Ребёнком я был вчера

Через час после битвы законодержцев с зеркальником Аркадий Коротов спускался в лифте.

Лифт был стеклянным, но это стекло не разбила бы и пуля — впрочем, его и тротил бы не взорвал. Если бы кто-то призвал пламя и обжёг лифт огнём, на стекле не осталось бы и следа. А уж бить чем-то тяжёлым (да хоть кувалдой!) по нему могли год — и без всякого эффекта.

В кабине лифта висели амулеты: серебряная подвеска в форме щита (она мешала применить холодное оружие — любой, поднявший на Коротова нож, упал бы без чувств), сплетённые в узлы бечёвки (подарок китайских магов: узлы не давали призвать ветер в радиусе ста метров), кусок янтаря с «застывшими» в нём песчинками (песок затруднял призыв огня) — и ещё дюжина предметов. По мнению Коротова, те были лишними: место, куда он спускался, и без того набили амулетами под завязку.

А спускался он в лабораторию.

Из лифта Коротов вышел в зал: белый кафель, нержавеющая сталь. Люди в белых халатах не отрывались от зеркал-мониторов — идя мимо них, Коротов видел столбцы цифр.

Позвал бы он законодержцев сюда, вмиг оказался бы в наручниках.

Вдоль стен — медицинские койки, и на каждой кто-то лежит… точнее, полусидит, потому что изголовье коек поднято. Мужчины, женщины, дети… Безжизненные взгляды, серые робы. И металлические обручи на головах — блестящие, с зеркальными «бусинами». Из обручей торчат провода — тянутся, вьются… и исчезают в контейнере, установленном в центре зала.

Контейнер был размером с сундук; стенки блестели никелем, но одна была прозрачной, а за ней сверкали диски, цилиндры, переплетались шланги и трубки. Там же сверкал зеркальный шар — главная деталь «сундука».

Трое учёных о чём-то спорили. Один — тощий и низкорослый — подскочил к Коротову:

— Аркадий Борисович, «Ключ» настроен идеально! Их ауры связаны с прибором — уже можно отсоединять провода…

— Не сейчас, — отрезал Коротов.

— Но мы можем…

Коротышка осёкся: Коротов посмотрел на него долгим и острым взглядом.

— Я всё понял… не сейчас… извините…

Учёный ещё что-то бормотал, но миллиардер уже скрылся в смежном помещении. Оно было тесным — простой кабинет. Не включая свет, Коротов сел в кресло и прошептал:

— Включись.

Шёпот был адресован зеркалу, встроенному в стену и занявшему её целиком. Обычный маг послал бы зеркалу свои мысли, но Коротов был слабым волшебником. Когда-то он этим удручался — обидно, если во всей школе призвать огонь не можешь лишь ты один…

Но сейчас Коротов не считал это слабостью — могущества можно достичь и без магии.

В зеркале вспыхнула картина; об изображённом на ней месте слагали легенды. Лесовье, обитель Перуна… Духа, прозванного громовержцем.

Коротов смотрел на картину.

О Лесовье он знал с детства: аномалка, где живёт спиритус, когда-то исполнявший желания, а теперь отгородившийся от мира — даже магам туда не попасть.

На картине был лес. Коротов смотрел пристально, будто погружаясь в увиденное… Смотрел, пока в кармане не пискнул зерфон.

Миллиардер достал его, глянул на звонившего и усмехнулся:

— Надо же — Служба безопасности аномальной зоны! Те, кто стоит над законодержцами. Наверное, я должен быть польщён.

— Перестаньте паясничать, — собеседник был раздражён. — Зачем вы привели их на завод?

— А зачем вы позволили им ко мне прийти?

Последовала пауза.

— Согласен, это наша недоработка… Больше не повторится.

— Прекрасно — в таком случае я могу спать спокойно.

— Вы ведёте себя как ребёнок…

— Я всю жизнь веду себя как ребёнок, потому что могу себе это позволить.

— Вы хоть знаете, что на ваш завод проник посторонний?

— Вы о той девочке? Как видите, знаю… И даже знаю, кто она: мои люди это выяснили. Признаюсь, меня удивил её возраст, но когда всплыла её фамилия, всё встало на свои места.

— И что вы намерены делать?

— С девочкой? — Коротов пожал плечами. — Ничего. Оставляю это на ваше усмотрение… Впрочем, мы выясним, где она.

— Приятно слышать… — собеседник помедлил. — Есть ещё кое-что: наш общий знакомый сорвался.

— А вот это уже ваша забота, — отрезал Коротов. — Он должен устранять проблемы, а не создавать их!

— Он знает, что у мальчишки ингениум Мельникова. Это не даёт ему покоя.

— Так успокойте его — а лучше заприте там, где ему самое место!

— Запрём, когда перестанет быть полезен.

— Полагаю, это всё?

— Нет: остальные вами недовольны. Они требуют конференции через чаросеть.

— Передайте, что я согласен.

— Вы не понимаете? Всё очень серьёзно! Эти люди ставят под сомнение ваш авторитет!

Коротов вновь глянул на картину: лес — загадочный и недосягаемый — будто звал его.

Пока недосягаемый.

Он окажется там. Он попадёт в Лесовье, потому что у него есть цель, и ради неё он не пощадит никого — даже себя.

— Вы слышали, что я сказал? — донеслось из зерфона. — Почему вы так в себе уверены?

Мысленно прощаясь с картиной, Коротов встал и сказал прежде, чем оборвать связь:

— Потому что никто не сможет мне помешать.

***

По прибытии в штаб Глеб познакомился с помещением, где ещё не был и предпочёл бы не бывать никогда. Ну а точнее — с лазаретом.

— Мазь исцелит рану, — врач завязала на его плече бинт. — К утру будешь как новенький — не останется даже шрамов. И не чеши плечо, а то привяжу руки к кровати!

— Она может, — Монгол сел на стул рядом с Деей. Вадим Сергеевич садиться не стал — после схватки с зеркальником он был на нервах.

Врача звали Ольга Павловна. В то, что она «может», верилось сразу — при ней даже Баюн притих; Глеб еле упросил её впустить духа, и тот молчал, чтобы его не выгнали.

— Тоже мне, стражи порядка… — Ольга Павловна зыркнула на Дею. — Ребёнка толком не защитили!.. Да я бы вам и щенка не доверила!

«Стражи порядка» молчали, пряча глаза.

Врач поставила склянки на поднос:

— Вернусь через час, — у двери она обернулась на Глеба: — Надо проколоть тебе витамины, да и жгучая гарсалия не помешает.

Глеб проводил её кислым взглядом: слово «гарсалия» ему не понравилось, но слова «жгучая» и «проколоть» понравились ещё меньше.

Теперь он стыдился мыслей о том, что из него сделали приманку: покушаться-то на него покушались, но законодержцы рисковали жизнями, чтобы его спасти. Причём зеркальник сам указал им дорогу: шум битвы разнесло на километр.

Когда за врачом закрылась дверь, Дея сказала:

— Артёма похитили неподалёку от «Фабрики». Это место становится опасным!

— С тех пор, как я там живу, — буркнул Глеб.

— Ты ни при чём, и Наталья Марковна это знает. А вот на нас она злится — за то, что подвергли тебя риску. Особенно на Азарина.

Услышав о последнем, голос подал Монгол:

— Кстати, кто-нибудь в курсе, зачем его вызвали в СБАЗ?

— В СБАЗ?.. — не понял Глеб, и Вадим Сергеевич «перевёл»:

— Служба безопасности аномальной зоны.

— Представь, что мы — полиция, — бросила Дея. — А СБАЗ — это как ФСБ или ФБР.

Кивнув, Глеб всё-таки потёр плечо. Интересно, от упомянутой гарсалии тоже чесотка начнётся?.. Если так, то лечения с него хватит…

— И чем эта СБАЗ занимается?

— Интригует и секретничает, — Дея явно была о СБАЗе невысокого мнения. — А если серьёзно, делами государственной важности… И раз Азарина к ним вызвали, то у нас большие проблемы.

Вадим Сергеевич всё-таки сел, а потом достал зерфон и положил у его на тумбочку рядом с Глебом:

— Ты должен кое-что знать о похитителе Артёма: это один из опаснейших чернотворцев.

— Черно… кого?.. — переспросил Глеб.

Дея тихо пояснила:

— Чернотворство — это запрещённый вид магии: для тех, кто его практикует, источником силы служат чужие страдания. За такое дают пожизненное, но некоторых это не останавливает.