— Зачем скромничать, когда ты так хороша? — отвечает Эйден.

— Я никогда раньше не делала ничего подобного, — повторяю я.

— Я тоже, — быстро говорит Эйден. — Даже с другими болельщицами.

Грейс смеётся.

— Это… приятно знать.

— Дело в том, что мы тоже не знаем, что это за чёртовы правила, — говорю я ей.

— Мы должны создать свои собственные, — произносит Эйден.

— Единственное правило, которое нам нужно, это чтобы ты не хватал меня за грёбаную задницу, — ворчу я. — Или не пытался обнять меня.

— И никаких скрещённых мечей, — добавляет Эйден. — Я не хочу прикасаться к тебе…

— Пульсирующее мужское достоинство? — предлагает Грейс.

— Никто из нас не трогает причиндалы друг друга, — перебиваю я. — Это вполне можно принять за правило.

— И в случае случайного прикосновения, больше об этом не упоминать, — говорит Эйден.

— Полная тишина, — соглашаюсь я. — К тому же ты теперь наша.

Эйден кивает.

— Я думаю, что это данность.

— Прошу прощения? — спрашивает Грейс.

— Ты меня слышала, — повторяю я, снова сжимая её ягодицу. Этот жест посылает возбуждение, проходящее через меня, и мой член дёргается. — Ты наша. Мы заявили на тебя свои права.

— Оба, — соглашается Эйден. — В душе.

Лицо Грейс багровеет.

— Я помню, — говорит она. — Знаете ли, ведь я не какая-то игрушка. Или ваша собственность.

— Мне кажется, сейчас не самое подходящее время, чтобы поднять вопрос о татуировке «Собственность Эйдена и Ноя», которую мы хотели тебе сделать? — интересуется Эйден.

— Собственность Ноя и Эйдена, — говорю я.

— Алфавитный порядок вполне справедлив, — возражает Эйден.

— Первым идёт большой член, — отвечаю я.

— О, так это всё равно буду я.

Грейс громко вздыхает.

— Вы двое уже закончили?

— Не совсем, — говорю я ей, просовывая руку между её ног и раздвигая бёдра. Эйден держит её правую ногу так, чтобы она была широко открыта между нами, и я провожу пальцами между девичьих ног. — Правило номер один — на этот раз настоящее — состоит в том, что всё это наше и только наше.

— Вы оба свиньи, — шепчет Грейс, но у неё перехватывает дыхание, когда мой палец начинает кружить вокруг её клитора.

— Мы собственники, — произносит Эйден, и Грейс смеётся. — А разве в этом есть что-то смешное?

— Я уже два года ни с кем не была, — говорит Грейс. — А теперь я замутила с двумя мужчинами.

Я замутила с двумя мужчинами. То, как она это говорит, небрежно, как будто это не имеет большого значения, вызывает у меня приступ раздражения. Вот только в этом нет ничего особенного. Такого не может быть, не с тем, кто она, и с тем, кто мы — и с тем фактом, что я веду переговоры с командами за пределами Колорадо. Но когда я слышу, как Грейс это произносит — оно звучит как-то неправильно.

Кроме того, мне кажется неправильным, что я не сообщил ей, что рассматриваю предложения от команд за пределами Колорадо. Но я отбрасываю эту мысль в сторону.

— Ну, ты можешь замутить только с одним из нас, если хочешь, — говорит Эйден. — Очевидно, я был бы лучшим выбором, тем более что я остаюсь…

Остаюсь в Колорадо. Вот что этот ублюдок собирается сказать. Я перебиваю его.

— Или мы можем просто передавать тебя туда-сюда, — шучу я.

— Вау, я даже не могу себе представить, почему вы оба одиноки, — говорит Грейс. — Сначала вы владеете мной, а теперь говорите о том, чтобы передавать меня туда и обратно? Вы действительно знаете, как умаслить девушку.

— Я лучше, когда молчу, — признаётся Эйден, ухмыляясь, когда он подтягивается и двигается между ног Грейс. Я смотрю, как он опускает своё лицо к её киске и проводит языком по сердцевине, внезапно останавливаясь, чтобы посмотреть вверх. — Подожди. Можем ли мы?

— Можем ли мы, что? — спрашивает она, уже отвлёкшись. Мой член напрягается при виде Грейс такой, её спина выгнута дугой, а грудь вздымается вверх, соски торчат, как идеальные маленькие пуговки.

— Мы можем продолжить, если одного из нас здесь нет? — спрашивает Эйден.

— Угу, — стонет она, положив руку на голову Эйдена, когда он зарывается лицом между её ног. Она тянется к моему члену, обхватывая рукой мой ствол, пока Эйден пирует на ней. — Если вы с Эйденом хотите дурачиться друг с другом, когда меня нет рядом, это прекрасно.

Грейс вскрикивает, звук превращается в долгий стон, когда Эйден просовывает свои пальцы внутрь неё.

— Именно поэтому я не позволю тебе кончить, пока мы оба этого не захотим, — говорит он, и я соглашаюсь.

Мы тоже верны своему слову. Эйден подводит её к краю снова и снова, пока она не начинает тяжело дышать, задыхаться и желать. Девушка сидит прямо на горе подушек, его лицо у неё между ног, и я опускаюсь перед ней на колени. Когда она обхватывает губами мой член, я делаю всё возможное, чтобы не проникнуть на всю длину ей в глотку. Я сдерживаюсь, даже когда дёргаю её за волосы и трахаю в рот. Я сдерживаюсь, даже когда стонущие звуки, которые она издает, посылают вибрации вверх по моему члену, заставляя меня хотеть кончить в тот же миг. Я сдерживаюсь, потому что не могу насытиться её тёплым влажным ртом на моём члене. Я не могу насытиться тем, как Грейс смотрит на меня, когда сосёт мой член. Как её глаза пытаются закрыться, когда она приближается к кульминации, выражение разочарования на её лице от того, что Эйден отстраняется и не даёт ей кончить.

Это выражение разочарования — убивает меня.. Я кончил, наполняя её рот, и она проглотила всё до последней капли.

Затем мы меняемся местами, член Эйдена во рту у Грейс, а я у неё между ног. Самая настоящая хорошая девочка — чопорная, правильная, воспитанная Президентом — выгибает бёдра и сжимает мою голову между своих ног, отчаянно пытаясь трахнуть моё лицо, пока сосёт член другого мужчины, сразу после того, как я кончил ей в горло. Есть что-то в этом грязное, запретное и безумное, что делает невозможным сопротивляться.

И я больше не буду сопротивляться этому. Я хочу, чтобы мы с Эйденом трахнули эту девушку к чёртовой матери, и просто не хочу останавливаться на этом. 

Грейс

— А разве под Белым домом нет секретных туннелей и прочего дерьма? — спрашивает Эйден, накалывая ещё один блин.

Мы сидим за длинным деревянным столом на кухне, а посередине стола на блюдах — не на тарелках, а именно на блюдах — находится огромное количество еды для завтрака. Из тех, что можно использовать для обслуживания большой семьи. Ной взбил дюжину яиц, поджарил фунт бекона и сделал стопку блинов высотой в милю. Сейчас час ночи, и оба они настаивали, что не могут спать на пустой желудок, поэтому мы сидим за столом. Ной и Эйден в шортах и футболках, а на мне одна из рубашек Ноя, которая примерно на двадцать размеров больше меня. Сидеть здесь с ними привычно, удобно и… так чертовски непринужденно.

Ной закатывает глаза.

— Стриптизёрши не проникают в Белый дом через секретные туннели.

— Это так, к слову. Должен же был быть какой-то способ для Мэрилин попасть туда, чтобы увидеть Кеннеди, — говорит Эйден, указывая на нас вилкой.

— Ты вообще ничего не знаешь о политике, но тайные туннели и Мэрилин Монро — это то, что ты сохранил в своём мозгу?

Эйден усмехается.

— Это просто дар.

— Это уже кое-что, — фыркает Ной.

— В обители «Плейбой» тоже были тайные туннели, — замечает Эйден. — В семидесятых. Истинный факт — я прочитал об этом в интернете.

— А когда ты научился читать? — интересуется Ной.

— Вау, Ной. Секс действительно делает тебя забавным, — отвечает Эйден. — Подожди, нет, это не правда.

— А вы двое всегда были такими? — спрашиваю я.

— Ты имеешь в виду великолепными и очаровательными? — уточняет Эйден.

— Она хочет сказать, что ты раздражаешь, — упрекает Ной.

Я смеюсь.

— Я вовсе не это имела в виду.

— Мы становимся ещё хуже, когда возвращаемся в Вест Бенд, — говорит Эйден.