— Хорошо, — вздохнула. Убью Огнева — пообещала себе.

— Итак, Ада, я вижу, что у вас проблемы с сердцем. И, как я поняла, серьёзные, — я кивнула. Что здесь говорить, и так всё написано. — И вы отказались делать аборт, — вновь кивнула. — Вы понимаете, Ада, что «Тетрада Фалло» — опасная патология в первую очередь для вас. У вас в карточке есть заключение консилиума, где говорится, что вам запрещено не то что рожать, а даже вынашивать плод.

— Да, я всё понимаю. Но я буду рожать. Я приняла решение.

Нина Марковна серьёзно посмотрела на меня.

— Можно вопрос? — я знала, какой он задаст вопрос. Долго его ждала — кивнула. — Ваш муж знает, что при родах вы можете умереть?

— Нет, и я хотела с вами поговорить о том, чтобы он никак не узнал об этом, — только проговорила, как за спиной раздался стук в дверь, скрип и знакомый голос, от которого я застыла мёртвой статуей.

Ада

С замиранием сердца ждала реакции, не зная, как много Матвей услышал — и услышал ли что-то вообще. Не хочу, чтобы он знал хоть немного про мои проблемы с сердцем. Знаю, что это по-детски, но не хочу, чтобы он жалел меня. Жалость ни к чему, как и правда, из-за которой, скорей всего, он будет винить себя, а я не хочу его жалости. Не хочу ничего от него.

То, что Матвей помогает мне — за это спасибо, и на этом всё. Пускай катится к своей Рите, которую любит и всюду таскает за собой. Странно, что ещё сюда не притащил. А знает ли она, что я жду от Огнева — её любимого — ребёнка, что он изменил ей, знает…?

Скорей всего, нет, так как она бы тут же прибежала выяснять отношения, вырывать мне кудри, или что там ещё делают. И, конечно, желательно, чтобы и не знала, но когда-нибудь это всё же случится, и мне придётся выстоять против неё. Лучше, конечно, было бы поговорить с Матвеем, чтобы он как-то удержал свою невесту на привязи, чтобы и шага не могла сделать в мою сторону.

Я буду защищать себя, своего ребёнка, а значит, буду делать всё, чтобы она и на пушечный выстрел ко мне не подошла. Пускай бывший муж делает что угодно, лишь бы подальше от меня была его невестушка.

— Матвей, — поворачиваюсь к нему. — Я же просила, чтобы ты подождал в коридоре, — хмурюсь, сдвигая брови к переносице.

— Дорогая, — приторно-сладко произносит он, отчего меня передёргивает. Так и хочется его стукнуть чем-нибудь тяжёлым. Пускай свою Риту так называет. — Я переживаю за тебя и хочу всё знать о твоём здоровье.

Вот совершенно не понял, что я ему сказала. Всё делает по-своему, как ему заблагорассудится.

— Выйди, Огнев, — но он только качает головой и садится на кушетку, стоящую возле двери. Тяжело вздыхаю, поворачиваюсь к Нине Марковне. — Все обследования я проходила, и мне сказали, что у меня со здоровьем нет проблем, — даю понять, чтобы женщина не сболтнула чего лишнего.

Матвей ничего не должен знать. Совершенно.

— Да, по анализам всё хорошо как с вами, так и с ребёнком, но сами понимаете, каждую неделю всё равно придётся сдавать анализы. Мы должны знать, что и дальше ни вам, ни малышу ничего не будет угрожать, — говорит

акушер-гинеколог, но мой бывший муж её перебивает, отчего я ещё больше начинаю злиться. Вот лучше бы он ехал к своей невесте и её контролировал, а не меня.

— То есть с Адой всё хорошо, и нет ничего, что угрожало бы её здоровью? — и почему он задаёт именно этот вопрос… Может, всё же что-то услышал, поэтому и зашёл в кабинет.

Руки задрожали, я сглотнула, прикрыв глаза. Пожалуйста, ничего не говорите — умоляла про себя Нину Марковну.

— Молодой человек, я же вам сказала, что вашей жене ничего не угрожает. Все анализы говорят о том, что она полностью здорова, и всё хорошо с ней и с малышом.

— Да, это я понял, но… — вот неугомонный. Треснуть бы его.

— Огнев, прекрати! Тебе же всё сказали, что ты пристал-то?

— Ада, я хочу быть уверен, что с тобой всё хорошо, и ты родишь здорового, прекрасного малыша, — говорит строго. Поворачиваюсь к нему, впиваюсь взглядом прямо в глаза, желая показать, чтобы уже, наконец, замолчал.

— Я рожу прекрасного и здорового малыша. И хватит меня контролировать. Беги лучше к своей Рите.

— Ревнуешь? — ухмыляется, скрещивает руки на груди. Плохо, что я не умею испепелять одним взглядом. Сейчас мне бы это ой как пригодилось.

— Ещё чего. Много чести, господин Огнев, — говорю и вновь поворачиваюсь к доктору. Матвей хмыкает, но больше ничего не говорит.

Нина Марковна спрашивает, как я себя чувствую, есть ли токсикоз, осматривает и даёт направление на последующие анализы, что я должна сдать у них в клинике. Бывший муж молчит, но с умным видом слушает, что мне говорят. Как будто что-то в этом понимает.

Потом из одной клиники мы едем в другую, дабы сдать все анализы на тест ДНК. Результат будет готов через пять-четырнадцать дней. Берётся определённое количество венозной крови матери и предполагаемого отца плода. На основе биоматериала обнаруживается ДНК плода в крови матери. Если они совпадают, то тест показывает положительный результат (генетический материал совпадает на 99,99 %). При отрицательном результате выявляется несовпадение генетического материала мужчины и плода, что подтверждает отсутствие кровной связи между мужчиной и нерожденным ребёнком — 0 %.

Затем Матвей отвозит меня на работу, хотя я отказываюсь. Останавливается возле здания редакции.

— Как будут готовы результаты теста, привезу тебе их на работу, — говорю, не глядя на него.

— Хорошо.

— Матвей, хотела бы тебя попросить не говорить ничего Рите и Марине. Я не хочу жить и переживать, что твоя невеста или же сестра найдут меня и устроят скандал. Мне нервничать нельзя, ты и сам это понимаешь, поэтому держи своих родственников от меня подальше, — я не боюсь их. Я боюсь за своего малыша.

— Хорошо. Не беспокойся, они ни о чём не узнают. По крайней мере, до родов точно, — Огнев замолкает на некоторое время и, когда я собираюсь выходить, вдруг задаёт вопрос, от которого меня простреливает. — Ада, скажи честно, с тобой точно всё хорошо? Тебе ничего не угрожает?

Вот заладил! Не могу понять, почему он постоянно спрашивает у меня одно и то же. Или боится, что я чем-то больна, и это может передаться ребёнку?

— Это ты сейчас для чего спросил? Если для того, чтобы узнать, не больна ли я никакими венерическими болезнями, то можешь сам провериться и узнаешь, больна я или нет. Оно же передаётся половым путём, — пожимаю плечами, — а у нас была близость без защиты, — поворачиваю голову в его сторону, натыкаюсь на злой, взбешённый взгляд.

— Ада, ты когда-нибудь рот закроешь? — шипит.

— Я тоже задаюсь постоянно этим вопросом. Не приезжай ко мне больше, Огнев. Я сама привезу результат, — и, больше ничего не сказав, выхожу из машины, хлопнув дверью.

Матвей после того дня больше не приезжал, лишь изредка звонил, спрашивал о моём самочувствии. Пару раз хотел приехать утром, чтобы отвести в клинику, но я тут же пресекала его попытки, не желая видеть его лицо.

Мне совершенно не нравится, что он крутится возле меня, после того как узнал о моём интересном положении. Совсем не этого я хотела, когда шла рассказывать, что беременна от него. Всё, чего хотела — просто чтобы Матвей знал, и в случае моей смерти — об этом не хотела даже думать, но приходилось — мог забрать малыша.

Через три дня у меня на пороге появилась Тея вся в слезах, мокрая, видать, попала под дождь, что льёт целый день. От вида подруги моё сердце

защемило. Мамаева проплакала у меня на груди всю ночь, но так ничего и не сказала, а я и не стала спрашивать, потому как знаю, лучше сейчас её не трогать. Пускай выспится, придёт в себя, а уже тогда мы с ней поговорим.

Наутро Тея уткнулась в овсяную кашу, но так ничего и не рассказала. Я видела в её глазах собственную боль — ведь я сама пережила всё это, когда Матвей бросил меня, — и понимала, что Дима что-то натворил.