- Скажи, пожалуйста, охране, чтобы получше следили за входной дверью, пока мы здесь. И вообще пусть лучше собак не спускают даже на ночь. Наши дети чересчур активны и любознательны, особенно старшая… Ничего, что я сразу с просьбами?

- Конечно… - несколько растерянно ответила Соня, не зная, уместно ли будет сейчас заявить, что она здесь ничего не решает, и в конце концов сказала коротко: - Я передам.

А потом всё пошло вообще легко и непринуждённо. Дом наполнился шумом, все разом заговорили, смеялись.

- Эту сумку на кухню. А подарки завтра будем доставать, да? Под ёлкой…

- Ну и зачем это, у нас всего хватает. Еды набрано на неделю, и ресторанов никто не отменял.

- Ой, много ты понимаешь! Тут всё своё. Печенье с утра пекла. Да кому я объясняю, вот Валентина Григорьевна с Соней оценят!

- Там ещё домашний сидр.

- Серьёзно? Ты перешёл с французских коньяков на самодельные компотики? У тебя точно хорошо идут дела? А то, может, вернёшься?

- Ты сначала попробуй, сам попросишь ещё привезти!

- Как Верочка выросла! Нет, нам всё-таки надо чаще встречаться! Я чувствую, родных внуков могу не дождаться. Хоть бы видеть, как девочки растут…

- А где Алиса?.. Алиса!

- Да не суетись, никуда она не денется. Побежала дом изучать, наверное…

Соня невольно улыбалась. Она давно отвыкла от таких непринуждённых домашних вечеров, а сейчас вдруг показалось, будто у неё снова была семья – настоящая, нормальная, где люди поддерживают друг друга и не дают в обиду.

Она парадоксальным образом не чувствовала себя ни чужой, ни прислугой. То ли Ветровы оказались такими открытыми, то ли её собственное настроение сыграло роль. Она ведь волновалась заранее, и теперь была рада тому, что самые неприятные опасения не оправдались.

Даже присутствие Молотова не лишало спокойствия, не выбивало из колеи. Соня ещё никогда не видела его таким расслабленно-весёлым. Он даже улыбался по-другому – без обычной снисходительности, искренне и открыто.

Только поймав ответный взгляд, Соня поняла, что неприлично долго рассматривает мужчину. Смутилась, быстро отвела глаза, бросилась помогать гостям с сумками.

Поздний обед плавно перешёл в ужин. Поначалу Соня ещё порывалась за всеми ухаживать, но ни гости, ни хозяева не желали помнить про субординацию. Инга вызвалась помогать с сервировкой, а потом, когда пришло время десертов, с тарелками и вовсе ходили все по очереди.

Похоже, никого не волновал её статус, и никто не видел в сложившейся ситуации ничего неправильного или, по крайней мере, неоднозначного.

После этого Соня даже не удивилась, услышав, что и в дальнейших увеселениях предполагается её участие.

- Днём поедем кататься – я же обещал племяшке горку и санки, - с непривычным оживлением излагал Молотов. – У нас горки нет, так что снял базу отдыха тут недалеко. Будем только мы. Потом ёлка, подарки, фейерверки. Лис, хочешь, научу делать фейерверк из подручных материалов?

- Да-а! – оглушительно завопила старшая дочь Ветровых.

- Ну я же просила в прошлый раз по-хорошему, – воскликнула Инга. – Больше никаких безобразий! Ты знаешь, что она после твоего прошлого приезда потом ещё месяца два играла в пиратов с котом! Брала в плен, связывала… Ужас!

- Успокойся, принцесса, - невозмутимо отозвался Молотов. – Я внял твоим просьбам. Поэтому мы будем делать обычный маленький фейерверк, к тому же из тех составляющих, которые у вас дома всё же вряд ли найдутся. Так-то я собирался научить Лис изготавливать взрывчатку, но раз уж ты просишь…

Соня не поняла, было это шуткой или нет, но, увидев абсолютно спокойную реакцию остальных, понадеялась, что ничего опасного всё-таки не затевается. Правда, Инга немного возмутилась, но без настоящего негодования.

- Это невыносимо! И каждый раз что-то новое…

- Ну так племяшка-то растёт!

- Она тебе крестница.

- Да какая разница? Племянница, крестница… Одна суть, своя деточка!

- Вот когда у тебя свои будут, я посмотрю. Может, тоже научу чему-нибудь, будем квиты.

- Ну чему весёлому может научить принцесса? – Молотов добродушно, весело засмеялся. – Класть в торты маргарин вместо масла? О, знаю! – есть конфеты до завтрака. Но нет, ты на такое не способна!

Соне в какой-то момент показалось, что назревает ссора, но потом она поняла, что в этих взаимных пререканиях нет ни вражды, ни даже неприязни. И это тоже было удивительно – она не ожидала, что Молотов способен поддразнивать кого-то без всякой цели, просто по-приятельски. Похоже, она вообще мало о нём знала.

- Не думала, что Глеб… Юрьевич умеет так хорошо ладить с детьми, - уже потом, когда они с Ингой ненадолго остались на кухне вдвоём, заметила она.

Ветрова усмехнулась в ответ.

- О, когда захочет, он всё умеет. Только мать этих детей из-за него поседеет раньше времени! Невыносимый человек! Самое смешное, что Алиса собрала все черты, которые его раздражают, но тем не менее они как-то сразу поладили. Теперь моя дочь растёт маленькой разбойницей и из всех друзей семьи больше всех обожает «дядю Глеба».

Несмотря на демонстрируемое возмущение, не было похоже, что молодую мать всерьёз беспокоит сложившееся положение вещей. Во всех её интонациях сквозило доверие и спокойствие за ребёнка.

- Вы давно знакомы? – с внезапно проснувшимся любопытством поинтересовалась Соня. – Я имею в виду, с…

- С Глебом? Уже лет семь. Он тогда работал на Феликса, и в момент знакомства оба казались мне… хм… Скажем, не самыми лучшими людьми.

- А потом?

- А разве не видно? – Инга беззаботно засмеялась, но тут же глянула уже серьёзно, с проницательностью, от которой Соня неожиданно для себя снова смутилась. – Ты хочешь узнать про Глеба? Я сама его до сих пор не понимаю. Иногда кажется, что ему на всех наплевать; и он никогда никого не старается убедить в обратном. Но с другой стороны, если смотреть на действия, то в них нет одного лишь расчёта. Да и Феликс не стал бы столько лет дружить с плохим человеком. А он разбирается в людях.

В последних словах прозвучала такая безоговорочная любовь к мужу, что Соня невольно ощутила грусть. Странную тоску о том, чего у неё никогда не было и, скорее всего, не будет. Любимый и любящий человек, дети, свой очаг…

Прежде Соня без малейших сомнений и сожалений готова была отвергнуть эту часть жизни. И даже не считала, будто отказывается от чего-то очень важного, ценного. Но вот теперь картина чужой идиллии заставила на миг усомниться в правильности своего выбора.

Утро началось совсем не так, как ожидалось. Соня ещё дремала, когда раздался телефонный звонок. На экране высветился номер матери, но, ответив, она услышала незнакомый голос.

- Здравствуйте. София Лапина?

- Д-да, - с неизвестно откуда взявшимся заиканием проговорила Соня.

Сердце заколотилось, как сумасшедшее. В голове в один миг пронеслись десятки вариантов несчастий, которые могли случиться – понятно ведь, что чужой человек не станет звонить с материнского телефона, чтобы сообщить нечто хорошее.

- Из пятнадцатой городской больницы вас беспокоят. Галина Антоновна Лапина – ваша мать?

- Да…

- Она просила вам позвонить. Вы можете подъехать?

- А что случилось? Что с мамой? Она давно у вас? Почему сама не позвонила? – первый ступор прошёл, и Соня торопливо забросала собеседника вопросами.

- Доставили вчера вечером на скорой.

- Что с ней? – повторила Соня.

На том конце раздался недовольный вздох. Собеседник явно не хотел терять время на объяснения по телефону, но, видимо, что-то в её голосе заставило ответить.

- Перелом правой кисти со смещением, перелом нижней челюсти, трещины в двух рёбрах, сотрясение, гематомы, - монотонно перечислил врач. – Женщина говорит, что поскользнулась и упала с лестницы.

- Что?..

Соня потрясённо застыла посреди комнаты, сжимая телефон до боли в пальцах. Врач ещё что-то говорил, но слова пролетали мимо сознания. То, что она уже услышала, никак не укладывалось в голове.