— Лучше бы ты успокоился, — заметил Баюн, — а то кресло опять придётся менять.

— А я спокоен! — соврал Глеб и сшиб стул.

— Скажи это мебели… Я чувствую твой гнев, как если бы натянул ментальную нить.

— Чего?.. — не понял Глеб.

— Невежда… — вздохнул дух. — Ментальная нить — это связь между двумя субъектами: ты подумаешь что-то, а я услышу. Но не обольщайся — с людьми я к такому общению не прибегну.

— Больно надо… — фыркнул Глеб.

На пути к лифту он думал.

Может ли девчонка с завода привести его к зеркальнику? Вряд ли подросток связан с Лаэндо или Коротовым — ей бы танцам учиться, а не общаться с чернотворцем.

Но на завод-то она зачем-то пролезла!..

Глеб задумчиво коснулся кармана с заколкой, и тут этажом выше прозвучал голос Натальи Марковны:

— Связаться с вами трудней, чем с президентом — решили избегать меня?

Дверь в её комнату была открыта, в зеркале за порогом отражался свет виоса. Съехав с подъёмника, Глеб понял, что она говорит с кем-то через чаросеть.

— Избегать вас? — спросили в ответ. — Да у меня и в мыслях такого не было.

Глеб замер: это же Азарин! Но о чём ему говорить с Натальей Марковной?..

Они с Баюном остановились. Хозяйка «Фабрики» разговор не прервала — она их не слышала:

— В следующий раз, когда секретарша скажет, что вас нет, я открою портал к вашему столу!

— И нарушите закон о примещении.

— По сравнению с тем, что я сделаю после примещения, это будет мелочью.

Азарин вроде вздохнул:

— Оставьте свой сарказм — настроение у меня и так хуже некуда. И всё из-за мальчишки, которого вы столь любезно приютили.

— Вот о Глебе я и хочу поговорить!

Услышав своё имя, Глеб напрягся, — а Наталья Марковна продолжила:

— Оставьте мальчика в покое!

— Послушайте…

— Нет, это вы послушайте! Мой брат передал ингениум ребёнку лишь потому, что у него не было выбора, но вы не вправе привлекать Глеба к оперативной работе! Не отстанете от него, и я обращусь во все газеты: весь город узнает, что вы подвергли опасности несовершеннолетнего!

Глеб опешил: Наталья Марковна защищает его! После паузы Азарин сказал:

— Почему вас это волнует? В конце концов, он не ваш сын.

— Но и не ваша собственность! И, в отличие от вас, глядя на человека, я вижу человека, а не ходячее свидетельство о рождении. И не врите, что он в безопасности: я видела Глеба в лазарете!

«Она навещала меня, когда я спал», — потрясённо понял Глеб.

Это тронуло его до глубины души. Отъезжать он не стал — интересно, что Азарин ответит? Но ответа не последовало — к Азарину вошла секретарша:

— Ратислав Даниилович, у нас ЧП.

— В чём дело?

— Одной из сотрудниц плохо. Я уже вызвала врачей — всё очень серьёзно.

— Плохо? Кому плохо?

Во рту Глеба возникла желчь.

— Дее Альберовой — она вдруг потеряла сознание, когда шла к вам в кабинет. Ей делают искусственное дыхание, но мы не знаем, что с ней, и…

Остального Глеб не слышал; вспомнилось, как Дея кашляла, и мешки под её глазами…

— Баюн, портал! — крикнул Глеб.

Через несколько секунд он снова был в штабе.

У кабинета Азарина собралась толпа. Пытаясь проехать, Глеб заметил врачей — их халаты белели среди синей формы.

Потом он увидел Дею.

Её уложили на носилки. Глеб остановился; рука Деи свисала до пола, лицо стало серым, с болезненно-желтушным оттенком. Глеб смотрел — и не мог поверить.

Как же так — они ведь только что разговаривали… Это какая-то ерунда, бред, морок!..

Носилки с Деей исчезли — кто-то открыл портал. Но куда?..

Почему никто ничего не говорит?!

Глеб поехал вперёд, налетел на незнакомого законодержца, и тот выругался. Их заметил Вадим Сергеевич; растолкав остальных, он помог Глебу проехать.

Монгол стоял у стены — бледный и растерянный.

— Мы сами ничего не знаем… — бросил он, не дожидаясь вопросов Глеба.

Вадим Сергеевич отошёл, потом вернулся и напряжённо сказал:

— Дею отправили в больницу. Примещаться туда нельзя — больных транспортируют через порталы, и есть риск столкнуться с врачами… Поехали!

— Да разойдитесь вы!.. — рявкнул Монгол на столпившихся магов; к счастью, старших по званию тут не было, потому что на звания Монголу сейчас было плевать.

Они пронеслись по коридору (Вадим Сергеевич катил Глеба, чтобы сэкономить время) и спустились в лифте. Вестибюль, двор, минивэн… Монгол, сев за руль, довёз их за пять минут.

Когда парковались, Баюн стал вороном и выпорхнул в окно:

— Я здесь подожду.

Глеб кивнул: спиритусу врачи не обрадуются.

Вадим Сергеевич пошёл вперёд — Монгола с Глебом он встретил на крыльце с медсестрой. А что было дальше, Глеб потом вспоминал урывками.

Халаты врачей и чьи-то голоса, белые стены и стук дверей… Их куда-то вели — нестерпимо долго. Слова медсестры — скупые и формальные — оседали в мозгу:

— …состояние критическое…

— …причина неясна…

— …аура слабеет…

Глеб не знал, как аура может слабеть, но ни о чём не спрашивал. Всё это дурной сон — ведь Дея только что была с ним на крыльце!..

«Ну да, — шепнул внутренний голос, — а за миг до того, как тебе смяло позвоночник, ты ехал с мамой в кино».

Потянулось ожидание. Монгол ходил по коридору, Вадим Сергеевич сидел, глядя в пол. Пахло лекарствами — Глеб ненавидел этот запах. Казалось, так пахнет безысходность.

Ждать уже стало невыносимо, но вдруг скрипнула дверь и вышел врач:

— Следуйте за мной.

Их провели в комнату — тёмную, с прозрачной перегородкой. За стеклом Дея, по плечи укрытая одеялом: во рту торчит трубка, щёки ввалились, лицо перекосило, будто в агонии…

Глеб ущипнул себя в глупой надежде, что проснётся, — но не проснулся.

Мелькнуло белое пятнышко: в палате были спиритусы, похожие на фей. Летая над Деей, они совершали какие-то пассы — точно швеи, распутывавшие невидимые нити.

Монгол сдавленно спросил:

— Что с ней?

— В крови вашей коллеги яд, — ответил врач, — очень редкий, изобретённый чернотворцами: действует спустя пятнадцать-двадцать часов после попадания в кровь. На ноге девушки мы нашли царапину — вероятно, так он и попал в организм.

Даже в полутьме было видно, как побелел Монгол:

— Лаэндо…

Перед Глебом возникла картина — зеркальник, вскинувший руку: «А это мой прощальный подарок!»

Так вот о каком подарке шла речь: во взорванном шаре был яд! И один из осколков задел Дею — наверное, воздушный щит она поставила слишком поздно…

Словно издали донёсся голос врача:

— Мы восстановили дыхание и стимулируем работу внутренних органов, но вывести яд невозможно… Боюсь, его действие необратимо. Спиритусы-целители замедляют процесс, но остановить его они не в силах.

Глеб понял, что под целителями имелись в виду феи. Сглотнув, он прошептал:

— Но ведь можно же что-то сделать?..

— Найти того, кто отравил её — возможно, он знает способ… Но это лишь предположение.

— Сколько у нас времени? — спросил Вадим Сергеевич.

Врач глянул через стекло:

— Трое суток, не больше. Потом будет поздно.

Он вышел, и тут в кармане Монгола пискнул зерфон.

— Азарин, чёрт бы его побрал… — маг прочёл сообщение: — «Вам не разрешается заниматься делом Лаэндо». Как будто мысли читает… Глеб, ты куда?

Глеб уже выезжал из комнаты:

— На «Фабрику». Ваш Азарин ведь этого хочет — чтобы мы ни во что не лезли?

Вадим Сергеевич шагнул за ним:

— Что ты задумал?

— Я действительно отправлюсь на «Фабрику», — Глеб обернулся. — Баюн меня приместит. Если не верите, позвоните туда через пять минут!

Больше не оглядываясь, он поехал по коридору.

В те мгновения Глеб думал о лежащей в кармане заколке. Значит, им не разрешают заниматься делом Лаэндо? Что ж, отлично.

Вот только разрешения он уже не спросит.

***