— Осторожнее, — предупредил Нанон. — Это не твой отец.

Существо резко вскинулось и лязгнуло на него зубами, похожими на острые осколки черного стекла. Оно прижалось к земле между Наноном и Кейшей, но не атаковало, хотя старый Тир отлично понимал — если оно захочет, то сможет его убить.

— Оно не причинит мне вреда, — повторила Кейша. — Не заставляй его считать, что ты ему угрожаешь.

Нанон наклонил голову и приподнялся на носки — готовый сорваться с места в любую секунду. В чудовище он не чувствовал ни следа Рам Джаса, но он и не заглядывал в него слишком глубоко. Он боялся, что существо превосходило возможности его восприятия. Возможно, оно вообще было за гранью всего сущего.

— Если ты в нем что–то чувствуешь — ты должна сказать мне об этом, — произнес Нанон, не сводя темных глаз с глянцево–черного существа.

— Я чувствую его кровь, — ответила Кейша. — Ее жар, ее силу. У него Темная Кровь, как и у меня. Оно что–то хочет… нам сказать… или показать.

Нанон не чувствовал в твари ничего, кроме бесконечной ненависти, и боялся за свою спутницу. Когда–то существо было Рам Джасом Рами, отцом Кейши и другом Нанона. Но теперь оно — слуга Шаб–Ниллурата. По крайней мере, в этом сомневаться не приходилось.

— Мы не можем ему доверять, — прошептал Тир. — Нам пора уходить.

Существо открыло пасть и зашипело сквозь плотно сжатые острые зубы. Оно отреагировало на слова Нанона, но нападать так и не стало. Тварь медленно отползла назад, пока не оказалась возле плеча Кейши, уставив остроконечную голову на доккальфара. Нанон не сомневался: существо не желает Кейше зла, но насчет себя он не испытывал такой уверенности. Он сдвинул сознание чуть дальше, пытаясь найти в странном существе хоть что–то, достойное доверия. И оно ему позволило, сдерживая свою злобную силу, пока Нанон не обнаружил в его разуме знакомую искру. Рам Джас все еще был там. Искаженный, примитивный, не более чем отголосок памяти о своем человеческом прошлом. Но благодаря этой искре он сумел почуять родную кровь.

— Мне жаль, кирин, — произнес Нанон, делая шаг к деформированной голове существа. — Я знаю, кому ты сейчас служишь, и знаю, что у тебя не было выбора.

— Что оно хочет нам показать? — спросила Кейша.

Нанон не решался проникнуть дальше в разум существа — но оно подошло ближе и наклонило к нему голову. Вблизи оно оказалось одновременно и ужасным, и восхитительным. Формой тела оно напоминало смесь Темного Отпрыска с хищной кошкой и разумной тенью. Оно служило Шаб–Ниллурату, но не считало Нанона и Кейшу врагами. Противоречивости его стремлений оказалось достаточно, чтобы старый Тир заинтересовался и продвинулся еще чуть дальше. Он чувствовал бесконечный голод и ненависть существа и осторожно огибал их острые углы в попытке добраться до искры еще оставшейся человечности. В этой искре ярче всего выделялись два женских лица. Одно — окутанное любовью, другое — ненавистью. Существо вернулось в Ро Вейр в поисках Госпожи Боли, но, как и Нанон, не смогло ее найти. Зато оно нашло свою дочь, что его порядком озадачило.

— Похоже, Шаб–Ниллурат не слишком–то способствует единству в рядах своих последователей, — сказал Нанон. — Оно хочет уничтожить Семь Сестер, как и мы, но не может. Они соперничают за внимание своего бога. Но существо поможет нам убить Госпожу Боли.

— А что насчет моего отца? — спросила Кейша.

Нанон помедлил. Возможно, у малой искры, оставшейся от Рам Джаса, и имелась какая–то власть над Измененной Тварью, но все ее существо было пропитано преданностью Шаб–Ниллурату.

— Твой отец мертв, но его любовь к дочери все еще жива. Он умер, глядя на тебя, с мыслью о том, насколько сильно он тебя подвел. Это была его последняя и единственная мысль, когда ему отрубили голову. Такие мысли остаются навсегда… они имеют немалую власть.

У Кейши задрожали губы, а на глазах показались слезы. Она отвернулась, не желая смотреть на чудовище, которое когда–то было ее отцом. Измененная Тварь обошла ее, жалобно поскуливая, будто раненый зверь. Оно ткнулось ей в плечо и зашипело от волнения, но Кейша отмахнулась от него. Тварь заскрежетала зубами, и лицо Рам Джаса раскололось надвое, но Кейша так и не обернулась. Затем Тварь заревела — она издавала мерзкие булькающие звуки, пропитанные болью.

— Тихо! — рявкнула Кейша, повернувшись к нему. — Если хочешь нам помочь, мы тебе позволим — но ты не мой отец! Моего отца убила Саара Госпожа Боли. А ты просто чудовище. — Девушка вытащила из ножен отцовскую катану. — И я отрежу тебе оставшиеся лапы, если ты меня огорчишь.

Нанон выпучил глаза от изумления. Он задержал дыхание, приготовившись защищать себя и девушку, но Тварь осталась неподвижной. Как ни странно, существо казалось тихим и кротким, будто испугалось выговора Кейши.

— Ты покажешь нам то, что хотел показать, — заявила Кейша. — Сейчас же!

Тварь повиновалась. Она не знала, почему слушается эту девушку — знала только, что любит ее и должна заботиться о ее безопасности. Чудовище прошло по пыльному погребу к затянутой паутиной лестнице, ведущей вниз, и остановилось там, поджидая их.

— У тебя много скрытых талантов, киринская девочка, — произнес Нанон с настороженной улыбкой. — Должны ли мы последовать за ним?

— Только на расстоянии, — предупредила Кейша, вытирая слезы со щек.

Тварь вела их через забытые подземные пещеры и обширные катакомбы. Они шли за ней вверх, потом вниз, налево, направо. Когда существо останавливалось — останавливались и они, сохраняя дистанцию. Лунный свет уже не проникал сюда, и они ориентировались в темноте только с помощью острого зрения Нанона. Чудовище переливалось всеми оттенками черного цвета, и по его контурам удивительно легко было обнаружить, где оно находится. Сознательно или нет, но существо позволяло Кейше увидеть себя в почти кромешной тьме. Даже с острым зрением доккальфара они оба несколько раз спотыкались, блуждая по забытым подземельям Вейра, потом Тварь резко остановилась и зашипела на что–то впереди себя. Нанон понял, где они находятся: под казармами лорда–маршала, в старинных подземных хранилищах, которые он никогда бы не нашел без посторонней помощи. Существо привело их сюда из более глубоких туннелей под городом. Здесь горели три факела, тускло освещая коридор и выходы в еще несколько хранилищ.

Нанон и Кейша остались в конце коридора, прикрывая глаза, пока не привыкнут к свету, а существо устремилось к самому дальнему хранилищу.

— Следы, — указала Кейша на отпечатки на пыльном полу. — Сюда приходят люди. По крайней мере один человек.

Затхлую тишину вдруг прорезал безумный смех. Нанон и Кейша одновременно выхватили мечи и присели в боевой стойке. Прерывистый смех все продолжался, пока женщина, издававшая его, совсем не охрипла. Существо смотрело на последнюю, самую дальнюю камеру. Оно хотело что–то им там показать. Нанон убрал меч в ножны и улыбнулся, понимая, каким же был дураком.

— Твой отец убил не всех колдуний, — сказал он. — Хочет она этого или нет, но Госпожа Боли — не последняя из Семи Сестер.

Нанон и Кейша присоединились к Твари, оставаясь на безопасном расстоянии. В последнем хранилище они увидели женщину, одетую в лохмотья и прикованную цепями к стене. На щеке виднелась татуировка со свернувшейся змеей. Нанон уже видел ее, когда она пытала Рам Джаса в Ро Лейте.

— Изабель Соблазнительница, — заключил он с легким кивком. — Ваш наряд не так прекрасен, как во время нашей последней встречи.

Колдунья совершенно сошла с ума. Глаза ее закатились, и единственное, что она могла сделать, — это разражаться безумным смехом и пускать слюни. Сестра изнасиловала ее разум и использовала его в качестве щита, тем самым обеспечивая себе безопасность. Нанон не мог найти Саару, поскольку сейчас она обладала силой всех своих мертвых сестер, а единственную, оставшуюся в живых, использовала как хранилище для призрачных рабов. Госпожа Боли была могущественней, чем все волшебницы, которые жили до нее, и считала себя неуязвимой.