У оборотней не принято медлить, если зверь узнал пару. Обычно с этим проблем не возникало, женщина оборотень чувствовала ту же непреодолимую тягу, что и мужчина. Звериные инстинкты сильно упрощают жизнь, разрешая многие психологические заморочки и комплексы.

Не в случае с Аней, однако. Она полукровка и ее зверь непозволительно долго спит. Читая досье, Алексей удивлялся, как Эльфриде Гуммель удалось столько лет держать племянницу в неведении, вдалеке от "другой" стороны мира. Притом, что именно скрытый от людей мир родной для Ани.

Ее отец был оборотнем из какого-то отдаленного, незнакомого Алексею клана. Но, несомненно, он являлся сильным зверем, потому что в его дочке чувствуется волчица не из слабых. Да и подавить ведьминскую сущность, наследованную по линии матери, не так-то легко. Двадцать лет две эти половины, доставшиеся от родителей, — ведовская сила и оборотничество, — подавляли друг друга, балансируя в неком равновесии.

Такое случалось, если ребенка из смешанного брака изолировали, если он не контактировал ни с одним из родителей и не получал толчка к развитию какой-либо из сущностей. Случалось, но редко. Еще реже детям удавалось справиться и подчинить обе силы — и зверя и ведовскую силу. Аня ощущала себя простым человеком, не ведая ничего о себе и мире вокруг.

Ай да Фрида! Что же она бросила племянницу как слепого котенка? Что задумала?

Алексей заглушил двигатель и посидел некоторое время, размышляя. История эта все больше не нравилась и вызывала все больше подозрений. Свойства и способ использования Чистой слезы очень и очень специфические. В отличие от других артефактов, Слезу никогда прежде не крали.

Пропажа ведьмы, много лет работавшей посредником и никогда не подводившей. Дело не только в Эльфриде, все ведьмы рода Гуммель служили хранителями артефакта в течении многих десятилетий.

Этой ночью — исчезновение напарника. Жив ли он еще?

О каком договоре сочли нужным оповестить кровавой росписью?

— Эй… Аня? — позвал Алексей.

Они уже довольно долго как стояли перед домом, а девушка все не просыпалась. Алексей разглядывал лицо спящей в свете уличного фонаря.

Бледная кожа, высокие скулы, на носу россыпь еле заметных веснушек. Тень от загибающихся черных ресниц. Приоткрытые губы и дыхание, мягко ласкающее его руку. Совсем молоденькая и наивная, пробуждающаяся волчица. Его волчица, — довольно уточнил волк.

Слабая и невинная. Смелая, осторожная, умная. Что там она писала насчет его ориентации в своем списке подозреваемых?

Мужчина грустно улыбнулся и склонился ближе к лицу девушки. Никто ведь не ожидает от него подвигов? Он не герой. И не может сопротивляться. То, что случится — предопределено.

Глупо сопротивляться. Рисковать и действовать — губительно. Но он и так пропал.

Ладонь сама потянулась погладить, узнать, каково это касаться нежной кожи. Завороженно, потемневшим взглядом смотрел, как пальцы гладят скулу, заправляют за маленькое ухо темную прядь волос. Провел носом от виска вниз, глубоко вдохнул запах кожи на границе волос и медленно облизал ухо.

Совершенно точно — пропал! О да, не герой. Хитрый и эгоистичный оборотень, им быть куда как приятнее.

Кого искала в нем девочка? Отца, старшего брата, который будет защищать и заботиться? Скорее всего. Звериная половина признала в Алексее вожака, с которым безопасно, которого надо держаться и слушаться. Может, со временем девочка и созрела, дошла бы сама до чувства, к которому, несмотря на сопротивление, пришел Алексей. Постепенно.

Но его это не устраивало, Алексей не мог быть ей ни братом, ни другом. Луна свидетель, он пытался сопротивляться.

Воспользоваться ситуацией? Именно. А потом решать проблемы, по мере их появления.

Его пара совсем не против. И это окончательно сводит с ума.

Он приник к ее губам и не смог сдержать низкого стона. Не открывая глаз, в полусне, Аня потянулась навстречу поцелую, приоткрыла рот и впустила язык. Позволила пересадить себя на колени и обхватила бедра мужчины ногами. Прижалась теснее. Чистая реакция тела, ответ волчицы, которая плавится от ласк своего волка.

Алексей рыкнул и, на мгновение отстранившись, рывком отодвинул кресло назад. Машина довольно большая и широкая, но все равно мало места. Мешает дверь, руль, рычаг переключения передач. Не развернуться и не лечь, не прижаться полностью, всем телом, так как требует волк.

Распахнул дверь и, не выпуская Аню из рук, не переставая целовать, в пару шагов преодолел расстояние до входной двери дома. Рывком открыл, не утруждаясь искать ключи. Замок и так хлипкий. Был.

Два лестничных пролета, дверь в квартиру. Здесь пришлось повозиться с ключами. Аня висела на нем, держась руками и ногами, обвивая мужчину как вьюнок дерево. Спиной прижатая к деревянной поверхности двери, спереди вжимаясь в горячее тело.

Минута, когда он отпирал дверь и прерывисто дышал Ане в шею, позволила немного стряхнуть наваждение. Когда раздался щелчок замка, открыла глаза и посмотрела в лицо Алексею. И встретила взгляд волка.

— Ты что? Вы… мы… — голос звучал неприлично хрипло и низко.

Глупые вопросы ей задать не позволили. Несомненно, глупые, ничего умного Аня в эту минуту придумать не смогла бы. Она позволила себя прервать, ответила требовательным губам с не меньшим напором. Зарылась пальцами в гладкие волосы и притянула еще ближе к себе, вжалась сильнее. Забыться, окунуться с головой в темный омут и пропасть в нем. Нет и не было ничего важнее, чем этот мужчина, бешеный стук его сердца, жадные руки и обжигающие, дерзкие губы.

Не расцепляя объятий, они ввалились в квартиру, и Алексей толкнул дверь ногой. Та захлопнулась за ними с оглушающим стуком, со старых стен посыпались штукатурка и пыль.

Верхнюю одежду снять не предложили, тапочек тоже. Алексей донельзя гостеприимный хозяин, сам срывал с гостьи одежду. Сама же Аня, без ложной скромности, чувствовала себя как дома и помогала избавляться от кофты, футболки и джинс.

Свет не включили, дом не посмотрели. Быстро прошли, вернее, пронеслись темными коридорами, болезненно прочувствовали некоторые углы, и упали на кровать. Прохлада простыней, как и желтый звериный взгляд, хлопок двери и удар пальцами ног об угол шкафа секундами раньше, не отрезвила. Ни для Алексея, ни для Ани, пути назад не было.

То, что творилось с ней сейчас, было куда страшнее недавнего гипноза Госпожи. То тупое состояние ничто, подумаешь, — не чувствовать. Жить куклой не так и сложно.

Теперь же, в объятиях мужчины, Аня полностью растворилась. Чувствовала столько, сколько за всю предыдущую жизнь не ощутила. Эмоции — свои и Алексея, отражающиеся во взглядах, в каждом движении и прикосновении. Ощущения на грани, когда даже боль разливается по телу дрожью наслаждения. Полная власть мужчины над ее телом и душой.

Жар дыхания, влажная от пота кожа, и стоны, которые невозможно сдерживать. Подавляющая сила, заставляющая отречься от всего, что было прежде, переродиться и узнать себя новую.

Аня испугалась бы, если бы не было так восхитительно хорошо. Единственно правильно. Как жить дальше после такого?

Прежняя Аня растворилась в желтом взгляде волка, Алексей потерял себя в ярко вспыхнувшей синеве глаз своей волчицы. И за миг до освобождения, когда звериные клыки вонзились в изгиб шеи девушки, одновременно раздались два громких стона-крика, диких и исступленных, так похожих на волчий вой.

Вопросы и думы о жизни "после секса", не потревожили их этой ночью. Не расплетая объятий, оба провалились в глубокий и счастливый сон.

Они не слышали поднимающейся бури. Жалобного скрипа деревьев во дворе, хлопающей двери подъезда со сломанным замком, завывающего и рвущего крышу ветра. Злого холодного ветра, который поднялся как раз вовремя, чтобы нагнать туч к летнему солнцестоянию.

Самая короткая ночь в году, по уже сложившейся за века традиции, отпразднуется бурно. И в природе, и у людей, и у нелюдей.

Аня проснулась на рассвете от зверского чувства голода. Даже во сне добывала пропитание. То ли охотилась с гарпуном, то ли просто рыбачила, готовясь зажарить добычу на костре. Но рыбка не ловилась, а когда, наконец, поймалась, оказалась больше ловца раза в три, и тоже голодной. Аня так и не поняла до конца, кто кого съел в том сне.