Когда третья бумага подписывается, и Лэнгли штампует ее печатью «Элитной Недвижимости Спенсера», не могу остановить себя от вздоха облегчения. Через меня проходит покалывание победоносной радости — это сделано. «Принцесс-колледж» в безопасности от Катрионы и Бьянки. Обмениваюсь взглядом с Элли; мое облегчение отражается в ее глазах и наоборот.

Обращаясь к Лэнгли, склоняю голову и растягиваю губы в милостивой улыбке, как будто он рыцарь, служащий мне.

— Я ценю Вашу помощь, Лэнгли. И желаю Вам и «Элитной Недвижимости Спенсера» самого лучшего.

Он кладет руку на грудь и кланяется.

— Для меня всегда большая честь служить вам, ваше высочество. Я могу еще что-нибудь для вас сделать?

Я улыбаюсь и качаю головой.

— Вы уже многое сделали. Желаю Вам приятного дня.

Сэр Лэнгли кланяется и выводит нас из офиса. В основном чувствовала себя подавленной и расстроенной с тех пор, как вернулась в Ателию, но это один из немногих моментов, когда у меня есть чувство выполненного долга. Как в тот день, когда ударила Фремонта. Помню, как было приятно, когда он поднялся, сжимая нос.

А потом я превращаюсь в камень.

Двое людей входят в здание, и клерк поднимается со стула. Его лицо белое от шока.

Катриона и Бьянка.

Глава 25

Эдвард

Уже поздно вечером закрываю дверь в спальню. Люкс тихий; Катриона Брэдшоу уже спустилась к обеду. Она смирилась с моим отказом сопровождать ее на обед — если не согласится на развод, я не вижу причин для удовлетворения ее просьб. Отец часто наказывал, что я должен поддерживать гармоничные отношения перед слугами, но я подчиняюсь неохотно. Если бы он не предложил Катрионе Брэдшоу заменить Кэт, я бы не погряз в этой непреодолимой проблеме развода.

Ступаю в кабинет Кэт. С тех пор, как она ушла, мало что изменилось, потому что Катриона не любит работать за столом и предпочитает вместо этого диктовать письма Амелии или Мейбл. Яростная тоска всплывает во мне при виде окна. Кэт проводила бесчисленные часы, свернувшись калачиком среди подушек, уткнувшись носом в книгу или смотря на сады, когда она размышляла над соответствующим ответом на письмо.

Вскоре я молюсь. С тех пор, как Кэт появилась в маске в Морине, я молился о чуде, которое позволит ей вернуться на мою сторону.

В гостиной шум. Должно быть, Бертрам прибыл.

— Карета готова, ваше высочество, — он приветствует меня. — Как и дорожные сумки, вы приказали мне упаковать вещи. Я спрятал их под сиденьем.

— Хорошо, — я кладу конверт на стол, адресованный моим родителям. В нем содержится примечание, в котором говорится, что я нахожусь в срочной деловой поездке, в случае если мой отец запаникует и объявит общенациональную охоту. — Давай немедленно уходить. Часовые, скорее всего, будут более осторожными, когда станет темно.

Оставляю экипаж у Генри, где у Томаса две лошади.

— У вас есть моя благодарность, — говорю я, когда качаюсь в седле. — Мы вернемся через неделю, если все пойдет по плану.

— Очень хорошо, ваше высочество, — как любой дисциплинированный дворецкий, Томас не спрашивает, почему я не выехал из дворца. Причина проста: не хочу вызывать подозрений. Очень редко я езжу верхом на лошади, если только не нахожусь в процессии. Мог бы продолжать пользоваться каретой, но на лошади легче и быстрее.

Мы достигаем гостиницы маленькой деревни около полуночи.

— Почему мы не едем на поезде, ваше высочество? — спрашивает Бертрам. Его нос красный от холода, его взгляд усталый. — Это ускорит нас до Энрилта.

— Поезд не работает ночью. Кроме того, у меня нет никакого желания, чтобы нас прослеживали по билету, — хлопаю его по плечу. — Извини, Бертрам. Тем не менее, мы обязательно совершим эту поездку. Если все будет хорошо, Кэт сможет вернуться во дворец.

— Не волнуйтесь, ваше высочество, — усмехается Бертрам. — Я надеялся, что она вернется, и Амелия тоже.

Мы меняем лошадей дважды, прежде чем добираемся до Энрилта рано утром на третий день. Моя рука тянется к нагрудному карману, где находится важное письмо. Именно из-за содержания письма мы совершили это тайное путешествие. Если кто-нибудь, особенно Брэдшоу, узнает, что я делаю, то потеряю всякую надежду вернуть Кэт.

Когда мы добираемся до дома мэра, выпадает снег. Благодарен за то, что мои родители настаивали на том, чтоб я закалялся, хотя вряд ли пойду в армию. Большинство других людей дворянства не могли путешествовать, как я, не простудившись.

Мы спешно шагаем к двери. Несколько ударов по двери и Сьюзен выглядывает. Ее глаза расширяются на секунду, а затем она погружается в глубокий реверанс.

— Ваше высочество! Мы не ожидали, что вы будете здесь сегодня, погода будет… Пожалуйста, заходите внутрь, и я дам вам чашку горячего чая.

Внутри мэр сидит на своем удобном кресле. Он пытается подняться, но я удерживаю его, подняв руку. Ему не нужно кланяться — мы не осудим и у него хромая нога. Мое внимание обращается на человека, сидящего напротив него. У него загорелое лицо, густые брови и толстые руки. Когда он говорит, есть особый акцент страны Морин.

— Принц Ателии, — спотыкается он, делая неуклюжий поклон.

— Жак? — я протягиваю руку. — Спасибо, что совершили это путешествие по морю. Я рад познакомиться. В письме вы упомянули свою личность. Теперь, вы можете доказать нам, кто вы?

Он поднимает левую руку и разворачивает пальцы. На ладони блестит кольцо. Оно идентично тому, которое ношу я, кольцу у Катрионы, а также тому, что Кэт носит на шее.

— Отлично, — я жестом подзываю мэра, Сьюзан и Бертрама. — У нас есть три свидетеля. Вы готовы поклясться, что все, что вы говорите, правда?

Жак поклонился.

— О… конечно, ваше высочество.

— Очень хорошо, — я сажусь и жестом показываю, что всем следует повторить это. — Теперь расскажи мне все, что знаешь.

Глава 26

Кэт

Из всех нас Лэнгли отреагировал первым.

— Э-э-э… — он смотрит на меня, а потом на Катриону. — Леди, могу я узнать, кто вы?

Катриона бросает на меня взгляд, ее выражение лица наполнено шоком… а потом искажается от ненависти.

— Ты сказала мне, что ты… почему ты вернулась?

— Ваше высочество? — Лэнгли смотрит на меня с неуверенностью.

Мое сердце опускается в пятки. Меня накрывает такое же чувство обреченности, как когда я впервые встретила Катриону в доме Бьянки, но на этот раз это еще сильнее. Почему они решили придти именно в этот момент?

Бьянка указывает в меня пальцем и обвиняет:

— Ты — ведьма. Как ты смеешь снова показывать свое лицо в столице?

Лэнгли выглядит смущенным. Элли берет меня за руку и смотрит на Бьянку.

— Не называйте ее так, леди Пемброк.

— Держи язык за зубами, наглая девчонка, — издевается Бьянка. — Ты ничем не отличаешься от нее. Ты можешь иметь титул, но в глубине души ты обычная простолюдинка, пытающаяся притворяться леди.

— Простолюдинка? — Лэнгли хмурится. — Кого вы называете простолюдинкой? Это принцесса Катриона и леди Элли.

Бьянкапрезрительно фыркает.

— Принцесса, действительно! Она снова обманывала тебя? Она просто никто, похожая на мою сестру.

— Но… — Лэнгли явно не понимает, что происходит. — Но она подписала свое имя как Катриона Брэдшоу…

Капец… Все кончено. Мой план, план, который считала блестящим, полностью разрушен. Хуже того, Бьянка и Катриона теперь знают, что я вернулась. И я только что совершила непростительное преступление, используя имя Катрионы.

— Что она сделала? — Бьянка сужает глаза.

— Разве… Ее высочество не намеревалась переписать дом на 102 Лонгборн-стрит леди Элли?

— Как интересно, — в глазах Бьянки зажигаются огоньки злого умысла, и она посылает мне холодную, жестокую улыбку. — Мы можем взглянуть на эти бумаги? И пошлите за человеком из столичной полиции.