Было бы весело, если бы не мое смущающее положение. Все знают, что я простолюдинка, внучка владельца книжного магазина, но, с другой стороны, Эдвард заявил в Верховном суде, что хочет жениться на мне. Многие дамы шепчутся за моей спиной, как будто я была шимпанзе, сбежавшей из зоопарка.

О, хорошо. Это не первый раз, когда я в центре внимания. Пока связана с принцем Ателии, могу даже не думать пытаться быть анонимной.

В киоске Элли несколько десятков букетов из сада Эдварда. Они такие милые, каждый из них обернут в серебристую ткань, с биркой, напечатанной золотыми буквами «Его Королевское Высочество Эдвард». Узнаю один букет великолепных роз размером с мой кулак. Когда Эдвард ухаживал за мной, он подарил мне тот же вид из своего сада, и я носила его в волосах. В то время ломала себе голову, пытаясь свести Элли и Эдварда. Никогда не подумала бы, что в итоге за Эдварда выйду я.

Тишина опускается над аркадой. Прибыла женщина средних лет, одетая в простое, но элегантное платье из темно-синего бархата и золотой кулон, блестящий в вырезе ее платья. За ней следуют две молодые женщины, одетые в темные платья, напоминающие униформу: Амелия и Мейбл.

Королева Изольда. Кусаю губы, стараясь сохранять спокойствие. В течение года я обедала с ней, сопровождала ее на различные общественные мероприятия, которые в конечном итоге будут моими обязанностями, когда я стану королевой.

Все молчат, когда королева направляется к центру перед аркадой, где раскатывается широкая красная ковровая дорожка, окруженная ларьками.

— Доброе утро, — взгляд королевы бродит над киосками, он останавливается на моем лице в течение долгой секунды. Не знаю, что мне делать кивнуть, помахать или сделать реверанс? Но потом она отворачивается и продолжает говорить. — Спасибо за участие в базаре. Многие из вас хорошо знают о снежной буре этой зимой, которая привела к серьезному дефициту продовольствия, от которого страдает наша страна. Десятки людей умерли от холода, многие голодали из-за мороза, который повредил нашим посадкам. Поэтому, пользуясь случаем, хочу обратить Ваше внимание на цель базара в этом году. Вся выручка направляется на импорт зерна из Морина. Мы планируем раздавать буханки хлеба в различных точках города. Поэтому, дамы, призываю вас открыть свои кошельки и поддержать нас в этом деле.

Вежливые аплодисменты в конце своей речи. Королева начинает с ковра, глядя на изделия и говоря вежливые слова для участников базара. Я наблюдаю, что есть негласный обычай — только после того, как королева поговорила с участником, последний осмеливается покинуть ее и взаимодействовать с другими. Итак, мы с Элли делаем то же самое; мы стоим, ожидая своей очереди, чтобы один из нас мог купить вещи из других ларьков.

Элли сжимает мою руку.

— Все в порядке, — шепчет она. — Ты не сделал ничего плохого.

— Кэтрин Уилсон.

Я оборачиваюсь. Королева стоит за мной, милостивая улыбка на ее лице. Вид церемониальной улыбки, которую носит Эдвард, когда встречается с важными гостями и иностранными послами. Не могу понять, что происходит в ее голове.

Возьми себя в руки Кэт.

— Ваше Величество, — начинаю опускаться в реверанс, но она меня останавливает.

— Как ты себя чувствуешь?

— Х… хорошо, Ваше Величество. Просто отлично, — просто отлично? Молодец, Кэт.

— Я вижу, что леди Элли дала вам приглашение, — говорит королева, глядя на Элли. — Эти цветы должны быть из сада Эдварда.

Элли делает реверанс.

— Его высочество был очень добр.

— Только когда он того хочет, — королева направляет свое внимание на меня. — Кэт была главным получателем его доброты. Особенно учитывая события, которые произошли в последнее время.

Я сглатываю. Она думает, что Эдвард переборщил со своим поведением со мной? Подожди… она называла меня Кэт, не Кэтрин?

Королева взмахивает рукой в великодушном жесте, который я узнаю из своих уроков принцессы.

— Пойдем со мной, Кэт. В следующем году это будет твоя работа.

У меня челюсть опускается. Этого не может быть…

— Пойдем, дорогая, — королева улыбается, на этот раз это дружелюбная, ласковая улыбка. Слова Эдварда возвращаются мне в голову: «она искренне любит тебя. Как и я.» облегчение окатывает меня. Королева Изольда не обижается на меня; она готова приветствовать меня в королевской семье.

— Да, Ваше Величество, — спешу идти в ногу с ней. Головы поворачиваются, все глаза устремлены на нас, и шум проходит через толпу. В тот момент могу заплакать. Одним простым жестом королева продемонстрировала, что приняла меня. Дамы, которые встретили меня с неуклюжими, напряженными улыбками, теперь искренне уважительны, когда кивают мне и королеве.

Бьянка выглядывает из соседнего ларька, но я держу голову высоко. Не позволю себя запугать. Все ее попытки навредить мне сорваны. Эдвард никогда больше не позволит ей доставлять мне неприятности.

Мисс Кавендиш приветствует меня сердечной улыбкой, которая становится шире, когда я покупаю нежно-розовый шарф для Амелии. Это прекрасный, изысканный предмет, просто идеальная вещь для девушки ее возраста, и будет выглядеть прекрасно на ее темном платье. Иронично, что у Амелии отличное чувства вкуса, но она не утруждает себя тем, чтобы применить его на себе. Бертрам оценит новый наряд, я уверена.

— Отличный выбор, Кэт, — мисс Кавендиш упаковывает шарф в салфетку и фиолетовые ленты. — Вам не нужен шарф, Ваше Величество?

Когда благотворительный базар почти закончился, королева берет меня за руку.

— Я с нетерпением жду нашей следующей встречи, Кэт.

В тот момент я слишком ошеломлена, чтобы говорить.

— Я тоже, Ваше Величество.

Глава 39

Кэт

Эдвард, защищающий меня в суде, быстро стал общенациональной сенсацией. Это редкий случай, когда каждый документ, который я читаю, положительно относится к его делу. Даже газета, которая воспринимает циничный, иногда презрительный взгляд на королевских дворян и аристократов, неохотно одобряет решимость Эдварда жениться на женщине по заслугам, несмотря на «несколько сомнительные способы достижения своей цели».

— Но разве ты не попадешь в беду, рассказывая всему народу, что лгал им? — я спрашиваю Эдварда, складывая бумаги и отправляясь на диван, где он сидит.

Он улыбается и притягивает меня, чтобы я села рядом с ним. Прислоняюсь к его плечу, чувствуя себя в безопасности. Ателия — трудное место, чтобы выжить как одинокая женщина, но с защитой Эдварда мне не нужно волноваться.

— Строго говоря, меня следует преследовать за умышленное планирование мошенничества, но мне еще предстоит получить повестку из Верховного суда. Подумай, что скажут заголовки.

— «Принц осужден за то, что ухаживает за женщиной, которую он любит?»

Я говорю, и мы оба смеемся. Это звучит смешно. Да, маловероятно, что у любого обвинителя хватит духу обвинять Эдварда.

Тем не менее, его уверенность успокаивает меня. Я радуюсь, что он не будет наказан за его «преступление», но, с другой стороны, его привилегия в качестве принца — именно то, почему такие люди, как Лиам, высказывают возмущение. Если бы лорд Фремонт не был хорошо известным сверстником, он давно бы был приговорен к тюремному заключению за нападение на Нелл. Хотя девочке сейчас намного лучше, никакие алименты не могут волшебным образом исцелить травму, которую получила Нелл.

Голос Лиама эхом звучит в моей голове. «Лорды составляют лишь небольшой процент нашего населения, но они контролируют большую часть богатства».

Эдвард гладит меня по по волосам.

— О чем размышляешь, любимая?

Рассказываю ему о Лиаме и Союзе.

— Я беспокоюсь о том, что они могут сделать. На городской площади были тысячи людей, и все они кричали, что с ними несправедливо обращаются. Не удивлюсь, если они напечатают и распространят десятки тысяч брошюр Лиама.

— У нас не так, как в Морине, — говорит Эдвард. — Если будут действительно беспорядки, Столичная полиция позаботится об этом.