— Только скажи, и я прекращу, — с мрачной решимостью произнес Мальстен.

Бэстифар ответил лишь слабой улыбкой.

Мальстен прикрыл глаза и попытался сосредоточиться. В его распоряжении была придержанная аркалом собственная расплата, находящаяся в замороженном состоянии. Оттуда можно было взять достаточно энергии теневой стороны, чтобы направить ее. На лбу данталли выступил пот от напряженной и сложной работы, выполнять которую прежде ему никогда не приходилось.

Бэстифар тем временем перевел взгляд на собственную руку, до этого горевшую красным. Теперь свечение приобрело ярко-зеленый оттенок. Бэстифар приподнял руку.

— Как странно… — успел произнести он. Вдруг глаза его резко округлились, он запрокинул голову, издал громкий короткий вскрик и до крови закусил губу, дернувшись. — Боги! — следом выкрикнул он.

Мальстен вздрогнул.

— Хватит, — строго сказал он.

— Нет! — тут же остановил его Бэстифар, вновь застонав, но упрямо ухватив его за руку. — Подожди… постой…

Мальстен сочувственно сморщился. Руки Бэстифара переместились на рану, на лбу начала быстро выступать испарина. Он скрипел зубами и стискивал челюсти, но не мог сдержать стонов.

— Бэс…

— Проклятье! — проскрипел аркал, однако на губах его появилась нервная усмешка. Тело его била мелкая дрожь. — Это оно и есть? И так… постоянно? Во время расплаты…

Мальстен прерывисто вздохнул, и Бэстифару не понадобилось слышать ответ, чтобы понять его: во время расплаты все куда хуже.

— Бесы, — прошипел аркал. — И вот это я… делал? — Лицо его приобрело столь несвойственное ему страдальческое выражение. — Тогда Грэг… был прав насчет меня. Я чудовище.

Мальстен с трудом сдержал рвущиеся наружу слезы, услышав это. Вместо того до него донесся одинокий всхлип Кары. Она стояла прямая, как струна, не решаясь подойти, и по щекам ее тихо бежали слезы.

— Бэс, с тебя довольно, — умоляюще произнес Мальстен.

— Нет, оставь, — упрямо покачал головой Бэстифар, под глазами которого показались темные круги. — Я это заслужил, если всё так… Я хочу узнать это…

Слова его начинали пугающе путаться.

— Проклятый ты упрямец, — шепнул Мальстен.

Аркал натянуто улыбнулся, голова его обессиленно опустилась на пол. Жизнь покидала его стремительно и могла вот-вот уйти.

Аэлин и Кара с разных сторон начали осторожно приближаться.

— Может, и так, — полушепотом произнес Бэстифар. — Может, и так. — Взгляд его ненадолго просветлел. — Кара, — обратился он, но помедлил, вновь тихо застонав, — не вздумай плакать, ясно? У нас было много… веселого… помни это.

Кара подняла взгляд к потолку, крепче зажав рот рукой.

Бэстифар перевел дух.

— Я не вижу Аэлин за тобой, — выдавил он, обращаясь к Мальстену. — Передай, чтобы… оставалась собой. Она молодчина…

— Бэс…

— А ты, — он прикрыл глаза и надолго замолчал.

— Бэс? — дрожащим голосом обратился Мальстен.

— Спасибо, — едва слышным шепотом произнес Бэстифар, и вдруг перестал дышать. Рука, охваченная зеленым свечением, безвольно опустилась на пол и погасла. Нити данталли втянулись обратно в ладонь.

Кара коротко ахнула и отвернулась, пытаясь сдержать рыдания, рвущиеся наружу. Мальстен продолжал сидеть рядом с лежащим на полу умершим другом, не веря, что его действительно больше нет. Он ведь наверняка должен вот-вот очнуться! Он всегда все продумывал. Не может быть, чтобы сейчас…

— Мальстен… — услышал он полный ужаса оклик Аэлин. Мальстен устало повернулся к ней и увидел, что ее заплаканные глаза смотрят на него с нескрываемым страхом. — Он ничего не забрал… — произнесла она.

В этот момент данталли показалось, что мир рухнул на него всем своим весом. Это длилось всего мгновение, а затем все поглотила тьма.

***

Дезмонд оттолкнулся от стены и сделал несколько неуверенных шагов к бездыханным телам Мальстена и Бэстифара. В глазах его застыли ужас и неверие.

— Что?.. — выдохнул он. — Они… они…

Он заставил себя замолчать: собственный голос в затихшей тронной зале показался ему слишком громким. Подойти ближе он не решился и замер недалеко от колонны, к которой недавно был привязан Мальстен. Миг спустя мимо него пробежала Аэлин. Забыв о собственном ранении, она опустилась на пол, повернула тело Мальстена на спину и припала ухом к его груди.

— Аэлин, они… они мертвы, — дрожащим голосом произнесла Кара.

Охотница не слушала. Она прикрыла глаза, чтобы слышать биение одного из сердец данталли — того, которое должно было поддерживать тело в жизнеспособном состоянии, чтобы после восстановления баланса энергий двух сторон мира душа вернулась в него. Если только Ланкарт говорил правду…

— Ну же, Мальстен, — шептала Аэлин. — Он не солгал! Он не мог солгать…

Кара сделала к ней нерешительный шаг, обнимая себя за плечи. Ее била мелкая дрожь, лицо все еще было бледным, на шее проступали следы пальцев человека, пытавшегося ее задушить. Наконец, она приблизилась к подруге, но вместо того, чтобы пытаться вернуть ей здравый смысл, заставила себя посмотреть на Бэстифара. Разум твердил ей, что его больше нет, но поверить в это Кара не могла. Бэстифар не мог уйти так, это было невозможно… немыслимо…

— Давай же, я знаю, что он не солгал, — продолжала шептать Аэлин.

Кара наконец перевела на нее взгляд, всхлипнув.

— Он велел мне из-за него не плакать, — нервно усмехнулась она. — Кто бы знал, что это будет так трудно…

Кара думала, что отвлеченными речами заставит Аэлин прийти в себя и начать осознавать действительность, но охотница упрямо пыталась уловить биение одного из сердец данталли и не обращала никакого внимания на слова подруги. Кара положила ей руку на плечо.

— Аэлин, он… не очнется, — мягко произнесла она. — Я слышала об этом. Расплата может… если будет слишком сильна… утянуть данталли на ту сторону. Она может убить, Аэлин. Ты понимаешь?

Охотница отмахнулась от нее.

— Это не так! — воскликнула она.

— Аэлин…

— Не мешай! — Возглас пронзил тронную залу и смолк. Аэлин попыталась взять себя в руки. — Во имя богов, Кара, мне нужна тишина. Я так ничего не услышу.

Несколько мгновений она напряженно вслушивалась лишь в пустоту, а затем… Показалось ли ей это, или в груди Мальстена и впрямь слышался редкий, едва различимый пульс? Пульс одного сердца?

Аэлин встрепенулась.

— Он не солгал! — воскликнула она.

— Кто? — устало спросила Кара.

— Я рассказывала тебе о Шорре, — многозначительно произнесла Аэлин. Распространяться при лишних свидетелях о том, что в Шорре они повстречали настоящего некроманта, она сочла неразумным, поэтому понадеялась, что Кара поймет ее без упоминания имен. — Там мы узнали, что если данталли ускользают на другую сторону, это не убивает их. Они, — она замялась, подбирая слово, — как бы, засыпают. Очень глубоким сном. А затем просыпаются.

Кара нахмурилась.

— То есть, Мальстен жив?

— Да! — воскликнула Аэлин. Улыбка, мелькнувшая на ее губах, тут же померкла. — Но об этом лучше никому не знать. Группа Колера мертва, остальные воины Совета не в курсе, что здесь произошло. Я должна каким-то образом вывезти Мальстена из Малагории. Если его найдут, его точно убьют!

Кара вдруг перевела на Бэстифара взгляд, в котором разгорелась искра надежды.

— В Шорре, говоришь? — тихо сказала она, вспоминая историю о Филиппе. — А ведь это мысль…

Аэлин уловила ход рассуждений подруги и округлила глаза, не в силах поверить услышанному.

— Кара, только не говори, что ты хочешь… — Она осеклась на полуслове, потому что по одному лишь взгляду стало ясно: именно этого Кара и хочет. Она намеревается переправить тело Бэстифара в Шорру. К Ланкарту. Аэлин покачала головой. — Это безумие, — тихо произнесла она.

Кара посмотрела на подругу с мрачной решимостью.

— Безумие в данном случае лучше, чем ничего, — заявила она. — После всего, что он сделал — для меня, для Грата, для Малагории, для вас с Мальстеном, в конце концов, — кем мы будем, если не попытаемся?