— Реклама с профессиональными спортсменами, ладящих с более молодой публикой.

— Но у тебя же уже есть голоса Колорадо, — протестую я. — Ты выиграл праймериз с большим отрывом. Тебе не нужна поддержка знаменитостей. Кроме того, ты даже не знаешь его политических взглядов. Может быть, он не сторонник Салливана.

— Ещё больше голосов никогда не повредит, — напоминает мне отец. — Его политические взгляды не имеют большого значения. Ты не хуже меня знаешь, что реклама подкупает. У каждого есть своя цена, и я хочу знать его.

Как только мой отец произносит эти слова, я понимаю, что он принял решение. Он уже решил, что Ной Эшби будет на ранчо, а если мой отец сделал выбор, то уже не передумает.

Моя мать поджимает губы.

— Не думаю, что она с ним будет тесно сотрудничать с этой благотворительностью, — прерывает она. — И, конечно же, его нужно будет проверить до рекламы. Если будет скандал, связанный с его именем…

Ви фыркает.

— Вы ведь шутите, правда?

— Простите? — спрашивает моя мать, поджав губы, её голос практически сочится презрением. Ей никогда не нравилась Ви, даже когда наши отцы работали вместе в Колорадо. Ви это прекрасно понимает, поэтому ей нравиться трепать нервы моей матери.

— Если будет скандал, связанный с его именем? — спрашивает Ви, явно решив довести мою мать, указывая на решения моего отца о моём сотрудничестве с кем-то противоположным тому, с кем моя мать хочет, чтобы я встречалась. — Ной Эшби не совсем пай-мальчик.

— Видишь? Скандал. Он выбывает, — говорит мать моему отцу. — Вся твоя Платформа основана на старомодных семейных ценностях. Любой намёк на скандал испортит кампанию.

— Что за скандал? — спрашиваю я, прежде чем даже понимаю, что произношу, моё любопытство отметает любой здравый смысл, имеющийся у меня. Я говорю себе, что меня не должны волновать скандалы Ноя Эшби. Мне всё равно, потому что я нисколечко не заинтересована в этом профессиональном футболисте.

Совершенно не заинтересована.

Кроме того, я уверена, что он не совершил ничего более скандального, чем мой сосед Эйден и его публичная обнажёнка. Это делает двух мужчин, которых я недавно встретила, определённо не пай-мальчиками.

Двух мужчин, которые заставляют моё сердце биться сильнее.

Двух мужчин, которые меня ни капельки не интересуют.

— Ничего такого, — говорит Ви. — Никаких наркотиков или чего-то подобного.

— Бытовое насилие? — спрашивает моя мать.

— Нет. Подростковое поведение парней. Забеги голышом, пьяные дебоши и всё такое.

— Так это теперь такое подростковое поведение у парней? — несмотря на серьёзность разговора, я не могу сдержаться от подразнивая Ви, которая была печально известна тем, что возглавила наш старший класс средней школы для забега голышом через библиотеку.

Всегда достаточно взрослая, Ви показала мне язык.

— Сначала мы проверим его, — решает отец, быстро отбросив все заботы, махнув рукой. — Разве он не в процессе продления контракта?

Мой отец задаёт вопрос непринуждённо, как будто не знает ответа. Это один из трюков его трюков — непринуждённый вопрос. На самом деле, он никогда не задаёт вопрос, не зная на него ответа. Он заядлый футбольный фанат. Очевидно, он уже всё знает о Ное Эшби, даже если никто из нас ничего не говорит.

— Какое это имеет значение? — настаивает моя мать.

— Если он готовится к продлению контракта, то ему придётся быть паинькой. Все любят истории про искупление грехов. Грейс будет сотрудничать с ним. Поговори с ним, хорошо, Грейс?

Это не предложение или вопрос. Это прямой приказ от Главнокомандующего. Я прочищаю горло.

— Да, папа.

Тесно сотрудничать с Ноем Эшби? Я не знаю, стоит мне радоваться или испугаться.

— Говоря об историях про искупление грехов, — прерывает моя мать, — тебе действительно необходимо встретиться с кем-то подходящим в период кампании, Грейс. Люди начинают задаваться вопросом, не лесбиянка ли ты, а дочь-лесбиянка не получит поддержки от избирателей.

— Вы проводили опрос общественного мнения по поводу моей ориентации? — спрашиваю я, совершенно потрясённая. Даже не знаю, почему я удивляюсь. Ничего из того, что делают мои родители, когда дело касается кампании не должно уже так сильно удивлять.

— Ну, было время в школе-интернате… — шутит Ви. Я бросаю на неё ледяной взгляд.

— Людям интересно знать об этом? — спрашиваю я всё тем же ледяным голосом. — Я не понимаю, зачем мне встречаться с кем-то из-за кампании. Я ни с кем не ходила на свидания во время первой.

— Теперь ты стала старше, дорогая. У меня есть несколько кандидатов. Я оставлю их файлы Брукс. И будь милой, когда они позвонят.

— Мам, — начинаю я. — Мама. Я не встречаюсь с кем-то только потому, что…

— Грейси, нам пора бежать, — перебивает мой отец, глядя на свой Blackberry. Он подходит ко мне и целует в щеку. — Порадуй свою мать, хорошо? Она действительно договаривается о свиданиях, беспокоясь о тебе. Она просто не хочет, чтобы ты умерла в одиночестве.

— Большое спасибо, папа, — бормочу я. — Уверена, что причина именно в этом.

— Не будь такой язвительной, Грейс, — произносит мать. — Это тебе не подходит.

Когда мои родители вышли из комнаты, Ви ждёт пару секунд и поворачивается, широко раскрыв глаза.

— Итак… Ной Эшби.

Я пожимаю плечами и делаю самое невинное выражение на лице, какое только могу.

— А что насчёт него?

— О, пожалуйста. Не прикидывайся скромницей. Я тебя знаю. У тебя сейчас такое выражение лица, какое было, когда ты сохла по Джареду Колдеру в десятом классе.

— Не было такого!

— Было, и ты точно так же защищаешься, как и тогда. Ной и Грейс сидят на дереве, П-О-Ц-Е…

— О, заткнись, Ви. Ты такая же плохая, как и моя мама.

— Мать, — поправляет Ви, смеясь. — Никогда не называй меня мама.

— Я иногда забываю, насколько она невыносима, поскольку не вижусь с ней так часто.

— Не могу поверить, что ты сравнила меня с ней.

— Ты права. Я ощущаю себя плохим человеком.

— Ты ужасный человек, — соглашается Ви. — Но посмотри на себя, ты большая шлюшка.

— Ви! — визжу я.

— Двое горячих парней ухлестывают за дочерью Президента, — произносит Ви с задумчивым вздохом. — Кого из них она выберет?

— Никто за мной не ухлёстывает, — протестую я. — И никакого выбора не будет.

— Ты права. Я не могу сказать, что они оба горячие, не увидев собственными глазами. Воочию. Я думала, что Ной Эшби твой сосед, но теперь я заинтригована. Я должна увидеть Голого Бонго-Парня.

— Это именно то, в чём я нуждаюсь, — отвечаю ей, смеясь. — Ты, сидящая на моём балконе с биноклем и попкорном.

— К чёрту попкорн — слишком много углеводов. Я бы выпила бутылку вина.

— Ты ведь понимаешь, что в вине тоже есть углеводы?

— Алкогольные углеводы не в счёт.

— Не думала, что ты придерживаешься правильного питания.

— Я думаю, что ты должна заиметь их обоих.

— Вино и попкорн? — спрашиваю я.

— И это тоже. Но нет, думаю, ты должна заиметь их обоих, — заявляет Ви, как бы между прочим, словно мы разговариваем о двух бокалах вина, а не о том, чтобы переспать с двумя мужчинами.

Я поперхнулась.

— Я не собираюсь ничего делать ни с кем из них.

— О, милая. Ной смотрел на тебя как на кусок мяса, будучи голодным львом.

— Он так не делал.

— Он так делал, — уверяет она меня. — Но то, как ты смотрела на него, тебе должно быть стыдно. Это тот же взгляд, который был у тебя, когда ты говорила о Голом Бонго-Парне, для твоего сведения.

— Я такого ни с кем не делала, — повторяю я, смотрясь в зеркало на стене и приводя свои волосы в порядок. — И не буду делать.

— Сколько времени прошло, когда ты что-то делала? — спрашивает Ви. — Пять лет?

— Прошло всего два года!

— Боже милостивый, два года?! Я пошутила про пять лет. Я думала, прошло, возможно, полгода. Но два года? Ты дала обет безбрачия, о котором я не знаю?