— Потому что правда в том… что я главное действующее лицо книги. Я и есть ужасная сводная сестра в этой книге. В этой истории я вышла замуж за главного героя — принца Эдварда. И исчезла на восемь месяцев, потому что была в Ателии, в мире, где происходит действие сюжета.

Глава 2

Эдвард

Я не хочу открывать глаза.

Каждое утро, когда просыпаюсь, протягиваю руки, и они встречают пустой воздух, напоминая мне, что моя жена больше не рядом. Долгое время смотрю в пустое пространство, пока холодный воздух не напоминает мне, что пришло время встать с постели.

Не знал, что будет так больно потерять ее. Верил, что смогу справиться с собой, когда она уйдет, но оказывается, что мой характер не такой сильный, как надеялся. Я так привык к тому, что у меня есть Кэт, что когда она действительно исчезла, то взяла часть меня с собой. И единственный способ, с помощью которого я снова чувствую себя — встретиться с ней во сне. Без Кэт у меня серьезные проблемы со сном, поэтому принимаю ежедневную дозу снотворного. В моем ящике спрятана бутылка таблеток, так как не хочу, чтобы их нашли слуги. Иногда мне интересно что будет, если приму снотворного в три раза больше, чем необходимо. Я мог бы мечтать о Кэт… и никогда не просыпаться.

Мой локоть задевает перо на столе, и оно падает на пол. Нет. Хотя ранняя кончина освободила бы меня от моих страданий, я не могу пренебрегать своим долгом и обязанностями. Меня всегда учили, что мое положение не должно восприниматься как должное. Пока принимаю свою роль, я должен делать все, что от меня требуется, будь то составление меморандумов, отправка писем иностранным членам королевской семьи и сановникам или рассмотрение текущего состояния дел в нашей стране. Кэт не хотела бы, чтобы я жил в депрессии. Я должен продолжить ее работу, например, Закон об установлении обязательного образования для детей Ателии. Существует также одно преимущество. Полностью забитый график позволяет мне временно забыть агонию потери Кэт.

Остаюсь в своем офисе как можно дольше. Катриона Брэдшоу с меньшей вероятностью будет преследовать меня здесь, где меня может посетить премьер-министр, член парламента или дипломат. Государственные дела ее не интересуют. Окруженный многочисленными книгами и документами, я представляю ужасную компанию. Даже мать избегает навещать меня в моем офисе.

Стол Кэт остался в своем первоначальном состоянии, рядом с моим. Обращаюсь к воспоминаниям о том, как она вошла в мой кабинет, а Бертрам позади нее нес стол и стул. Она сказала, что будет помогать мне в работе, так как я недостаточно сплю из-за наших ночных разговоров. Она выглядела так очаровательно возмущенной этим, что то, что я не схватил ее тогда, было свидетельством моей дисциплины.

Я сжимаю пальцы вокруг пера. Мне следует убрать ее стол, но каждый раз, когда думаю о том, чтобы позвать Бертрама, не могу заставить себя это сделать. Даже если это приносит мне боль, я предпочту видеть ее пустой стул и вспоминать, как Кэт сидела там, морщила носик, когда останавливалась над каким-то сочинением, написанным в сухой прозе, и старалась не уснуть. Или как она вставала и просматривала книжную полку позади нас, ища информацию, которая может быть полезной. Если бы не дверь, которую нужно было оставлять открытой, я мог бы обнять ее и насладиться гладкостью ее кожи.

«Сосредоточься», — выдает команду мой мозг.

У меня есть работа. Нужно оставить сентиментальность на сегодняшний вечер. Если мне повезет, то снова смогу увидеть Кэт во сне.

Предложение, которое Кэт подготовила для меморамдума об обязательном образовании, лежит на ее столе. Просматриваю страницы, пытаясь не думать об авторе этого, и стараюсь изо всех сил сосредоточиться на идеях. В последний раз интервью Кэт о детях вызвало национальную сенсацию. Возможно, если я смогу приспособить ее предложение и написать статью о важности образования, оно привлечет больше внимания.

Когда я на полпути изучения проекта, кто-то стучит в дверь. В отличие от личных комнат, дверь моего кабинета оставалась для посетителей открытой. Однако если кто-либо потребует частного разговора, у меня есть комната, которая примыкает к кабинету.

— Эдвард.

— Ваше высочество!

К моему удивлению, в мой кабинет входят трое моих друзей. Мой кузен Генри пришел со своей невестой, Элли. Справа от нее — Поппи, самая близкая подруга Кэт, а также кузина Элли.

— У нас была срочная причина увидеть тебя, и Джордж сказал нам, что ты здесь, — говорит Генри, словно читает мои мысли.

— В чем смысл этого? — Поппи трясет передо мной конвертом, демонстрируя редкую смелость. Обычно она ведет себя как робкая мышь, когда пытается поговорить со мной, но на этот раз, возможно, из-за беспокойства за свою подругу, она забыла о своей застенчивости.

— Она сказала, что заразилась неизлечимой болезнью и должна уйти, — недоверчиво говорит Генри. — Если это так, почему ты не позволил ей встретиться с врачами? Из стольких специалистов в Королевском институте должен быть человек, который может вылечить болезнь Катрионы.

— Kэт. Не Катриона, — поправляю я. Катриона — это имя, которое я оставляю за сестрой Бьянки Брэдшоу.

Генри поражен, но прежде, чем он могу продолжить, говорит Элли.

— Мы хотели бы знать, где находится Кэт, — говорит она, ее голос тихий, но твердый. Как и Поппи, она не проявляет никакой нервозности, хотя она была тихой и кроткой, когда работала с Галеном. — Я бы хотела ее увидеть.

Выражение лица Поппи возмущенное и недоверчивое.

— Как ты позволил этой другой женщине занять ее место? Я думала, ты любил ее.

— Конечно, да, — рявкаю я. Поппи выглядит ошеломленной. Я сомневаюсь, что показывал злую сторону себя лучшим друзьям Кэт. — Как ты думаешь, я бы отпустил ее, если на это была надежда?

— Значит, у нее действительно есть эта болезнь? — говорит Генри. — Она жива?

Было бы легче сказать, что она мертва. Но я не могу заставить себя сказать эти слова.

— Она жива, — говорю я. — Но это не имеет значения. Она не может выжить в нашем мире.

Элли смотрит на Поппи.

— Когда ты показала мне письмо Кэт, ты упомянула, что она не из Ателии. Неужели она не может остаться?

Несколько горничных проходят мимо двери, неся корзины с бельем. Одна из них кидает на меня подозрительный взгляд, прежде чем пройти мимо.

— Заходите, — говорю я, открывая дверь в соседнюю комнату. — Это разговор, который не должен быть услышан.

В следующие полчаса рассказываю историю происхождения Кэт. Генри и Элли, естественно, шокированы, но, так как обычно я не склонен быть легкомысленным, особенно в том, что касается Кэт, и когда Поппи подтверждает мою версию, они принимают эту идею с небольшими оговорками.

— Честно говоря, я всегда думала, что с ней что-то не так, когда она упала с лестницы, — говорит Элли, переплетая пальцы. — Леди Катриона никогда не была так добра ко мне раньше. Но я думала, что это связано с тем, что она ударилась головой и потеряла память, и это не мое дело, чтобы о чем-то сомневаться…

— Вот почему она знала про йод. — Генри обменивается со мной понимающим взглядом. Он имеет в виду тот день, когда мы встретились в доме доктора Дженсена. Генри не мог не вспомнить шок, который получил, когда Кэт сказала про йод.

Поппи смотрит на меня.

— Если ты любишь ее, то должен ее вернуть. Ты не должен был позволять этой девушке приехать сюда и занять ее место. Что ты будешь делать, когда Кэт вернется?

Смотрю в сторону, не в силах встретиться с ними глазами.

— Она не вернется, — говорю я, пытаясь скрыть боль, когда думаю о Кэт. — Ее тело не способно выжить в нашем мире.

— Что с ней? — спрашивает Генри, нахмурившись. — Она показалась мне достаточно здоровой, когда я видел ее последний раз.

Рассказываю им, что гоблины говорили о том, что Кэт неспособна дышать воздухом Ателии. Глаза Поппи растут все больше и больше, Элли прикрывает ладонями рот, а Генри выглядит так, как будто я сошел с ума.