Агапов приехал в театр и удивился. Сегодня должна была выйти Иванова, но на сцене вместо нее репетировала Караваева.

— А где Лена? После медового месяца сразу беременна? Или осталась жить на Мальдивах? — он ждал, что сейчас все оценят его шутку, но не увидел даже легкой усмешки у артистов.

— Ты не в курсе? — подбежала Щукина, и по ее серьезному выражению лица было понятно, что с Ивановой случилось нечто страшное. — Она попала в аварию, там все серьезно, возможно, никогда не будет ходить.

— Что? — Даня сел в кресло от удивления. — Откуда ты знаешь? — Даня не поверил такому заявлению.

— Все уже знают, Михайлов позвонил руководству, просил Ленку пока не убирать из труппы. Он сильно переживает, что ее уволят или она останется инвалидом.

— Вот это новость так новость, — выдавил ошеломленный Агапов. Как это случилось?

— Домой возвращались на такси. Точных подробностей не знаю.

— Так, почему прохлаждаемся? На сцену, товарищи артисты, на сцену! — гаркнул режиссер.

Когда поздно вечером спектакль закончился, уставший Данила возвращался домой и набрал номер Загорского.

— Привет, не спишь еще?

— Неа, работаю, а что? — спросил Родион, и по его голосу чувствовалось, что его оторвали от очень важного дела, на котором он старался сосредоточиться.

— Пишешь что ли?

— Ага, говори, что там у тебя?

— Ленка в больнице.

— Иванова? А что с ней?

— Попала в аварию вместе с мужем, когда приехала из отпуска.

— Там серьезно?

— Говорят, что да. Что-то с позвоночником, переломы.

— Главное, что жива осталась. Завтра позвоню, узнаю.

— Думаешь, надо это делать? — сомневался Даня.

— Я не думаю, я знаю.

— Хорошо, делай, как знаешь.

На следующий день Родион действительно набрал номер бывшей жены. В трубке раздались долгие гудки. Загорский уже хотел отключиться, когда на другом конце голос грозно ответил:

— Алло!

Мужчина немного замешкался и услышал снова:

— Алло! Ну, говори, что тебе нужно. Чего молчишь? — повторил Дима.

— Здравствуйте, скажите, пожалуйста. Как здоровье Лены Ивановой?

— А зачем тебе знать? У нее все хорошо. Надеюсь, что и у тебя тоже. Не звони ей. Она не нуждается в твоей жалости, — после этого раздались поспешные гудки.

Мужчина понял, что только что он разговаривал с Михайловым. «Ну да, зато узнал, что бывшая жена живая», — успокаивал себя Родион.

Лена лежала в палате и спала. Сквозь сон она услышала, что зазвонил ее телефон. Когда она открыла глаза, то увидела, что муж выходит из палаты с мобильным в руке. Через несколько минут он вернулся и сел на кровати возле жены.

— Звонил твой бывший, представляешь, — он изо всех сил сдерживал себя и не показал, что взбешен после разговора.

— Да? Зачем он звонил? Уже узнал, — Иванова пожалела, что пропустила их диалог.

— Я сказал, что все в порядке и нечего ему звонить сюда. Правильно ведь?

— Конечно. Налей мне попить, пожалуйста. Я так устала лежать в этих гипсовых кандалах. Хочется снять все бинты и пробежаться по улице, — сказала женщина, после того, как сделала глоток теплой воды.

— Эх, Ленусь, у тебя сильные повреждения, так что лежать тебе еще долго, — Михайлов встал и подошел к окну, чтобы не смотреть женщине в глаза.

— Ты что-то не договариваешь, Дима, — Иванова занервничала.

— Лен, никто пока не делает точных прогнозов. Время покажет.

— Что должно показать время? Я из-за этих повязок вообще ног не чувствую, — психанула Лена, задумалась на несколько секунд и добавила. — Ты хочешь сказать, что я не буду ходить?

— Я не знаю. Никто пока не знает. Солнце, знай, что я буду рядом в любом случае, — Михайлов вернулся к постели больной, сел рядом и по его светло-карим глазам стало заметно, как трудно дается разговор.

Лена внимательно смотрела на мужа и понимала, что он не лжет и не играет. Показалось на минуточку, что мир рухнул, но нет, солнце за окном все также светило и в воздухе стоял запах больницы. В такие минуты понимаешь, что ничего изменить уже нельзя. Невозможно отмотать жизнь назад, как кинопленку, и начать с другого эпизода. Невозможно репетировать один и тот же сюжет, а потом крикнуть: «Стоп! Снято!». Человек — режиссер собственной жизни, который должен уметь снимать сразу одним дублем. Повторов уже не будет.

— Дима, я смогу родить ребенка? Почему врач мне ничего не говорит? — спросила Лена, у которой задрожал подбородок, и слезы стояли в глазах.

— Я попросил. Мне хотелось, чтобы ты услышала не холодный приговор доктора, а мой голос. Показалось, что так будет правильно. Что касается детей…нужно время на восстановление, а потом уже посмотрим. Если будет нужно, то полетим в Германию на лечение.

Как же сложно подобрать слова, чтобы сказать родному и любимому человеку, что жизнь больше никогда не будет прежней. Теперь все будет по-другому: ты не сможешь запросто сорваться с места и рвануть на работу, в другой город и даже в туалет. Придется собираться с силами, кряхтеть, напрягаться, чтобы совершить простое действие, на которое раньше уходило доли секунды.

В такие минуты, кажется, что жизнь несправедлива, жестока и безжалостна. Но всегда есть пресловутое «но». Поэтому можно сказать по-другому: «Но человек остался жив и это главное. Он дышит и это главное. Он рядом и это главное».

Как же человек счастлив, когда занимается в жизни любимым делом. Почему многие будущие пенсионеры стали возмущаться по поводу новой пенсионной реформы? Потому что надоело горбатиться за копейки, да еще работу свою ненавидят. Но дело не в этом, а в том, что нужно искать себя. Каждую минуту человек должен помнить, что только внутренняя гармония может его осчастливить. Поэтому счастье должно проявляться во всем, а не только в отношениях. Тогда людям и жить будет интересно, и уходить на пенсию не захочется. Как жаль, что это случается не часто. В большинстве своем еще с детства родители впихивают в детей невпихуемое количество кружков и сами не дают ребенку толком задуматься и определиться. Поэтому многие люди во взрослом возрасте не могут понять, в какой профессии себя проявить. Да-да, такое случается довольно-таки часто.

Младшая сестра вошла в комнату и посмотрела на Василису, которая готовилась к открытому уроку и сказала:

— Мне только что позвонил Даня и сказал, что Ленка в аварию попала.

— Какой кошмар, она осталась жива? — в женском голосе послышалось искреннее волнение.

— Да, но повреждений много, она несколько дней в искусственной коме провела. У нее что-то с позвоночником. Сейчас лежит почти вся загипсованная, — перечислила Анжела.

— Ужасно. Ты поедешь к ней?

— Не знаю, надо уточнить, пускают ли посторонних. Я взяла ее номер телефона у Дани, звонила, но пока там тишина. Вот так живешь-живешь и по какой-то случайности ты или калека или вообще умереть можно. Как страшно жить, — девушка присела на стул, взяла салфетку и вытерла влажные от волнения ладони.

Анжела задумалась. С одной стороны она должна поехать к знакомой по старой дружбе, но с другой стороны, девушка так сильно боялась уколов, капельниц и прочих процедур, что при слове «больница» ее уже подташнивало. Поэтому совесть стояла на распутье возле камня, на котором виднелась надпись: «Если не пойдешь — подругу подведешь. Если пойдешь — сама в больнице пропадешь».

— Жалко ее очень, только замуж вышла. А муж как? Остался жив?

— Да, он меньше всех пострадал. Водитель погиб. Лену зажало в машине, еле вытащили.

— Вот так же быстро и папа наш умер. Помнишь? Одно мгновение и плохо за рулем, — на Василису нахлынули воспоминания.

— Да, как тут забудешь? Я тогда вместе с ним в машине ехала. Отец купил букеты на 8 марта. Довольный такой сидел, песню напевал. Забыла, как называется….ммм, не помню…на языке крутится….вспомнила: «Есть только миг между прошлым и будущим». Буквально доля секунды и его не стало, — у Анжелы дрогнули губы, но она сдержалась.