В какой-то момент я понимаю, что не просто чувствую рядом «тепло мужского тела»: нога Дана реально меня касается!

И когда он успел так развалиться?.. Когда я сжималась в одну маленькую точку?..

Ощущать его близость становится очень сложно. В смысле… у меня сердце из груди выпрыгивает от осознания того, что мы сидим так близко, отделённые ото всех стенами этой рубки, в темноте… вдвоём…

И самое главное — я не слышу сообщений телефона. Кукловод молчит. Сейчас только наше время, а я настолько запуталась в наших отношениях, что вообще уже ничего не понимаю. Вчера мы целовались. По моей инициативе. Но сегодня Дан ведёт себя так, словно поцелуя не было.

Как мне к этому относиться? Что он обо мне подумал? Почему не оттолкнул, если ему это было неприятно? Или ему было приятно? А может, он уже настолько пресытился женским вниманием, что вообще не придал значения этому факту?.. Мол — поцеловала и ладно!..

— Расслабься уже. Раздражает, — негромко произносит Дан.

— Что — раздражает? — так же тихо спрашиваю.

— То, как ты зажата рядом со мной, — отвечает тот, не отрывая глаз от экрана. — С Мироном у тебя в этом плане проблем не возникает.

— Ты говорил не сравнивать вас, — припоминаю ему его же слова.

Некоторое время молчим.

Наверное, зря я про это сравнение ляпнула…

— Он не такой сложный, — в итоге произношу ещё тише.

— «Не такой сложный»? — с легкой иронией переспрашивает Дан. — Серьёзно? И в чём же моя сложность?

Да во всём!!!

— Он не выставляет передо мной стен, — вместо этого произношу шепотом.

— Я не выставляю стен.

— Прямо сейчас этим занимаешься.

— Хорошо, если я выставляю стены, то ты вечно мечешься из стороны в сторону.

— Ого! Да у нас почти разговор получается! — язвительно шепчу, также не глядя на него; затем припоминаю его слова, и… — Я не мечусь из стороны в сторону! У меня одна чёткая позиция!

— И какая же? — хмыкнув, уточняет Дан.

— Я… я не буду тебе её описывать. Это личное.

Боже, какой бред я несу!

— Кажется, в твоей позиции было «обходить популярных парней за километр», — замечает Дан.

— Было и есть! — не отрицаю я.

— Тогда ты себе противоречишь.

— Нет!

— Ты общаешься с Мироном.

— Я всего лишь выполняю свою часть сделки!

— У вас сделка под названием «мы типа встречаемся»?

— Нет! — поворачиваюсь к нему лицом и прожигаю его взглядом. — У нас сделка «мы типа помогаем друг другу»!

— Он помогает тебе привыкнуть к присутствию ярких представителей противоположного пола в твоей жизни? — хмыкнув, предполагает Дан, также поворачиваясь ко мне.

Хочу его треснуть! Он даже хуже, чем Мирон! Напыщенный, самовлюбленный….

— У меня есть причина недолюбливать вашу породу, — прищурив глаза, сообщаю ему. — А что оправдывает тебя?

— В смысле? — чуть холоднее переспрашивает он.

— В смысле: что такого тебе сделали представительницы слабого пола, что ты так наплевательски к ним относишься? — в лицо бросаю ему.

— Наплевательски? — прищуривается и Дан.

— Ты их используешь, а потом забываешь про их существование! Ты даришь им надежду, а потом гуляешь с таким видом, будто между вами ничего не было!

— Я никому. Не дарю. Надежду, — четко и по отдельности произносит Дан, глядя мне в глаза.

— Если б не дарил, на твоём пути не появлялись бы девчонки, готовые запрыгнуть к тебе на шею посреди школьного коридора, — отбиваю ему.

— В тот раз я перебрал, — Дан отворачивается и переводит взгляд на экран, — не объяснил всех правил. Моя ошибка.

— Твоя ошибка в том, что ты не хочешь никого пускать в своё сердце! — выдаю ему, а затем резко отворачиваюсь и тоже устремляю взгляд на экран за окном рубки. — Могу предположить, что у тебя его вообще нет.

— А у тебя-то оно есть, — нисколько не оскорбляясь, спокойно протягивает Дан, — большое и всеобъемлющее; готовое вместить в себя и Мирона, и меня…

Я резко замахиваюсь, но моя рука не долетает до цели — её перехватывает ладонь черноволосого.

— Я никогда в тебя не влюблюсь! — цежу, глядя на него с такой злостью, какой и сама от себя не ожидала.

— Да? Отлично. Тогда мы подружимся, — всё также спокойно отвечает Дан, а затем резко притягивает меня за руку, второй рукой обхватывает мою талию и одним уверенным движением усаживает меня к себе на бедра.

Между нашими губами два миллиметра… Один миллиметр… Ноль…

Но поцелуй так и не начинается.

Я просто сижу на темноволосом красавце, прижатая к нему его же руками, а он медлит! То ли раздумывает — надо ли оно ему? — то ли смакует момент; понять трудно.

— Чего ты ждёшь? — одними губами спрашиваю, чувствуя, как меня потряхивает от нетерпения.

И куда подевалась вся злость? Что случилось с запалом «Ты хуже всех, гадский гад»?..

И откуда взялось столько желания?..

— Вот этого… — произносит Дан, слегка касаясь моих губ своими во время этих слов.

В следующее мгновение на экране начинаются отрывки из документальной хроники с громкими звуками, воем самолётов, взрывами — и всем тем, чем сопровождается война.

А темноволосый притягивает мою голову и затягивает меня в водоворот такого поцелуя, что я разом забываю и про фильм, и про рубку, и про учеников в зале… Чёрт, ну, почему он так хорошо целуется?.. Если бы я развлекалась тем, что подбирала бы эпитет к словосочетанию «Поцелуй Дана», то без сомнения победило бы слово «порочный»…

Да, его поцелуй был порочным. Медленным, глубоким, затрагивающим такие струны моего тела — о существовании которых я и не догадывалась…

Ну, кто бы мог подумать, что прикосновение чужого языка может вызвать дрожь от основания шеи до согнутых в коленях, ног?..

Что от него у меня оживут мурашки где-то в подкорке? — словно удовольствие получает не только мой рот, но и мой мозг…

Дан божественно целуется; он создан для того, чтобы портить хороших девочек. И, кажется, я хочу быть испорченной.

Рубашка на его теле явно лишняя, но неопытные пальцы плохо справляются с пуговицами… мой свитер задран до груди, а его рука где-то между наших тел, нащупывает пуговицу на моих джинсах.

Неожиданно звуки сражений стихают, и начинается какое-то негромкое интервью с очередным историком. Я не успеваю сориентироваться — и довольно отчётливый стон заполняет всё пространство будки, мгновенно вырываясь через окно наружу, в зал…

Вот только ни один из учеников не оборачивается и не начинает тыкать в нас пальцем.

Я не могу этого видеть, но вполне способна услышать издевательские смешки и прочие радости, сопутствующие понятию «застукали»…

Но ничего этого не происходит.

Дан первым останавливается, чуть отодвигая меня в сторону и осматривая спины учеников впереди.

— Они… не услышали? — тихо спрашиваю, мгновенно опуская задранный свитер вниз.

— Не могли не услышать, — произносит темноволосый, поднимается с дивана и выглядывает из окна рубки; затем оборачивается на меня и чётко произносит. — Они под его контролем.

Сhapter 17. Цели и средства.

Подскакиваю на ноги.

— То есть? — недоверчиво переспрашиваю. — Все ученики?.. Как ты понял?!

Взгляд, которым одаривает меня Дан в следующее мгновение, быстро заставляет отступить и даже судорожно схватиться за свой собственный свитер — непонятно отчего защищаясь.

— Какие у тебя с ним отношения? — холодно спрашивает темноволосый.

— Чего?.. — тихо переспрашиваю.

— Какие у тебя отношения с Кукловодом? — повторяет Дан тем же холодным и отстранённым голосом.

— Что ты мелешь? Какие у меня вообще с ним могут быть отношения? Откуда эти выводы? — медленно отступая от него, испуганно шепчу.

— Он заставил меня охранять тебя. Скорее всего он же подстроил этот просмотр фильма всей параллелью. И он взял под контроль всех учеников, пока мы с тобой… находились здесь, — быстро подыскав слова, заканчивает Дан.

— Ты сам сказал мне быть рядом. Сам сказал, что я должна сидеть рядом с тобой, чтобы меня не затоптали. И ты сам усадил меня к себе на ноги! — уже откровенно недоумевая от всего происходящего, парирую.