- А вы репетиторством не занимаетесь? – как бы между прочим осведомилась Соня. – Там всё по-честному, и деньги неплохие. Я как раз хожу к нескольким профессорам, вспоминаю программу перед поступлением.

- Ну что ты, Сонюшка! – опять опередив спутника, воскликнула Галина. – Петюша не может размениваться на нерадивых учеников! В его карьере были международные олимпиадники!

Соня скрыла усмешку, прекрасно понимая, что мать не намеревалась её задеть. Однако же готовность так рьяно защищать ухажёра, не видя ничего вокруг, её не радовала. И, главное, эти возобновившиеся дополнительные дежурства… Мать снова выглядела усталой, хотя ещё несколько недель назад, выйдя из больницы, была полна энергии.

- У меня есть знакомые в сфере образования, - словно прочитав её мысли, заметил Глеб. – В частности, ректор МГУ. Если захотите, могу вас порекомендовать.

Пётр Тимофеевич насупился, словно ему предложили нечто оскорбительное.

- Молодой человек!

Глеб усмехнулся, услышав подобное обращение от человека едва ли на десяток лет старше его самого, однако тут же снова изобразил невозмутимость.

- Я достаточно неплохой специалист, чтобы найти работу без блата! – возмущённо продолжил Пётр Тимофеевич.

Глеб равнодушно развёл руками.

- Пожалуйста, пожалуйста. Просто предложил.

Дальше беседа потекла ещё более скомкано. Чувствовалось взаимное напряжение, и когда кто-то решился первым обмолвиться о том, что пора бы по домам, остальные подхватили с радостью.

Соня не знала, что и думать. С одной стороны, у всех в жизни бывают неудачные полосы. А её мать явно считала себя счастливой рядом с этим человеком. И всё же ситуация ей не нравилась. И потенциальный новый отчим – тоже.

- Не переживай, - догадавшись, о чём она размышляет, заговорил Глеб. Они возвращались домой, и в замкнутом пространстве машины тишина казалась особенно гнетущей. – Этот в любом случае лучше предыдущего. На садиста не тянет, а если твоя маман упорно хочет посадить кого-то себе на шею, это ведь её право, верно?

Соня тихо вздохнула. Возразить было нечего, однако здравые доводы не могли избавить от тревоги.

- Если хочешь, поговори с матерью – я могу пристроить её медсестрой в ту клинику, где она лежала, - помолчав, неохотно предложил Глеб. – Зарплата будет раза в три выше, чем в государственной больнице. И с графиком там строго, дополнительных дежурств не нахватает. Этого хватит, чтобы ты не переживала?

Соня опустила голову. Было ужасно неудобно в который раз взваливать свои семейные проблемы на Молотова. Страшно подумать, сколько он уже для неё сделал, и вот – снова? Пусть в этот раз дело не касается её лично, Глеб ведь ясно сказал, что намерен стараться только ради её спокойствия.

- Мне так стыдно быть обузой, - пробормотала она, всё же не найдя в себе сил отказаться от помощи. – Надеюсь, это последний раз.

- Брось! Во-первых, тут не ты виновата; во-вторых, это вообще не проблема; в-третьих, я ведь и для себя стараюсь, – Глеб склонился ближе к ней и шепнул, так чтобы водитель не расслышал. – Хочу, чтобы по вечерам ты думала обо мне, а не о том, что творится у твоей мамаши.

День свадьбы выдался солнечным и на удивление тёплым для конца апреля. Больше всего этому радовалась Валентина Григорьевна, не уставая рассказывать каждому, кто попадался на её пути, о хороших приметах. А их она сегодня видела буквально во всём.

По её же настоянию Глеб из-за каких-то абсурдных на его взгляд традиций не видел Соню в свадебном платье непосредственно до дня торжества. И теперь он, будто мальчишка, в жизни не видавший рядом с собой красивой женщины, взгляда не мог оторвать от своей невесты.

В молочно-белом платье, плотно облегающем фигуру до середины бедра, а дальше свободно ниспадающим и всё больше расширяющимся книзу, она была обворожительной и изящной, словно сошедшая с обложки детских сказок царевна. Перед свадьбой Соня всё-таки приняла колье, которое он так неудачно пытался вручить первый раз, и теперь чёрные бриллианты, ярко контрастирующие со светлым нарядом, делали её загадочной и даже величественной.

Только глаза, сияющие неприкрытым бесхитростным счастьем, говорили о том, что это по-прежнему его Соня. Его солнечная девочка… Теперь уже по-настоящему его, насовсем.

Пусть думает, что сделала всё по-своему. Ему не жалко, он тоже умеет быть дипломатом, если уж по-другому никак. Пусть поступает в этот свой университет, пусть даже поучится месяц-другой, так и быть. А потом он заделает ей ребёнка, и девочка сама осядет дома, по собственной воле.

Не то чтобы Глеб горел желанием стать папашей, но и ничего особо обременительного в этом не видел. Места в доме хватает, денег на нянь – тоже, так какие могут быть проблемы? Ещё и мать порадуется.

Конечно, всё это свяжет не только Соню, но и его самого, однако подобная перспектива Глеба не пугала. Прежний образ жизни ему давно приелся, чтобы цепляться за возможность отступления. А о Соне он уже в любом случае намерен заботиться всегда – слишком плотно она вошла в его жизнь, стала одной из «своих», чтобы однажды просто отбросить и забыть.

Он с необъяснимым удовольствием надел ей на палец кольцо – ни одну сделку ещё не закреплял с такой радостью! Соня повторила его жест. Помедлила перед тем как разомкнуть руки, словно хотела растянуть, запечатлеть в памяти эту минуту.

Кольца выбрали простые – гладкие золотые ободки, без камней и сложной обработки. Так захотела Соня. Сказала, что знак их союза хочет носить всегда – надевать и на лекции, и на отдых на природе, и в более презентабельные места, – и не нужно, чтобы где-то кольцо смотрелось неуместно.

А Глеб с некоторых пор поймал себя на мысли, что ему нравится поддаваться ей в мелочах. Нравится видеть радость и блеск в глазах, нравится чувствовать её благодарность. Соня ничего не принимала как должное, и это подкупало, пробуждало ответные эмоции.

Наверное, именно поэтому он поддался и согласился на танец молодожёнов. Абсурдная, нелепая идея – так он считал и сразу, и сейчас. Какой с него танцор, в самом деле? Но Соня хотела, уговаривала.

- Это всего лишь вальс! – воодушевлённо убеждала она. – Обычный классический вальс. Я сама тебя научу, это совсем просто. Ну пожалуйста, Глеб, я так хочу танцевать с тобой на нашей свадьбе!

Он сам не понял, как согласился. Её оживление тут сыграло роль или перспектива совместного досуга, над которым ему не нужно ломать голову – что ни говори, катание на коньках ему понравилось, но придумывать что-то снова и снова он вряд ли был готов.

Как бы то ни было, они начали тренироваться, и Соня радовалась и даже гордилась, что наконец-то и она может чему-то его поучить.

Сейчас, ведя новоявленную супругу в танце, Глеб ничуть не жалел о том, что не мог назвать иначе чем бессмысленно потраченное время.

Ну и пусть. Зато Соня довольна, и улыбается так, будто он единственная реальность во всём окружающем мире. Даже не смотрит по сторонам, хотя обе мамы и приглашённые друзья следят за их танцем.

Только иногда, с самого начала церемонии, в глазах проскальзывает то ли немой вопрос, то ли ожидание.

Глеб догадывался, чего она ждёт. Все женщины этого ждут, все любят красивые слова. Но он никогда не бросался напрасными фразами. И сейчас сомневался, взвешивал. Думал.

Однако… Ему ведь хорошо с Соней. И он хочет, чтобы ей с ним тоже было хорошо – конечно, хочет, иначе сидела бы она дома, а не таскалась по репетиторам! И он хочет, чтобы ничего не менялось как можно дольше. Разве будет неправильно назвать всё это тем словом, которое так жаждут слышать женщины?

- Люблю тебя, девочка, - негромко проговорил он, теснее прижимая её к себе в танце. – Слышишь? Люблю.

Соня подняла голову, заглядывая ему в глаза. Сбилась с тщательно отрепетированного шага и не обратила на это никакого внимания. Ему показалось, или на ресницах на миг блеснули слёзы.

- Я тоже… Очень люблю, Глеб. Не представляю, как я без тебя жила…