Я кусаю губу. Люди были полностью взбешены его речью.

— Почему ты сделал ставку с лордом Харрингтоном в начале?

Некоторое время он молчит.

— Мы с Эдвардом выросли вместе в Энрилте. Мы были того же возраста. С тех пор, как я мог ходить и разговаривать, мои родители научили меня, что принц был особенным. Я всегда должен уступать его требованиям, никогда не должен оскорблять его, и как бы он ни относился ко мне как к другу, мы никогда не будем равны.

На его лице появляется кривая улыбка. Неудивительно, что он присоединился к Союзу. Когда впервые встретила его во время медового месяца, подумала, что он не искренен в его дружбе с Эдвардом. Да, если он был вынужден относится так к Эдварду с детства, это, должно быть, сделало его горьким и обиженным по отношению к сверстникам.

— Все девушки в деревне были увлечены принцем. В их глазах он был сродни божеству. У него было все — внешность, богатство, положение. Им было все равно, что к нему нелегко подойти или может не хватить обаяния. Если бы Эдвард не обладал этими внешними факторами, он вряд ли смог бы привлечь женщин только своим характером.

Я так не думаю, хочу сказать. Иногда Эдвард может быть неприятен, но Лиам не испытал того, что показал мне Эдвард. Хотя должна сказать, что Эдвард может быть отдален и холоден, когда захочет. Только среди самых близких он раскрывает свою заботливую, чувствительную, даже кокетливую сторону.

— Я всегда был лидером в своем классе, — говорит Лиам, сузив глаза. — Но знаю, что, как бы я ни учился, никогда не смогу достичь высокой жизни. Вы хорошо знаете, что «Принцесс-колледж» выбрал Генри вместо меня. То, как Ателия действует — предпочтение наследственным связям, а не фактическим заслугам, означает, что интеллектуалы, подобные мне, никогда не будут оценены по достоинству. Итак, когда Чарли Куинн начал распространять листовки о своей миссии, я был заинтригован. Обнаружил таких же людей, как я, тоже недовольных этой несправедливой, предвзятой системой, — его глаза теперь светятся. — Мы хотим изменить эту несправедливость, мисс Уилсон. Этот отчет о землевладении является лишь первым шагом. Мы не успокоимся, пока не будут отменены все звания пэров. Парламент — это всего лишь группа привилегированных членов, которые не интересуются народом, несмотря на их требования. Как они могут знать, чего мы хотим, когда они никогда не работали даже один день в своей жизни?

— Итак, вы говорите, что хотите отстаивать радикальные чувства в народе? — говорю я. Не то чтобы я поддерживаю эту наследственную культуру, конечно. Но то, как он делает, вызывает беспокойство. — Что ты планируешь делать?

Он дает мне еще одну его загадочную улыбку.

— Присоединяйтесь к нашему Союзу, мисс Уилсон. Мы могли бы использовать кого-то ценного, как вы.

— Потому что я ударила Фремонта? — слова вылетают изо рта, прежде чем я могу остановиться.

— Я никогда не забуду его окровавленый нос и взгляд на его лице, — он ухмыляется. — Ну, если вы когда-нибудь передумаете, дайте мне знать.

Он дает мне карточку. Она простая и белая, в отличие от причудливых ароматических карт, которые благородные дамы используют, когда они звонят друзьям и знакомым.

— Вы могли бы сделать гораздо больше, чем быть внучкой владельца книжного магазина.

— Кэт, я тебя ждал, — говорит мистер Уэллсли, выходя из магазина. — Пойдем, тебе понравится новая история…

С благодарностью я следую за своим «дедушкой» в «Книжный червь». Но пока не избавилась от Лиама, не могу полностью его избежать. Толпа на городской площади не похожа на то, что я видела раньше. Если он побудит людей к восстанию, как это случилось в Морине, будут большие неприятности.

Ночью я жду Эдварда. Уже почти полночь, когда он заходит, выглядя измученным, но, клянусь, он отступает на шаг, когда видит меня.

— Кэт, — говорит он, поднимая руку, как будто у меня инфекция. — Тебя не должно быть здесь.

Выглядит так, как если бы он был девой, которая должна защищать свою репутацию (как забавно), но я понимаю.

— Извини, но я должна поговорить с тобой. Скучаю по этим ночам, когда мы разговаривали вместе. Ненавижу спать одна.

Он смотрит на ковер.

— Я чувствую то же самое.

Сажусь на стул у окна.

— Сегодня на городской площади собралось огромное собрание. Лиам говорил с толпой.

Эдвард тоже садится, но он бережно относится к уважительному расстоянию между нами. Он почти чувствует, что мы вернулись к тому, когда он за мной ухаживал, хотя иронично, что тогда Эдвард не так заботился о моей репутации, как сейчас.

— О несоответствии землевладения? — Эдвард поглаживает свой лоб. — Мы с отцом тоже обсуждали этот вопрос в последнее время.

Показываю ему рукопись, которую взяла, пока Лиам говорил. В заголовке говорится: «Голодные работники объединяются: узнайте, как заставить ваш голос быть услышанным». Там же есть дата и время следующей встречи.

Эдвард читает содержимое накладной.

— Я не удивлен, что у него будет конфликт с аристократией, — тихо говорит он. — Лиам скрыл злобу в отношении пэра, так как он был молодым мальчиком. Он умный и трудолюбивый, не сомневаюсь, но никогда не мог стать членом парламента или сделать отличное имя для себя. К сожалению, в этой стране связи и богатство важнее, чем достоинство.

— Что мы можем с этим поделать? — говорю я. — Несправедливо относиться к людям по-разному и предоставлять льготное лечение тем, кто основан на рождении и связях. Если наследственная практика будет продолжаться, то будет все больше, и больше людей недовольны, и кто знает, к чему они могут прибегнуть.

Эдвард потирает лоб.

— Это часть причины, о которой я думал, что твое обязательное образование является впечатляющей идеей. Трудно обеспечить рабочих и служащих той же зарплатой, потому что они различаются по образованию, и поэтому у них разные навыки. Тем не менее, моя главная забота на данный момент заключается в том, как разрешить дефицит продовольствия.

На мой вопросительный взгляд он говорит:

— Кэт, разве ты не находишь зиму в этом году необычайно длинной и суровой?

Я сразу понимаю.

— Из-за суровой зимы нехватка урожая привела к голоду.

— Сообщается, что многие люди в стране переехали в столицу, надеясь на лучшую жизнь. Чем больше они блуждают и собираются, тем больше будет проблем. Мы должны импортировать больше зерна для голодающих людей.

— Верно.

— Однако есть проблема. С каждым годом наш финансовый бюджет становится все более жестким. Новая железная дорога стоила сотни тысяч фунтов, а вся система еще не закончена. Люди все еще не привыкли к этому, и уйдут годы, чтобы получить прибыль. Прохождение Закона об образовании означает выделение значительных средств на строительство школ, найм учителей и инспекторов, приобретение ресурсов. Если мы хотим покупать продукты, нам нужно прекратить строительство железной дороги или школы.

Вздрагиваю. Я не хочу, чтобы школы задерживались, но важно кормить людей. По какой-то причине речь Лиама появляется у меня в голове.

— Разве мы не можем поднять налоги для пэров? Ведь у них так много земли.

Эдвард замолк на мгновение.

— У аристократов нет налогов.

Я чуть не падаю с дивана.

— Аристократы не платят никаких налогов в этой стране? Когда у них так много земли?

— Это традиция, которая стояла с момента основания нашей страны. Когда мы пошли на войну с Морином, бесчисленные рыцари и оруженосцы пожертвовали своей жизнью, защищая наши земли. Из-за их вклада тогдашний король издал закон, согласно которому пэры не должны платить налоги, поскольку они уже заплатили своей кровью.

— Но это было сотни лет назад! Не было войны целую вечность, и поскольку Ателия является самой могущественной страной в этом мире, маловероятно, что нам понадобится их кровь, — я встаю с дивана. — Не понимаю, почему лордов нельзя облагать налогом. Они уже владеют девяносто пятью процентами этой страны. Давай использовать дополнительный доход, чтобы покупать больше еды для людей.