Он понял, что сфер тут много — вдалеке висел ещё шар, а за ним ещё… Они были разного размера, от маленьких до огромных. У стен стояли ангары, и в них горел свет; Глебу показалось, что внутри кто-то есть.

Дея поняла, куда он смотрит:

— Там персонал, контролирующий плотность камер.

— Обычная стена для спиритуса не преграда, — сказала Эльза Викторовна. — Они проходят сквозь дерево, металл, пластмассы… Любой материал, известный человеку. Нам остаётся использовать акванит — полимер, созданный с помощью магии воды, — но чтобы он не терял плотность, нужны особый световой и температурный режимы.

— Темень и холодрыга, — перевёл Монгол.

— Именно. Так что здесь идеальные условия для содержания духов, успевших навредить людям.

Тут до Глеба дошёл скрытый смысл этих слов:

— И один из них станет моим фамильяром?!

— Не все же они кровожадные… — заметил Монгол. — Встречаются и безобидные, попавшиеся на мелких правонарушениях…

Глеб прищурился:

— На мелких — это на каких?

— Ну… — Монгол замялся, — кислотой поплюются, огнём подышат… Не на людей, а так — чтобы кого-нибудь попугать. Если повезёт, мы сегодня таких встретим.

Глеб сглотнул; похоже, везение они с Монголом понимали по-разному…

Они миновали ещё две сферы. Возле третьей Эльза Викторовна остановилась.

— Возможно, этот вам подойдёт: один из духов полей, был арестован за то, что пугал дачников своими криками. Законодержцы его предупреждали, но без толку… Пришлось взять под стражу.

Глеб с сомнением смотрел на сферу: та висела на уровне его глаз и была с футбольный мяч. Разве от такого маленького фамильяра может быть толк?..

Туман в шаре рассеялся, и к стенке подошёл человечек в одежде из трав. Зевнув, он спросил:

— Ты кто?

— Я Глеб, — честно сказал Глеб. — А ты?

— Я тот, кто я есть… — туманно изрёк человечек. — Невесомая частичка в бескрайнем океане Вселенной…

Он мечтательно улыбнулся. Глеб посмотрел на Дею, но та лишь пожала плечами.

— Я жил на поляне среди грибов… — сообщил спиритус. — Грибы были такими вкусными!.. Благодаря им всё вокруг становилось ярче, и у меня вырастали крылья!.. — он раскинул руки и закружился.

— Даже спрашивать боюсь, о каких грибах идёт речь, — Дея покосилась на Глеба. — Думаю, в качестве фамильяра он не подходит.

Глеб судорожно закивал.

— И что с ним будет? — спросил мальчик, когда их повели дальше.

— Да ничего, — Эльза Викторовна пожала плечами. — Он никому не навредил, так что подержим неделю и отпустим. Хотя вряд ли это поможет — наверняка возьмётся за старое.

Следующий шар был большим.

— А как насчёт этого? — спросила Эльза Викторовна. — Здесь заключён упырь.

Глеб решил, что ослышался:

— Кто?!

Дея терпеливо объяснила:

— Упырь — совершенно обычный спиритус: это люди придумали страшилки про оживших мертвецов. На самом деле упыри не хуже других духов, просто выглядят жутко и любят появляться на кладбище… Хобби у них такое.

Глеб таращился на сферу. К её стенке подошёл упырь: склизкая кожа, вместо одежды — лохмотья, глаза как два яйца — белёсые и выпуклые. Голова была лысой, щёки впалыми, а зубы острыми, как и ногти на костлявых пальцах.

Упырь повертел головой и вдруг жалобно спросил:

— Вы ищите фамильяра?

Дея с Монголом переглянулись.

— Всё верно, — Эльза Викторовна кивнула на Глеба, — мальчику нужен фамильяр.

— Я готов! — вызвался упырь. — Я буду очень хорошим фамильяром… Правда-правда!

— Простите, а за что вас арестовали? — отважился спросить Глеб.

Упырь негодующе взмахнул кулаком:

— Да не за что повязали — по беспределу статью шьют!

— А всё-таки? — подозрительно спросила Дея.

Упырь понурился, и за него ответила Эльза Викторовна:

— Затевал драки с другими спиритусами в публичных местах, и все решали, что там завёлся полтергейст. Последние три потасовки устроил в Москве: одну на Старом Арбате, две в Нескучном саду.

— Зато там теперь не скучно… — ввернул Монгол.

— Мотивировал он это тем, что другие духи раздражали его своим присутствием.

— Да, раздражали! — упырь топнул ногой. — Вы посмотрите, что творится: в бассейнах русалки, в парках лешие, а нам, простым упырям, уже и податься некуда… Понаехали тут!

— Идём дальше… — обречённо проронила Дея.

За следующий час они увидели столько спиритусов, что у Глеба зарябило в глазах. Была тут и рысь с головой женщины, и дух леса, весь покрытый травой, и даже печально знакомый Глебу волколак.

Но ни один из них по той или иной причине не мог стать фамильяром.

Наконец Эльза Викторовна остановилась у небольшой камеры, висевшей напротив стены. Внутри расхаживал кот — чёрный, с белой манишкой. Увидев их, кот зевнул и сообщил:

— Как я понимаю, меня наконец решили освободить: что ж, готов выслушать извинения!

— И не мечтай, Баюн, — бросила Эльза Викторовна. — Освобождать тебя никто не станет… Ну разве что на определённых условиях.

Дея удивилась:

— Это тот, о ком я думаю — тот самый Баюн?

— Что значит «тот самый»?! — воскликнул кот. — Вы меня что, не узнали? Меня, у кого великие маги брали автограф?!

— Это действительно кот Баюн, — кивнула Эльза Викторовна. — Спиритусов, подобных ему, нет, но он так часто появлялся в неволшебке, что стал мифическим персонажем.

— И заработал дурную славу, — добавила Дея.

— Что значит «дурную»?! — шерсть кота вздыбилась. — Я обладаю волшебным голосом и незаурядным талантом! Это вы, люди, придумали, что я заговариваю путников на дороге, да ещё назвали меня людоедом… Подумать только: я — людоед!.. Да я в жизни не ел ничего, кроме мышей — и, между прочим, прекрасно готовлю их в маринаде! А ещё вы придумали, что я живу в каком-то мёртвом лесу… Как я могу жить в лесу, если нуждаюсь в слушателях? В лесу мои произведения не оценят!

— Этому спиритусу всё время хочется, чтобы кто-то слушал его стихи, — пояснила Эльза Викторовна. — Неделю назад он заявился в Пушкинский музей: разумеется, все решили, что это обычный кот… Вокруг собралась толпа. И когда зрителей набралось достаточно, он стал читать свою поэму. Прежде, чем прибыли законодержцы, трёх человек увезли на скорой. Всем, кто был в музее, пришлось менять память.

— И в итоге они забыли моё творение! — негодовал Баюн. — Это бесчеловечно!

— А пугать людей человечно?

— Я никого не пугал! — кот вскинул голову. — Просто устроил вечер поэзии… Кстати, о моём творчестве: только что я сочинил четверостишье — вампир объясняется в любви юной даме… Вот, послушайте:

Твои ласки, что хмель, пьянят,

Твои очи достойны мистерии.

Безнадёжно пленила мой взгляд

Твоя жилка на сонной артерии!

Эльза Викторовна покачала головой. Поняв, что его не похвалят, спиритус обратился к Глебу:

— Ну как?

— Эээ… неплохо… — оценил Глеб.

— Правда? — оживился кот. — Тогда вот ещё — начало истории о поваре-людоеде, состряпавшем блюдо из аристократа:

Бесследно исчез герцог Рости,

Не пришёл на свой званый обед.

И напрасно дивились гости,

Из чего этот чудный паштет…

Дух замолчал, выжидательно глядя на присутствующих.

— По-моему, он ждёт аплодисментов, — заметил Глеб.

— Не дождётся, — Эльза Викторовна шагнула к сфере. — Хватит стихов. Ты ведь знаешь, зачем мы здесь?

Дух посерьёзнел, насколько это возможно для кота:

— Кому-то из вас нужен фамильяр… Думаю, мальчишке.

— Правильно думаешь.

Кот вновь вскинул морду:

— На меня не надейтесь: ещё чего — служить человеку!.. Я не телохранитель и не лакей — я поэт!

— И много ли зрителей здесь наслаждаются твоим творчеством? — осведомилась Эльза Викторовна. — Что-то не видно толпы поклонников.

Дух сразу погрустнел. Довольная эффектом, Эльза Викторовна продолжила: