Потом замучили телевизионщики, приглашая на ток-шоу для разбора вопиющего случая.

— Знаете, у меня нет сил на публичные обсуждения, в сотый раз упрямо повторяла я.

— Неужели вы хотите оставить зажравшуюся мажорку и ее наглого папашу, без ответа?

Она сейчас на самом дорогом курорте Италии отдыхает. После пластической операции на сломанном носике, а у вас мальчик весь поломанный, в реанимации! Разве справедливо?!

— мастерски давила на больное редактор.

— Я, наверное, пойду, Артем, — после долгих и тяжелых раздумий решилась я. — Просто чтобы вернуть ему те гребные триста тысяч, Прямо на программе. Мне самой это нужно, понимаешь? Мне эти деньги душу жгут! Даже если я их в церковь отдам, мне не полегчает, понимаешь?

— Понимаю, — кивнул муж, прижимая меня к себе. — Иди, если считаешь нужным. Про историю нашего знакомства наплетем, что-нибудь романтичное. Необязательно всем знать правду. Просто случайно познакомились на улице. Идет?

— Идет.

— Приглашай, рябят с ТВ, пусть снимают сюжет.

Съемочная группа сняла и меня искренне плачущую на могиле бабушки, и полностью загипсованного брата в больнице. Им конечно только для жареного рейтинга нужны чужие страдания и острые темы, но для меня это страшные реалии и если можно будет этим эфиром, хоть как-то отыграться, за адскую боль, что каждый день сжигает мое сердце, я буду искренне рада и благодарна всем, кто его устроил.

Вся передача была построена так, чтоб утопить Шульгина по самую макушку. Сам он, конечно, не пришел, но пришла я, дядя Боря и люди, которые из-за него остались без крова и хлеба, обманным путем лишившись бизнеса. Что Шульгин присвоил себе.

Пришла так же мама парня, что находился за решеткой за чужие грехи, что он им приписал выгораживая своих обеспеченных подопечных. Вспомнили и дочку, Киру, что покончила с собой, будучи под препаратами, и даже маленький кусочек того видео, что тогда снимали, показали. Девушка была очень красива, молода. Жить бы да жить. Мне даже очень хотелось заявить, что она не при чем. Что ее опоили, но рассказать про прямую вину сестры мужа, я не решилась и промолчала.

Я понимала, что Шульгин не оставит этот эфир просто так, без ответа и нужно ждать и опасаться. Интересно только, с какой стороны и в каком виде.

Деньги я отдала его старшему сыну, который все твердил, что они не отказываются от ответственности, но дело в том, что его сестренка больна. У нее бедняжки, во время вождения случился сердечный приступ, поэтому она и не справилась с машиной и сейчас несчастная проходит серьезное лечение.

Все, включая и меня, конечно, только посмеялись, над этим нелепым оправданием и еще больше разозлились.

Посмотрела я в глаза и следователю, в протоколе которого, вопреки всякому здравому смыслу, значилось, что скорость автомобиля врезавшегося в такси, не превышала пятидесяти километров в час. Правда на эфир продажный поганец, конечно не пришел. Вещал в записи пред интервью.

В общем, слезы у меня не просыхали всю запись эфира, два с половиной часа.

Просто бесило то, что, тем, у кого есть деньги, можно буквально все! Можно отнимать дело всей жизни. Можно садить не виновных, делая жизнь виноватых безнаказанной. Можно безнаказанно убивать, Тебе и детям твоим. Можно чувствовать себя богами мира! Были бы деньги!

И где же справедливость твоя, Г осподи?

Домой я приехала в крайне разбитом и подавленном состояние. Было ощущение полной безнадежности. Шульгин, как выяснилось на программе, кум генпрокурора города. Так можно ли, чему-то удивляться, зная это и надеяться на справедливость.

Немного радовало только то, что два профессора медицины, искренне предложили свою помощь в лечение Дениса и завтра приедут его смотреть. А в то, что виновница аварии получит уголовный срок, положенный по новому закону, мне все равно не верилось. Папаша, ее все равно, так или иначе, выкрутит.

Уснуть мне помогла только горячая ванна и расслабляющий массаж от мужа. А ночью мне поступил звонок с неизвестного номера и смутно знакомый мужской голос решительно заявил:

— Если еще раз увижу тебя на подобном шоу, неважно на каком канале, тебе еще одни похороны устраивать придется. Усекла?

Артем, на следящее же утро усилил все меры безопасности. Теперь и рядом с палатой Дениса круглосуточно дежурила охрана. От меня охранник тоже не отходил. Но все равно было жуткое ощущение, что я постоянно нахожусь под чьим — то враждебным взором. Это стало походить на паранойю. Я вздрагивала всем телом от каждого телефонного звонка, долго не могла уснуть ночью, а если и засыпала, просыпалась с криками. Чтобы не спятить окончательно, я горстями глотала успокоительное, отчего все время хотела спать и постоянно пересаливала супы и разваривала макароны.

Как рассказал Артем, Шульгин спешно продал свой дом в поселке, ибо журналисты достали, и скрывался где-то в городе. Я всем сердцем надеялась, с ним не столкнуться, по закону подлости.

Я же дала еще одно интервью известной правозащитной программе, только ради того, чтобы рассказать о том, что мне угрожали сразу после эфира, и если со мной что — то случится, пусть общественность знает, откуда у беды ноги растут.

Я нигде не ходила пешком, и даже в магазине меня сопровождала охрана, но их присутствие совсем не приносило мне ощущения безопасности. Я издергалась, жила на успокоительных, и до истерики боялась покидать палату брата.

— Как ты не понимаешь! Он же ничем не сможет себе помочь, если что! — со слезами объясняла я Артему, каждый раз, когда он хотел меня забрать домой.

— Это ты не понимаешь! Ничего они ему не сделают! Не идиоты! Они просто хотели тебя запугать, и у них это получилось! Ты сама позволила им победить, Ань. Приди уже в себя! Ты уже много ночей сама не спишь нормально и мне не даешь. Плачешь во сне так, что я просыпаюсь все время.

— Прости. Я не хотела. Но это не от меня зависит. Понимаешь? Вернее, может и от меня, но я не знаю, как с этим справиться. Прости! Просто Денис, теперь единственный дорогой мне человечек. Если с ним что-то случиться, я с ума сойду! Я жить не смогу! Пойми.

Слезы градом побежали по щекам, и я вдруг вспомнила, что забыла, когда последний раз красилась. Та еще красавица сейчас, наверное.

— Я все понимаю, Анечка! Как и то, что в таком напряжение, как ты находишься сейчас, жить просто невозможно! Ты уже с ума сходишь! Вздрагиваешь от каждого шороха, не спишь! У тебя глаза безумные! Так продолжаться не может! Тебе нужно отвлечься! Решено. Мы завтра же вылетаем в Турцию на три дня. К морю. И даже не смей открывать рот для возражений. К Денису, помимо охранника будет приставлена профессиональная сиделка.

У меня просто челюсть отвисла. Надо же, как все продумал уже.

— У меня нет загранпаспорта.

— Уже есть! — передо мной радостно помахали новым документом.

— Но нужно ведь собраться! У меня нет летних вещей!

— Один поход в магазин, это решит. Поехали.

Муж потащил меня к выходу, а я лихорадочно соображала, как бы еще отмазаться. Решила, сказать как есть:

— Артем, не обижайся. Но отдыхать сейчас совсем не время. Это как пир во время чумы. Сорок дней по бабушке, только вчера было. Денис в тяжелом состояние, будет здесь один, скучать без меня, а я значит на море развлекаться. Разве это справедливо? Ну, представь себя на его месте.

— Да я себя, на своем месте представляю, Ань! — муж даже голос повысил. — Я не уличная, безродная собака. У меня дом есть, у меня жена есть. Я ласки хочу и внимания. Или что, предлагаешь мне их на стороне искать? Посмотри на себя! Мне домой уже идти не хочется!

Эти слова стали для меня, настоящей пощечиной, от которой у меня слезы на глазах выступили.

— Я — то думала, что ты меня понимаешь, — еле слышно пискнула я, отворачиваясь от мужа.

— Я-то тебя понимаю, Аня, понимаю! Ты меня попробуй понять, хоть раз! Это же все ради Дениса и делается! Если у тебя случится нервный срыв, и ты сляжешь, то не сможешь навещать брата, куда дольше, чем три дня.