Остальные молчали, обдумывая возможность поражения и необходимость переустройства мира. У Мертвого Бога слишком много щупалец. Он словно вирус, глубоко скрытый в земле и слишком живучий, чтобы его можно было уничтожить полностью. Мир, который они знали, больше никогда не будет прежним.

— Да, — наконец сказал Ториан. — Мы тоже примем вашу помощь. И мы согласны на перемирие, потому что у нас есть настоящий враг.

— Я согласен, — подтвердил Магнус. — Каждый из избранников нуждается в силе. Я предлагаю принять помощь старого ворона и применить его силу там, где она будет больше всего нужна. Человек камня, как зовут твоего избранника?

— Фэллон Серый, — ответил Ториан. — Мы хотим собрать новый рыцарский орден, и он будет первым из рыцарей новой эры. Время Пурпурных и Красных подошло к концу. Я перестрою свою иерархию и вступлю в новую эпоху — эпоху чести. А как имя твоего избранника, человек льда?

— Алахан Слеза, — ответил Магнус. — Он молод, но силен. Последний из своего рода, старейшего рода на землях людей. Но я ничего не могу ему дать.

— Унрагар, — заявил Грядущая Буря. — Наши избранники бьются вместе, ледобородый старик.

Все посмотрели на Финиуса.

— А еще есть ты, — произнес Ториан. — И возможно, ты заслужил нашу общую благодарность.

— Необязательно меня благодарить, — ответил он. — Мне нравится этот мир, и я не хочу больших изменений, чем сейчас. Но давайте не забывать о Джаа. Думаю, я могу ему помочь. Сын — весьма прочная связь с миром, возможно, ее будет достаточно для соединения с тенью Огненного Гиганта. Но этим займусь я сам. Мне показалось, я понравился Аль–Хасиму. — Финиус почувствовал, что в первый раз за все время в их деле наметился прогресс. — Итак, брат Ториан. Мы дадим тебе силу, и ты сможешь укрепить руку, держащую меч, у Фэллона и его Серых рыцарей. Мы не можем заставить его следовать чести — это зависит от него самого, — но мы можем дать ему силу для боя, которой он изменит мир. Магнус, боевое умение Алахана будет зависеть от него самого. Но мы дадим ему силу, способную открыть сердце Фьорлана и возродить земли Рованоко. — Он улыбнулся троллю. — А Унрагар расширит свой рацион.

Тролль улыбнулся ему в ответ, причмокнув пухлыми губами.

— Спасибо.

— То будущее, которое ты видел, — начал Ториан, — Тирания Искривленного Древа… можем ли мы ее предотвратить? Неужели вирус распространился из–за нашей гордыни? — Лицо его, осененное божественным присутствием, нахмурилось, будто бог осознал новую мысль или понял, что совершил ошибку, изменившую судьбу человечества.

— Да. Ты мог его остановить, — ответил Финиус. — Если бы меньше заботился о Пурпурной аристократии и обратил внимание на страдания простого народа, у тебя было бы больше последователей. Но вышло так, что большая часть людей ро верила в тебя только из–за слов священников.

Магнус расхохотался, а потом широко ухмыльнулся тени Одного Бога.

— Да и ты ничем не лучше, ледобородый, — осадил его Финиус. — Ты говорил своим людям быть сильными, честными и свободными, но ни разу не пояснил, каким образом следовать твоим заветам, а ведь это самое важное. Человек, оказавшийся самым сильным, смог убедить остальных, что свобода и честь менее важны.

Две тени чуть съежились, будто сознавая правоту Финиуса. Они не выказали ни ярости, ни агрессии, и от них веяло грустью… и, возможно, даже сожалением.

— Джаа, возможно, и правда виноват в том, что Шаб–Ниллурат смог выжить, — продолжил Финиус, — но именно вашим попущением он возродился.

Легкий круговорот воздуха над стулом, где безуспешно пытался материализоваться Далиан Охотник на Воров, превратился в настоящее торнадо, будто Огненный Гигант ревел во всю свою мощь, чтобы его услышали. Он, как подозревал Финиус, слышал каждое произнесенное слово, но за этим столом у него не было голоса.

— Ярость непродуктивна, — заметил Бром. — Как и жалость к себе. Нас еще не победили. Но сколько останется от нашего мира, зависит от того, чем закончится наша встреча. Я, например, не собираюсь сдаваться. Если Шаб–Ниллурат и научил нас чему–нибудь, так это тому, что убить божество не так–то просто. Если даже в живых останется всего несколько ваших последователей — вы тоже будете жить.

Магнус снова ударил кулаком по столу.

— Остаться в живых недостаточно! Я не стану меньшим божеством. И не желаю становиться одной из жертв Долгой Войны! Я буду могучим — или меня не будет вовсе!

— Но есть кое–что еще, — заметил Бром. — Есть солдаты Долгой Войны, которые не служат ни одному из нас. Мы не можем помочь им всем… но уже помогли самому юному и самому древнему из них. У них обоих есть и мудрость, и удача. Оборотень и волчонок — считайте их нашим подарком.

— Но кому они поклоняются, если не нам? — спросил Ториан.

— Маленькая волчица слишком юна, чтобы выбрать себе божество, а другой поклоняется ушедшему Теневому Гиганту, — ответил Бром.

— Доккальфар? — задумчиво спросил Магнус. — Я думал, они все уже ушли за пределы мира. Их время закончено.

— Они задержались на земле, — мягко произнес Бром, показывая, как любит Бритаг обитателей леса. — Хоть и ненадолго. Мы чувствуем, что они готовы уйти. Многие уже покинули земли людей, и остальные последуют за ними. У них нет больше сил сражаться, они слишком древние.

— Но Оборотень останется, — произнес Финиус. — Он слишком долго сражался и не знает иного пути. И мы заглянули в его сердце. Тир Нанон нужен нашим землям, и, к счастью, теперь его сопровождает спутница с Темной Кровью. Они будут влиять на события в мире еще долгие годы.

Всего на миг он ощутил умиротворение, исходящее от теней. Возможно, они наконец смирились с тем, как низко они пали и насколько слабыми стали их силы, и смирение породило покой.

Финиус вновь стоял на мокрой траве у стен Ро Хейла, будто никогда ее не покидал. Взгляд его метался по сторонам, пока он пытался решить, не привиделось ли ему собрание теней. Вполне возможно, что последний час он просто стоял под дождем, разговаривая с деревом… Нет. Бритаг не подшутил бы над ним так жестоко.

У его ног радостно сопел Добродушный, и Финиус улыбнулся. Он не был настолько самонадеян, чтобы поздравить себя с успехом, но знал: и он, и Мировой Ворон сделали все возможное. Боевой гончий пес тоже это понимал — поднявшись на задние лапы, он передними обхватил Финиуса, заключив его в дружеские собачьи объятия.

— На свете много разных людей, мой мохнатый друг. У них есть семьи, друзья, характеры, собственные мнения. И стольким из них предстоит умереть! Я мог бы собрать армию и повести людей в бой… но я выбрал иной путь. И надеюсь, мой выбор правильный. Так я смогу спасти больше людей, больше характеров, больше мнений. Я никогда не знал их лично, но я желаю им всем удачи!

Добродушный тихо заскулил, будто напоминая, что у Финиуса еще есть важные дела.

— Да, да, знаю. — Сквозь дождь и ночную тьму капитан посмотрел на юг. — Как думаешь, насколько быстро мы сможем добраться до Канарна?

Корабль шел быстро — и это все, что брат Ланри мог о нем сказать хорошего. Он плыл от Канарна к Ро Тирису в третьем караване судов, перевозившем Красных рыцарей Малаки Фрита обратно в Тор Фунвейр. Несколько тысяч рыцарей уже вернулись на родину, и многие тысячи еще были на кораблях и ждали в лагере неподалеку от Канарна. Пройдут еще месяцы, прежде чем армия вернется в полном составе со всем необходимым. Край, в котором он родился, казалось, съежился, будто его сжал в кулаке непрошеный гость.

— Что случилось с защитной дамбой? — спросил он Брука из Канарна, капитана корабля, на котором Ланри плыл домой.

— Ее взорвал новый король, — пояснил капитан.

Ланри часто приходилось видеть это грандиозное сооружение из дерева и камня, и каждый раз оно поражало его воображение. А сейчас огромный кусок в середине морского заслона был безжалостно уничтожен, и сотня небольших судов пыталась расчистить гавань и проходы для кораблей от мусора и обломков. Понадобятся годы, чтобы восстановить все конструкции, а без дамбы город казался совсем беззащитным.