Выходила её программа «Кружатся диски» один раз в неделю и за это время она успевала показать как минимум 4 – 5 коллективов с короткими связками из попугая и ведущего. Мир тесен и в эти жернова так же неминуемо попали и мы.

Правда, Клара обладала и ещё одним очень значительным достоинством – если ей начинаешь что-то предлагать для съёмок, так после этого она ни во что не вмешивалась, а только была рада, что за неё сейчас подумают, придумают и вообще все сделают.

Ах, какое это было редкое качество для телевидения того времени, хотя для сегодняшнего, наверняка то же.

Благодаря этому ценнейшему качеству в эфир прошли «Танцы на грани весны» и «Сны» примерно в том виде, в котором хотелось их видеть и одновременно можно было снять.

Это были мои первые попытки в режиссуре, правда чужими средствами, но практически всю натуру, все мизансцены, все движения выбирал я сам и только шофёр иногда ворчал, что ему скоро смену сдавать…

Чуть позже на свет появилась и телевизионная версия «Мир, как мы его знали…» – то же её рук дело.

Все телевизионные клипы тех времен были предтечей малобюджетного кинематографа. За короткое время, малыми средствами или вообще без таковых увековечивались целые эпохи в жизни города и жизни страны. За короткое время они снимались, монтировались, а затем бесследно исчезали.

Вы напрасно думаете, что эти материалы кто-нибудь хранил эти годы. Не тут-то было!

Интересно дело в смысле киноиндустрии обстоит сейчас: кино ухитряются снять за 25.000$, а видеоклип длинною в 3 минуты за 60 – 80.000$

Видеомагнитофонов ещё в России не было, а если и были, то переписать этот материал – было прерогативой богатых, а богатые ещё не так любили свой рок-н-ролл, чтоб его коллекционировать. Они с большей охотой углублялись в изучение женских прелестей, которые «видеобум» в стране принес прямо в их дом.

Я это к тому, что все раннее видео восьмидесятых сохранилось только у тех, кто писал на свои видеомагнитофоны с эфира.

Ещё одним интересным телевизионщиком, который работал с «Аквариумом» была режиссёр Серова. Она как-то раз сняла нас на берегу финского залива, глубокой холодной зимой, когда все грелись у костра и плясали от мороза, но это осталось за кадром. В кадре же была мистическая идиллия со снегом, виолончелью, летними плетеными креслами, льдом и морозом, который совсем не чувствовался на экране. Все это называлось «Двигаться дальше».

Тупая аналогия дня накатывала во время съёмок – вот мы, вот залив, а вон там, за горизонтом – Финляндия…

Куда ж там двигаться дальше? Но слава Богу, об этом никто и не задумался, хотя в «Марине» и пелось: «Ей пора выйти замуж за финна…»

Впоследствии я сам успел с Серовой поработать, но ей тогда сильно досталось от «Митьков», с которыми мы снимали мою песню – «Матросская тишина». Но об этом когда-нибудь потом.

«Двигаться дальше» получился одним из самых милых видео того времени. Мила была режиссёр, мило было видео, милы были и мы, наверное…

Другим замечательным видео в «Аквариумовской» обойме оказался «Поезд в огне». Для видеотворчества восьмидесятых это был закономерный итог. Красивый и достойный финал перед эрой компьютерных технологий. В советской Эстонии он надолго занял первое место. Попал в самое эстонское яблочко.

А я до сих пор радуюсь, когда проскакивают эти кадры. Но мало кому известно, что они стали свидетельством факта удивительного самопожертвования, связанного со съёмками этого «кино».

Дело было так – мы нашли склад, если не сказать кладбище, старых паровозов. Его местоположение является строжайшим секретом. Почему? А потому, что «случись война» (прямо как у Лескова), то мы все с вами на этих паровозах поедем. Электричества-то не будет!

Вот приехали мы на этот охраняемый объект, предъявили все пропуска, какие только были и стали снимать. И так снимаем и этак. Режиссеры бегают, камеры скрежещут, паровозы ездят, и вот наконец подходит время очередного эпизода – паровоз проезжает мимо этакой рафинированной личности «кропоткинского» вида, по неизвестной причине оказавшейся в лесу.

Камера переходит на него, он улыбается, поднимает бокал драгоценнейшего вина и выпивает в знак уважения.

До этого момента все кажется безобидным, но вот дальше происходит самое сильное – раздается взрыв, человек замирает и падает…

Это хорошо на словах, но мы ведь не снимаем кино каждый день, из года в год, где пиротехники на этих взрывах собаку съели – мы приехали с телевизионщиками, которые впервые в жизни эти взрывные шашки в руках держат. Никто не знает сколько их надо. Никто не знает как их подкладывать.

Никто не знает, что после этого будет? То ли поезд под откос пойдет, накрыв нашего «героя-кропоткинца», то ли дымовых шашек так мало, что и затевать все это ни к чему.

По внешнему виду этих шашек ничего не скажешь! Поэтому, чтоб понять как и что – надо рвать! А шашек только на один заряд…

К слову сказать, в роли «кропоткинца» был тот самый «Ливерпулец», в доме которого мы встречали ревущие восьмидесятые.

Алексей был единственный из всех нас, кто до последней минуты ничего не подозревал, поскольку все время «разминался» ликёром и за событиями не следил. Пока режиссёры показывали ему, что надо делать когда поезд будет проезжать мимо, их помощники подкладывали под Алексея весь этот заряд шашек. Надо сказать, что хоть он и был подслеповат и с лютого похмелья, но чувство самосохранения в нем ещё теплилось и он почувствовал неладное.

Уставившись на человека, зарывающего под него целую связку шашек непонятного происхождения, он резонно поинтересовался:

«Это что?»

«Дымовые шашки», – был холодный ответ

«А зачем они?»

«А взорвут этот бугорок, на котором стоишь, когда поезд подъедет!»

«А я?» – робко проскулил Алексей

«Так с тобой и взорвут!» – последовал спокойный ответ.

Алексей отропел, но с места не сошел.

«А как же я?» – ещё раз робко поинтересовался он.

«А я не знаю, может обойдется…» – ответил помощник

Алексей не сходил с места, но по всему было видно, что улыбаться он больше не будет.

Так и вышло – со съёмочного места он больше не сходил, но натянуть на лицо улыбку так и не смог.

Лишь после съёмок я догадался почему он не ушёл с бугорка и не пытался даже попробовать застраховать свою жизнь от случайности – его просто разбил временный похмельный паралич, когда и шелохнуться-то не можешь…

И вот поезд под парами подходит к этому бугорку, на локомотиве сидит «Аквариум» и как это вы все видели, поёт «Этот поезд в огне…», Алексей не шелохнувшись стоит с рюмкой черного вина в руке и мрачно ждет смерти за искусство. Поезд достигает крайней черты, ещё мгновение …

Раздается взрыв. Мы его только слышим, но не видим, т.к. сидим на локомотиве к взрыву спиной. Но вот мы выходим из кадра и теперь можно посмотреть, что же там с Алексеем.

Он стоит в дыму, живой, половина бугра разворочено дымовыми шашками, в руках все та же рюмка с черным вином, только в отличии от его предыдущей гримасы, на его лице улыбка ликования и радости за спасенную жизнь…

Проходит мгновенье и вино из рюмки исчезает, проваливаясь внутрь широко улыбающегося алексеевского рта. Он продолжает ликовать ещё более… Он жив, он снят, все рады, он вместе со всеми… Только вот жидкость?

Я начинаю вспоминать, что это никакое не вино, а что-то чёрное, что наливали бутафоры из какой-то бутылки, но наливали столь неосторожно и даже с каким-то презрением, что я понял – это что угодно, только не вино. Вино они давно уже выпили…

Но Алексей продолжает стоять на бугорке и ликовать – значит и здесь ничего страшного – пронесло… Волшебная сила искусства! Но это ещё не все приключения, что случились в ту съёмку.

Больше всего досталось впередсмотрящему, т. е. Борису. Помните, он стоит, как капитан «Крюк»(Hook) над всеми в шляпе и смотрит вперед у самой трубы. Смотреть-то он смотрел, но вот дым их трубы…

По началу все было вроде бы прилично, но потом было внесено предложение запустить цветной дым из трубы. Для этого открыли топку и положили в неё несколько дымовых шашек. Подожгли и поезд поехал. Дым от хорошей тяги внутри паровоза стал по-настоящему валить из трубы и вот тогда капитану «Крюку» досталось по-полной.