Пару раз Эгмонт сообщал, что женится, даже называл имя невесты. На самом деле он пытался выдать за правду бесстыдную ложь. Все делалось для того, чтобы под эту марку выманить у отца лишние деньги.

Но у него и тут ничего не вышло. Я не торопилась рассказывать о грядущем браке герцогу Оттону, а посылала Брита все разузнать. Первая невеста даже не знала, что она невеста, Эгги всю эту историю придумал от начала и до конца. Во второй раз все было серьезно, дело почти дошло до официальной помолвки. Девица, дочь очень богатого купца, была готова выйти за Эгмонта. Ее прельстили титул и голубые глазки моего братца.

Надо сказать, к двадцати четырем годам пьянство и разврат оставили на его внешности заметный след. Он все еще был красив, но весьма потрепан. Сторонний наблюдатель мог бы лет на десять ошибиться в его возрасте, и отнюдь не в сторону уменьшения. Но высокий рост, белокурые волосы и военная выправка делали свое дело: большинству женщин он казался настоящим красавчиком. Мне об этом поведали как мои соглядатаи, так и знакомые дамы, с которыми я время от времени встречалась в городе. Все они считали своим долгом мне сообщить, как хорош собой мой братец, вероятно, думая, что делают мне приятное.

Так вот, купеческая дочь влюбилась в Эгги и склонила на свою сторону собственную мать. Купец же, выяснив моральный облик будущего зятя, заартачился. Он хотел видеть дочку за человеком своего сословия.

Поначалу Эг решил с девицей бежать, изложил ей этот план и втянул в него ее мамочку. Затем подумал и от побега отказался: купец славился тяжелым характером и мог не принять блудную дочь обратно. Остаться же с женой, но без денег не входило в его планы. К его горю дамы, увлеченные романтической идеей, никак не хотели от неё отказываться. Эгмонту пришлось сдать их купцу, чтобы не навлечь на себя неприятностей.

Ходили слухи, что разгневанный муж и отец отходил плетью и жену, и дочь. За глупость.

Я не одобряю, когда мужчина поднимает руку на женщину, мне это кажется отвратительным и гнусным, но в данном случае надеюсь, что это пошло дурам на пользу. Если не удаётся достучаться до разума со стороны головы, иногда это отлично выходит с другого конца.

Когда мой человек прибыл, чтобы узнать всю подноготную, история как раз только что завершилась. Ни о какой свадьбе речи не шло.

Я уже стала подумывать о том, чтобы самой заняться устройством семейной жизни Эгмонта. А что? В нашей империи полно знатных и богатых невест. По крайней мере их больше, чем аналогичных женихов. Вторую или третью дочь за Эгмонта отдадут без звука, а я поторгуюсь насчет приданого. Тут, правда, надо было ещё получить согласие императора, но так как он снял с себя заботу о браке будущего герцога Кирвалисского, то я не думала, что возникнут какие-то трудности.

Если все хорошо пройдет, можно будет уговорить Эгмонта его выделить мне мое наследство уже сейчас, ему всё равно до этих денег не добраться. А отец… Пусть молодая жена наследника о старом тесте заботится.

Хотя… В том виде, в котором отец пребывал последнее время, он меня устраивал. Наш доктор уверял, что в подобном состоянии он может прожить еще лет десять, если не больше. Несмотря на ослабление рассудка и немощь в ногах, сердце у герцога Оттона здоровое и работает как часы.

В общем, ситуация была стабильная и менять в ней что-то я не торопилась. Мой брат может своей женитьбы еще пару лет подождать. Я планировала заняться устройством его судьбы тогда, когда мне наконец стукнет тридцать и я смогу сама распоряжаться своей жизнью и своими средствами.

В одночасье все рухнуло, и я сама приложила к этому руку.

Началось все с того, что ко мне явился очень малоприятный господин. Он представился дворянином Этельбертом Марганом и заявил, что Эгмонт должен ему огромную сумму. Когда он ее назвал, мне стало нехорошо. Пятьсот двадцать семь тысяч золотом. Это больше, чем годовой доход всего герцогства за вычетом налогов, а в личной казне герцога лежит менее половины этой суммы. О том, чтобы отдать всё какому-то проходимцу, думать было больно. Нам ещё жить целый год.

Я предложила этому типу прийти через декаду, мне нужно выяснить, смогу ли я заплатить, а если да, то как и когда. Он не стал упираться и согласился на мои условия.

Стоило Маргану выйти за ворота, как за ним пустился мой человек. Я не раз использовала Брита для сбора сведений и успела убедиться, что он предан мне и знает свое дело. К исходу декады на мой стол лег отчет, в котором черным по белому было написано: Этельберт Марган — жулик, шулер и вор. Это не были голословные обвинения, там приводились факты. Может, для суда они не сгодились бы, но я не судья и не присяжные. Если человек из раза в раз оказывается замешан в нехороших делишках, то вряд ли его можно считать невинной овечкой.

Когда Марган явился ко мне во второй раз, я была готова к встрече. Главное, что удалось узнать: братец проиграл эту сумму в карты. Если бы, к примеру, Эгмонт проиграл эти деньги на скачках или проспорил, выхода не было, пришлось бы платить. Но тут…

Блаженной памяти дедушка нашего императора принял закон, по которому карточный долг можно не выплачивать. Он потому и называется долгом чести, что обязать к уплате может только она. Но шулер и честь, видят боги, не имеют между собой ничего общего.

Не знаю, как себе это представлял мой братец, но я не могла поставить хозяйство целого герцогства на грань банкротства ради чего-то столь эфемерного, как честь картежника.

После положенных приветствий посетитель спросил меня, как и когда он сможет получить свои деньги. Я одарила его мрачной улыбкой.

— Простите, вы ему эти деньги дали в долг? Тогда будьте добры показать мне расписку.

Мужчина злобно на меня уставился:

— Миледи, ни о какой расписке не может идти речь, это долг чести.

— То есть карточный? В таком случае попробуйте взыскать через суд, я платить не намерена.

На этом можно было бы завершить разговор или начать ругаться, но этот тип оказался не так прост. Вместо проклятий или уговоров я услышала вопрос:

— Миледи, ваш брат послал меня к вам за своим проигрышем. Он знал, что вы не заплатите?

Тут я совершила самый большой просчет в моей жизни. Я ответила:

— Догадывался. У него был лимит на траты, а эта сумма превышает его в несколько раз.

Он круто развернулся на каблуках и вышел, хлопнув дверью.

Я полагала, что очень скоро получу от брата письмо с руганью и новыми требованиями, (на благодарность я могла не рассчитывать), но случилось иное. Ровно через три декады пришел конверт с печатью полка, в котором служил Эгмонт. Внутри лежало письмо от полковника, в котором он сообщал, что брат убит на дуэли с Этельбертом Марганом. Они дрались на рапирах и Марган заколол Эгги как цыплёнка. В утешение было добавлено, что и сам убийца при смерти и скорее всего не переживет и трёх дней.

Видимо, дуэль была серьезная, из тех, что насмерть. В империи дуэли вообще запрещены, за них можно загреметь в тюрьму, а за убийство на дуэли казнят, но ни Маргана, ни моего брата это не остановило.

В заключении письма сообщалось, что местный маг наложил на тело заклинание нетленности, после чего покойника отправили в герцогство для захоронения в родовом склепе.

Пока я не дочитала до слов о захоронении, то лихорадочно думала, как скрыть такое от отца, его же удар хватит, но тут до меня дошло, что ничего скрыть не удастся. Похороны наследника рода должны пройти по высшему разряду. Придется рассылать уведомления не только всем соседям, но и высшему дворянству в столице. На похороны не приглашают, но сообщить об этом грустном событии всем — мой долг. А там… Тех, кто придет, придется принять и угостить.

А вот как с этим справиться… У меня голова пошла кругом. Несмотря на титул, после случившегося с отцом удара мы жили очень замкнуто. Никаких балов не давали, приемов не устраивали. Вся светская жизнь сводилась к осеннему празднику урожая для арендаторов, но он всегда проходил в саду, а герцог или я, как лицо его замещающее, показывались там минут на пятнадцать в самом начале. Все мои светские мероприятия сводидись к чаепритием с местными дамами, приехавшими в замок с визитом. А теперь предстояло организовать похороны по высшему разряду и принять знатнейших людей империи.