Я отступаю от него, моё сердце бешено колотится. Есть чертовски хороший шанс, что моё лицо такое же красное, как и оттенок ботинок, которые я ношу.

— Я думала, что ясно выразилась, когда вы с Ноем записались, чтобы присоединиться ко мне на ранчо, — чопорно заявляю я. — Ничего не произойдет непрофессионального или неуместного.

Эйден усмехается.

— Думаю, ты первая женщина, которая играет со мной в недотрогу.

Я ощетиниваюсь от его высокомерия, несмотря на очевидное влечение моего тела к нему.

— Во-первых, я не играю в недотрогу, потому что это не игра.

Эйдена, кажется, ничуть не смутило моё заявление.

— Это определённо соревнование.

— Во-вторых, — продолжаю я. — Мне трудно поверить, что все женщины вешаются на тебя. Подожди… что значит — соревнование?

— Тебе трудно поверить, что женщины вешаются на меня? Со всем этим? — спрашивает он, указывая на себя.

Я закатываю глаза.

— Твоя скромность достойна восхищения.

— Нет причин быть скромным, когда ты честен, сладенькая. А ты не честна с собой.

— Конечно, я честна, — бормочу я. — В чём, ради всего святого, я не честна?

Эйден снова криво улыбается мне.

— Что мы с Ноем будем вести себя профессионально, по-деловому, по-дружески или как там ещё.

Мои глаза сужаются.

— Ты согласился.

— О, я буду вести себя соответственно — до тех пор, пока ты не попросишь меня не делать этого.

Я недоверчиво поднимаю брови.

— Ты думаешь, я попрошу тебя вести себя неподобающе?

— Я не думаю. Я это знаю.

— Ты ужасно самонадеян.

Эйден в замешательстве пожимает плечами.

— Я честен.

— И ты действительно думаешь, что я попрошу тебя выйти за рамки? — я складываю руки на груди.

— Ага. — Он усмехается. — Признай это. Ты думала обо мне.

«Мы хотим услышать, как ты это скажешь, — командует Эйден, его пальцы под моей челюстью, когда он наклоняет мою голову назад к нему. Его другая рука сильнее сжимает мой сосок, посылая шок боли через меня — за исключением того, что вместо боли, это добавляет ощущения. — Скажи нам, как ты хочешь, чтобы мы тебя трахнули».

— Не думала. — Я практически задыхаюсь от этих слов, мой разум поглощён мыслью о том, что я представляла действия Эйдена в отношении меня.

Эйден издаёт смешок, небольшой, сквозь зубы.

— Лгунья, — мягко произносит он, наклоняясь ко мне, его губы почти касаются моего уха. Я вздрагиваю, когда тепло его дыхания пробегает по моей коже, посылая мурашки по всему телу. — Это написано у тебя на лице. Как я это сделал, когда ты думала об этом? Я задрал твою юбку и наклонил тебя над столом в твоём офисе? Я стоял на коленях с языком в твоей киске?

Я крепко прижимаю руку к его груди, намереваясь немедленно оттолкнуть его, но она задерживается на секунду дольше, мои пальцы прижимаются к его твёрдым мышцам. На секунду мне кажется, что он собирается меня поцеловать.

А потом я хочу, чтобы он поцеловал меня. Я хочу, чтобы он поднял меня и отнёс прямо в дом на ранчо.

Я хочу, чтобы он сделал со мной миллион грязных вещей.

Нет. Я тяжело выдыхаю, отступая от него.

— Нет, — лгу я, мой голос хриплый от вожделения. — Я не собираюсь просить тебя выходить за рамки. Этого никогда не случится.

— Никогда? — спрашивает Эйден.

— Правильно, — твёрдо повторяю я.

— Какая жалость, — говорит он. — Сколько времени прошло с тех пор, как тебя трахали, хорошо и жёстко? Я имею в виду, действительно трахали. Как скручивание-пальцев-на-ногах, дёргание-за-волосы, царапание-спины, ломание-кровати и криков-сносящих-стены траханье?

Он задаёт вопрос, как будто спрашивает, когда я в последний раз ела яичницу на завтрак, как будто это совершенно нормальная тема для разговора.

Кстати, ответ — никогда. Как будто я собираюсь признаться ему в этом.

— На прошлой неделе, — вру я, стараясь говорить беззаботно.

Эйден выгибает одну бровь, явно скептически.

— На прошлой неделе?

— Ага.

— Лжешь.

— Такое могло произойти.

— Ни малейшего шанса.

— Конечно же, это могло произойти. Ты ничего не знаешь.

— О, мне кажется, я знаю, когда женщине нужен хороший трах.

— Это, наверное, одна из самых женоненавистнических вещей, которые я когда-либо слышала.

— Не знаю, что это значит, сахарок. — Он подмигивает мне.

Я закатываю глаза.

— Шикарно.

Один из вожатых лагеря машет нам, направляясь в нашу сторону, и Эйден усмехается.

— Теперь я собираюсь стать профессионалом.

— Всегда хорошо научиться новому навыку, — говорю я.

— Мистер Джексон, — прерывает его вожатая лагеря, махнув рукой в её сторону. Эйден поворачивается, чтобы уйти, когда я понимаю, что он так и не ответил на мой единственный вопрос.

— Подожди. Что ты имел в виду под соревнованием?

Парень поворачивается ко мне лицом.

— Между Ноем и мной, — отвечает он. — Из-за тебя, разумеется.

— Я не трофей, — окликаю я его удаляющуюся фигуру.

Эйден смеётся.

— И мы тоже, сладкая. 

Ной

— Уф, — выдыхает Грейс себе под нос, заворачивая за угол в коридоре и сталкиваясь со мной. Когда она врезалась в меня, мои руки автоматически потянулись к её талии, чтобы она не упала.

Очко в мою пользу. Я снова прикасаюсь к ней.

Меня так отвлекает то, что я обнимаю её, а она смотрит на меня так, как смотрит сейчас, и то, что я хочу поцеловать её, вследствие чего мне требуется несколько секунд, чтобы почувствовать прохладную влагу, растекающуюся по моему животу.

Грейс смотрит на бутылку шоколадного сиропа в своих руках, а затем на меня. Шоколадный соус попал на её грудь, усеивает плечо и капает с волос. Сопоставимое количество сиропа выплеснулось и на мою рубашку.

— Ты решил испортить каждый предмет одежды, который я ношу, не так ли? — спрашивает она.

Я не могу скрыть рычание в горле от перспективы испортить всю одежду Грейс Салливан.

— Если это то, что нужно, чтобы вытащить тебя из одежды, я пойду и уничтожу твой шкаф прямо сейчас.

— Это твоя версия флирта? — спрашивает она.

Моя рука всё ещё на талии девушки, другая на пояснице. Я должен отпустить её. Я уверен, что Эйден где-то здесь — он проигнорировал тот факт, что я разместил его с вожатыми лагеря, а сам остался в доме на ранчо — и последнее, чего я хочу, так это момент, подобный этому, с Грейс, испорченный тупой задницей Эйденом.

Но я никогда не умел делать то, что должен был.

— Нет. Это не флирт. Флирт был бы, если бы я слизывал с тебя шоколадный соус.

Глаза Грейс становятся большими, а губы приоткрываются, прежде чем я наклоняюсь к ней. То, что я собираюсь сделать, противоположно профессионализму, но я не могу сопротивляться этой девушке. Она должна быть последней женщиной на Земле, к которой меня должно тянуть — богатой, привилегированной, могущественной — даже если она кажется приземлённой и милосердной.

Мои губы почти касаются её уха, но она даже не пытается высвободиться из моих объятий. Грейс не отворачивается. На самом деле, я слышу её тихий вздох, звук едва слышный, но такой чертовски горячий, что это только поощряет меня. Наклонившись ближе, я прикасаюсь своими губами к её шее, пробуя каплю шоколадного сиропа на её коже.

На этот раз нет никаких сомнений в том, что звук, который выходит изо рта девушки, не является абсолютно сексуальным. Она определённо застонала, как только мои губы коснулись её шеи, это точно. Я скольжу руками по спине Грейс, двигаясь ниже, пока не обхватываю её пышную попку. Мои руки задерживаются там, и я притягиваю её к своей твердости.

— Ной, — шепчет она, прижимая руку к моей груди. Я не могу сказать, поощряет она меня или нет.

— Грейс, — эхом отзываюсь я. — Через две секунды я подниму тебя, отнесу в свою комнату и использую остатки шоколадного соуса, чтобы раскрасить твоё обнажённое тело.