

Сила разума Гвен была лишь немногим меньшей, чем у него, и она тоже нашла в себе силы говорить.

— Ксандер, мы не сможем их победить, — сказала она тихо, схватила мужа за плечо и развернула к себе.

Тир Сигурд и его доккальфары упали на колени, глядя на монстров с невыразимым ужасом в глазах, и начали монотонно скандировать:

— Жрец и алтарь, жрец и алтарь, жрец и алтарь…

Темные Отпрыски достигли левого фланга, где выстроилась кавалерия Бреннана. Лошади очнулись раньше всадников и с жалобным ржанием дернулись прочь от монстров. Всадники крепко держали поводья, и животные не могли отвернуться, они просто пятились в неуклюжих попытках сбежать. Доккальфары продолжали скандировать одну и ту же фразу, и единственное, что слышала Гвен, были их звучные голоса.

Ксандер просто смотрел на нее. В глазах его появились слезы, а на лице отразилась глубокая печаль. Не ярость, даже не страх. Она увидела, как супруг падает духом и теряет надежду. Когда они снова взяли Хейран — их били, толкали, месили в кровь, взрывали, но не сломили. И только под стенами Вейра армию ро удалось сломить еще до первого взмаха меча. Ни один приказ, ни одно перестроение не заставит их удержать позиции. И потому потеря надежды сокрушила дух Ксандера. Все, что он смог выдавить из себя, было:

— Останься в живых, любимая.

Время будто замедлилось, и Гвендолин видела, как черная волна постепенно докатилась и до них, выливаясь с восточной стороны города прямо на левый фланг их войска. Кто–то из людей попятился, лошади сбрасывали седоков, кто–то из командиров пытался отдавать приказы, но остальные по–прежнему остались на местах. Враг, который отнимает даже способность к побегу, возможно, самый страшный из всех.

— Рыцари Рассвета! — прозвучал вдруг рев лорда Маркоса из Рейна на правом фланге. — Сегодня нам суждено умереть!

С дальнего края прозвучал боевой рог, и воздух внезапно заполнился лязгом доспехов и стуком копыт. Гвен не видела их за морем перепуганных солдат, но высокий штандарт с белым голубем становился все различимее, он развевался на ветру, медленно приближаясь. Рыцари, построившись клином, устремились на врага, но только некоторые солдаты повернули головы, когда всадники миновали их ряды. Остальные просто стояли, пригвожденные к земле ужасом. Шоры на глазах лошадей были опущены, и умелые всадники гнали их вслепую на врага, управляя ногами и поводьями. На одухотворенных лицах паладинов не читалось ни тени страха и сомнения — только покой и умиротворение.

Они вжались в седла и выставили вперед пики, следуя за своим лидером. На открытом пространстве между армиями они рванули вперед, покрывая расстояние с удивительной скоростью, расплываясь у Гвен в глазах сплошной пеленой из силы и стали.

— Маркос! — крикнул Даганэй. — За Одного Бога!

Паладин отдал ему честь, высоко поднявшись в стременах и высвобождая из ножен массивный двуручный меч.

Черная волна замедлилась, в первый раз выказав осторожность при виде несущихся на них всадников. Словно птичья стая, летящая у самой земли, они поползли прочь от кавалерии Бреннана к Белым рыцарям. В тишине, без ободряющих криков и гомона, тысячи неподвижных лиц следили, как черное море столкнулось с белым.

Их столкновение было подобно грому. Тысячи стальных копий, двигаясь клином, неожиданно пробили дыру в черной волне безумия. Десятки пронзительно вопящих Темных Отпрысков оказались отброшены назад и бешено махали щупальцами. Рыцари все напирали, врезаясь в стаю монстров, как нож в масло, пока их атака не задохнулась под черной колышущейся массой.

Маркоса еще было видно — он привстал на стременах, возвышаясь над мешаниной щупалец, разверстых пастей и свирепых паладинов. Мастерски управляя конем, он продолжал контролировать его движения и при этом рубить монстров двуручным мечом.

Солдаты постепенно приходили в себя, и по рядам прокатился приказ об отступлении. Они медленно пятились, не в силах оторвать взгляд от развернувшегося перед ними жуткого зрелища. Об этой атаке паладинов, возможно, позже сложат легенды, но в реальности чудовищ было слишком много, и они без труда подавили наступление. Белые рыцарские плащи утонули в черном море щупалец. Чтобы убить Темного Отпрыска, требовалось нанести не меньше десятка ударов мечом, а воинам хватало одного замаха щупальцем или одной дотянувшейся до них пасти. Лошадей сбивали на землю, людей раскидывали по сторонам, как тряпичные куклы, и через считаные секунды от всех Рыцарей Рассвета осталась жалкая кучка всадников. Пять тысяч сильнейших рыцарей в Тор Фунвейре оказались сожраны безумной волной смерти, в которой их атака оставила всего лишь едва заметный след.