— Можно я ее убью? — деловито спросила Кейша, еще держа в руках катану отца, и указала на Изабель.

Тир кивнул:

— Конечно. Тем самым ты позволишь нам убить Госпожу Боли. — Он повернулся к Твари. — Она — твоя соперница. Тиран Земель Искривленного Древа. Вот почему ты не можешь ее убить. И тебе нужны мы, чтобы сделать это за тебя.

Существо попятилось, пока не оказалось отчасти скрыто тьмой. Кейша следила за ним, держа катану на плечах.

— Куда ты собрался? — спросила она.

Рот существа начал морщиться и плеваться, изрыгая из себя гортанные всхлипы и растягивая слоги. Звуки менялись по высоте и громкости, но из них складывались узнаваемые слова.

— Я никогда не обижу тебя, дочь, — булькала и рычала Тварь. — Я с радостью приму тебя в Тирании Ариона. — А потом Тварь исчезла, молча растворившись во тьме. Отправилась нести волю Шаб–Ниллурата на земли людей.

— Пока мы не встретимся снова, — пробормотал Нанон.

Тир и девушка ненадолго замолчали, обдумывая увиденное. Их друг и отец обрел новую жизнь, но посвятил эту жизнь их заклятому врагу. В грядущие годы Тварь будет главной заботой. Но сейчас им нужно убить волшебницу.

— Ты готова? — спросил доккальфар Кейшу. — Как только ты ее убьешь, нам нужно будет действовать быстро. После этого я смогу почувствовать Госпожу Боли, и мы доберемся до нее.

В задумчивом взгляде девушки Тир видел цель, которой раньше не было. Она все еще смотрела во тьму, где исчезла Тварь, но не плакала, и руки у нее не дрожали.

— Я готова, — ответила она, потом повернулась и направила катану на Изабель Соблазнительницу.

У Одноглазой Воительницы появились три новые раны. Длинная царапина на левой щеке, глубокий порез на тыльной стороне правой ладони и болезненная, хоть и неглубокая, колотая рана в пояснице. Она отвлеклась, когда осадные башни опустили откидные мосты, и пропустила удар сзади от воина с глефой. И лишь топор Рекселя, который остановил нападающего, уберег ее от смерти. Но страшная усталость беспокоила ее больше, чем кровоточащие раны. Они бросили на защиту городских стен все силы, исчерпали все сюрпризы, приготовленные для врага. Только странный отряд Алахана еще не вступил в сражение, и Халла скептически относилась к плану вдруг ставшего таким уверенным в себе молодого вождя.

Унрагар и его семья отправились на север в погоню за деревьями–монстрами, и на их возвращение рассчитывать не приходилось. Рорг и берсерки из Нижнего Каста стали неплохим сюрпризом врагу, но сейчас они снова вернулись в город и потеряли слишком много людей, чтобы повторно выступить с таким же размахом. Когда Рулаг нападет снова — а он обязательно это сделает, — сталь будет биться против стали. Если только двести человек, укрывшихся в подземном зале, не проявят свою огромную силу — как думают Алахан и Кроу.

— Халла, — произнес Рексель, отчищая от крови свои ручные топорики. — Посмотри–ка на это.

Он указал на самую дальнюю осадную башню. Огонь пожирал дерево, превращая его в пепел, и башня медленно валилась к земле, но на крепостной стене перед башней съежилась чья–то маленькая фигурка, выглядывающая вниз, в город. Халла и ее товарищи удивленно уставились на нее, оторвавшись от мрачной работы по сбрасыванию со стены трупов врагов.

Алахан находился под стеной и руководил людьми, которые подвозили тележки с материалами к разрушенным воротам. Похоже, девочка на стене смотрела именно на него.

— Это девочка, — заметила Халла.

— Я сомневаюсь, что даже ублюдок из Джарвика способен использовать на войне детей, — ответил Падающее Облако. — Но у него меньше людей, чем мы думали, — возможно, у него просто не было выбора?

— Эй, девочка! — крикнула Халла, махнув ей рукой. — Подожди там.

Девочка застыла на месте, стоя посреди окровавленных людей и расчлененных тел. Тусклый свет вокруг нее чуть исказился, когда ей на плечо опустилась большая черная птица с глянцевым оперением. Девочка даже не вздрогнула, хотя люди вокруг нее шарахнулись в стороны.

— Халла! — крикнула девочка и побежала к ней. Ворон остался у нее на плече, крепко вцепившись в него когтями.

Возбужденно подпрыгивая, девочка — Ингрид Слеза — ринулась к ней и заключила окровавленную воительницу в крепкие объятия. Халла приостановилась, не зная, как на это ответить, и в замешательстве посмотрела на Рекселя. Ворон взлетел с плеча и скользнул над крепостной стеной, повернув желтый клюв на Халлу с девочкой.

— Э-э… а как ты вообще там оказалась? — спросила Халла, в конце концов тоже обняв Ингрид. — Ты не ранена?

Девочка зарылась лицом в кольчугу Халлы, крепко обхватив ее за талию тонкими руками, и все ее тело сотрясли рыдания.

Генрих Кровавый, юный послушник Ордена Молота, перевесил лук через плечо и побежал к ним. За время боя его колчан опустел. Он присел рядом с девочкой, внимательно ее оглядывая.

— Ты не ранена, девочка? — спросил он тоже.

— Так вот она, сестра Алахана? — спросил Падающее Облако. — Я думал, ее держат в заточении во Фредериксэнде. Каким троллем ее сюда занесло?

— Тише, — шикнула на него Халла. — Следи за языком. Генрих, не похоже, будто с ней что–то не в порядке.

Он поднялся и покачал головой.

— Но тебя она не отпускает. Я бы сказал, что она в шоке.

Новость быстро разлетелась по стене. Ингрид Слеза жива и каким–то образом сумела пробраться в Тиргартен. Эта новость необычайно воодушевила и без того решительно настроенных жителей города. Армия Рулага оказалась гораздо меньше, чем они ожидали, защитники успешно отразили первую атаку — а теперь они еще нашли дочь Алдженона Слезы.

— Ингрид! Где она?! — послышался крик Алахана, который стремглав несся по ступеням на крепостную стену.

Девочка оторвалась от Халлы и, слабо улыбаясь, повернулась к брату. Они встретились на полпути и крепко обнялись, стоя посреди крови и дыма. Алахан упал на колени, и Ингрид радостно завопила:

— Я видела, как ты бежал к воротам! Я видела троллей! Я пряталась в осадной башне. Я сбежала из своей палатки. Рулаг клялся убить тебя, но я здорово напакостила ему, и многие из его людей сбежали. Я их ненавижу! Я так рада, что вы прогнали деревья! Я их видела. Они кошмарные. Из–за них мне становилось плохо.

Она все болтала и болтала и не могла остановиться, беспорядочно и бессвязно стремясь рассказать брату обо всем случившемся с ней за это время. Ингрид говорила об отце, о доме, о дяде, о каресианце по имени Аль–Хасим и еще об одном каресианце по имени Кэл Вараз, и о вороне, которого звали Корвус. Халле большая часть ее болтовни казалась бессмысленной, но Алахан внимательно слушал каждое слово, крепко сжимая сестру в объятьях. У него на глазах показались слезы. Из отдельных фраз стало понятно, что Ингрид вызвала немало неприятностей во время своих ночных проделок, чем изрядно подкосила армию Рулага. Как ее при этом ни разу не поймали, оставалось загадкой.

— Халла, у нас есть работа, — напомнил ей Рексель. — Это, конечно, очень милая сцена, но если мы не примемся за дело — оно не будет сделано.

— У нас много погибших и раненых, — добавил Генрих.

Летняя Волчица помедлила, глядя на воссоединение детей Алдженона Слезы. Она росла без братьев и сестер и с чувствами, которые наблюдала сейчас, сталкивалась впервые. Но эти объятия были самым прекрасным зрелищем на многие мили вокруг, и Халле не хотелось отворачиваться от них. Она боялась посмотреть на то, что осталось после битвы.

— Халла! — повторил Рексель. — Трикен что–то кричит нам.

Она оглянулась и за грудами мертвых тел и горящими обломками досок увидела свой отряд. Они стояли на боевом ходу стены, занимая все свободное место, и каждый из воинов смотрел на предводительницу в ожидании приказа. Они убили сотни людей, теряя друзей под вражескими топорами и глефами, но ее люди до сих пор были крепче, чем все, что мог бросить против них Рулаг.