Я едва сдержала рвотный позыв.
– Это еще не все. Идите сюда, – Оксана поманила нас за собой в соседнюю комнату. – Здесь отец Славы хранит свою коллекцию…
Жемчужиной маленькой тесной комнатушки являлась витрина, стекло которой было разбито. Пол был усыпан осколками, поэтому мы как можно осторожнее подошли ближе. Внутри витрины нетронутыми стояли разнообразные ножи; в глаза моментально бросалось отсутствие самого важного экспоната – поскольку место в середине пустовало.
– Тут раньше был тот самый нож, – озвучила Оксана очевидную вещь.
– Нам стоит уйти, – хладнокровна объявила Марина.
Так мы и поступили.
Оказавшись на улице, мы прошли пару дворов и заняли первую попавшуюся беседку. Всем телом я ощущала дрожь, язык не поворачивался. Молчание прервала Марина.
– Зачем ты пошла туда? – обратилась она к Оксане.
– Я же объяснила, не верится мне…
Губы Оксаны задрожали, глаза увлажнились. Трясущимися пальцами я сжала ладонь подруги.
– Почему здесь еще не была полиция? Разве это не первое, что они должны были сделать после наших показаний? – совладав с речью, спросила я.
– Я мало что понимаю в этой сфере, но, очевидно, все как-то странно, – нахмурившись, говорила Марина. Она, как всегда, сумела сохранить самообладание.
– Если только они уже не арестовали Ярослава.
– То, что мы там увидели… Это же очевидные вещи, указывающие на виновность Славы, – пробормотала Оксана.
Я вновь вспомнила о фотографиях. Мое собственное изображение напугало меня, но его наличие в доме Ярослава можно было объяснить: если убийца он, то он и пугал меня в тумане. Оставил в живых только ради Оксаны?
А вот Катя… Он планировал сделать ее своей следующей жертвой? Или все еще планирует? Мы ведь не знаем, где сейчас этот псих…
– Вы… Вы видели все фотографии? – обратилась я к подругам.
Оксана с сожалением закивала.
– Он и ее хотел убить? – озвучила мои мысли подруга.
– Возможно, Катя до сих пор в опасности, – добавила я, поясняя, о ком мы говорим, для Марины: – На одном из фото была моя новая одноклассница. К слову, через несколько часов я ее увижу, и что мне делать? – я развела руками.
– Скажи ей правду! Пусть будет осторожна, – отозвалась Оксана.
– Да… – подала голос Марина. – Скажи ей правду. Ярослав Назаров, видимо, решил строить из себя убийцу-коллекционера. Нужно предупредить твою одноклассницу.
– Наверное, мне стоит рассказать обо всем папе, чтобы он позвонил в полицию и выяснил, в чем дело, – Оксана уронила голову на руки. – Но он тогда точно меня из дома не выпустит, а мы же завтра собирались в клуб!
Я удивленно посмотрела на подругу – как она вообще вспомнила про какой-то клуб? И почему она все еще хотела в него пойти? Мне, например, хотелось закрыться дома и никуда не выходить.
– Звони ему, а когда вы встретитесь, я буду с тобой и смогу убедить твоего отца, что мы устроим у меня невинную девичью ночевку, – предложила Марина.
– Ага, во время последней такой я «лунатила»… – Оксана скривила губы. – Но давай попробуем. Меньше всего мне хочется торчать дома.
Я проверила время. Было уже пять часов.
Проблемы с маньяком Ярославом были ужасны, но добавлять себе излишнего внимания одноклассниц из-за отсутствия на встрече мне не хотелось.
– Мне нужно вернуться домой и собраться на встречу с одноклассницами.
Марина странно дернулась: видимо, не понимала, как я могу куда-то хотеть идти после полученной информации.
– Все нормально. Я хочу отвлечься, – успокоила я подругу. – Держите меня в курсе происходящего, ладно?
Мы тепло попрощались с подругами, и я поспешила домой.
Видимо, я переоценила важность встречи с одноклассницами. Поедая пиццу и пончики и запивая все это лимонадом, девчонки обсуждали шмотки и парней. Я переключилась в «режим ожидания» и ковырялась в своем любимом греческом салате, погрузившись в раздумья.
Адреналин давно сгорел в моих венах, и теперь мне вновь стало панически страшно за свою жизнь. Я чувствовала себя дезориентированной и сбитой с толку. Улики, которые мы обнаружили в квартире Ярослава, должны убедить полицию в его виновности, но почему никто до сих пор не озаботился обыском квартиры Назарова? И где он сам? Сидит за соседним столиком и наблюдает за моей новой одноклассницей как за следующей жертвой?
Вскоре Оксана прислала смс, сообщающую мне самые важные, по мнению подруги, новости: Андрей Павлович позвонил в полицию, но Оксане пока что ничего не сказал, а затем отпустил на ночевку к Марине. Было что-то успокаивающее в том, что, несмотря на весь хаос вокруг, Оксана все равно беспокоилась о походе в клуб.
Мои размышления прервал взрыв хохота. Алиса, конечно, смеялась громче всех. Она что-то шептала сидящим рядом с ней девочкам, и все они, косясь в конец стола, сдавленно хихикали. Только Алиса ржала как конь, при этом ее огромная грудь тряслась так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из откровенного декольте.
Я перевела взгляд туда, куда смотрели одноклассницы. Там сидела Катя Волкова. На ее лице было отсутствующее выражение. Она лениво пила содовую через трубочку и смотрела прямо перед собой. Не одной мне здесь было скучно.
Одноклассницы вновь засмеялись. Катя делала вид, что не слышит.
Внутри меня загорелся огонь, глаза будто налились кровью. Я отлично знала все эти приемчики задир. Тыкать пальцами и смеяться над жертвой издевательств, совершенно не скрывая своих действий, а наоборот, надеясь, что она увидит. А еще я знала, что делала Катя. Конечно, она понимала, что над ней глумятся, это было очевидно. Волкова делала вид, что не слышит, потому что их больше, чем она. А ведь она только перевелась в наш класс, наверное, не хотела портить со всеми отношения.
Я все это прекрасно знала, потому что именно так поступали со мной. И я знала, каково Кате.
Когда Алиса снова взвизгнула от хохота, пошутив над размером груди Кати, Волкова встала с места и направилась в сторону выхода из пиццерии – в глубь гипермаркета. Вещи она с собой не взяла, что означало: она вернется.
Мне захотелось проткнуть лицо Алисы вилкой. Та, в свою очередь, принялась рыться в сумочке и достала оттуда маленький пакетик с двумя таблетками.
– Это еще что? – прорычала я, больше не в силах сдерживаться.
Алиса изумленно посмотрела на меня. Я ощущала смешанные чувства: страх и злобу. Я столько времени старалась не провоцировать конфликты, не ставить себя в оппозицию большинству, а теперь рисковала всем этим, пытаясь заступиться за Катю.
Я ненавидела себя за страх, который испытывала. Я понимала, что одноклассницы ничего мне не сделают. Никогда не повторится то, что произошло со мной в седьмом классе. Но подсознание отказывалось понимать, оно хотело, чтобы я затаилась и не высовывалась.
Детская травма никак не хотела отпускать меня.
– Слабительное, – ответила Алиса на мой вопрос. – Волковой не в новинку, наверное, его принимать, иначе почему она такая тощая?
Алиса протянула пакетик застенчивой девочке Камилле, сидящей рядом с Катей.
Та неуверенно взяла его.
– Клади в ее бокал, иначе я расскажу Морозову, как ты сходишь по нему с ума, – приказала Алиса Камилле.
Вновь раздался хохот одноклассниц, от которого меня тошнило. Камилла подавила всхлип и дрожащими руками бросила две таблетки в стакан Кати. Они быстро растворились в прозрачной воде.
– Упс. Забыла. Я ведь уже ему рассказала! – едва не хрюкнула от удовольствия Алиса.
Камилла заплакала, схватила сумку, пальто и умчалась в том же направлении, что и Катя. Прихлебательницы Алисы сгибались пополам от веселья.
Я резко отодвинула свой стул и вышла из-за стола.
– Романова! – окликнула меня Алиса. – Только попробуй сказать Волковой – тоже накормлю чем-нибудь.
– Да ты разве поделишься… – прошипела я.
Алиса поняла мой намек на ее лишний вес и подняла нарисованные брови так, что стала похожа на Пеннивайза. Я пошла вслед за ушедшими одноклассницами, взяв с собой свои вещи.
