Любой критически мыслящий человек наверняка обратит внимание на эту странность в словах Карпенкова. То есть добровольцам, которые сражались за Украину на Донбассе, дома угрожает уголовное преследование. Но не за то, что они воевали, а за обычный криминал. Откуда взялись эти уголовные дела в момент их отсутствия в стране? Они совершили их до своего отъезда в Украину? Допустим. Но как же их тогда выпустили из Беларуси? Тем более что большинство из них, без сомнения, уезжали не через условную границу с РФ, а реальную украинско-беларускую.
Напрашивается предположение: может, эти уголовные дела в отношении добровольцев просто сфабриковали задним числом? Не будем голословны — доказательств, что все эти 40 дел сфальсифицированы, у нас нет. Но и безоговорочно поверить в реальность 40 дел о хулиганстве, мошенничестве и кражах, которые чудесным образом возникли после отъезда их фигурантов на войну, — невозможно. Куда правдоподобней выглядит иная версия событий. После того как спецслужбы узнавали, что тот или иной беларус воюет на стороне Украины, он сразу попадал в усиленную разработку, начинался поиск компромата. Его биографию тщательно изучали и находили тот эпизод, который при желании можно раскрутить на уголовное дело. Но не отправься он воевать за Украину — об этом эпизоде никто никогда бы не вспомнил. Именно так произошло с бойцом батальона «Азов» Станиславом Гончаровым. Беларуские спецслужбы не просто припомнили ему старые прегрешения, но и сделали из дела Гончарова показательную акцию устрашения. Эта акция должна была стать уроком для всех добровольцев на стороне Украины.
Информация об аресте Стаса Гончарова по прозвищу Террор-машина (позывной «Беларус») появилась 19 апреля 2016 года. Первой об этом написала газета «Наша Ніва». Позже в тот же день эту информацию официально подтвердили МВД и Следственный комитет Беларуси — оказывается, задержание произошло еще 15 апреля. Сообщалось, что 20-летний Стас Гончаров с 2014-го по 2016 год воевал на Донбассе в составе батальона «Азов», был дважды ранен, имел медали «За доблестную службу» и «За мужество». Награды он получил, предположительно, за бои под Иловайском и в поселке Широкино. «Не исключается его участие в мародерстве и применении насилия к мирному населению», — добавляла пресс-служба МВД.
Однако, по официальной версии, задерживали его не за Донбасс, а за злостное хулиганство в отношении несовершеннолетних, совершенное еще в октябре 2013 года (на тот момент ему самому еще не исполнилось 18 лет). Тогда Гончаров вместе с друзьями под угрозой насилия заставил двух 13-летних подростков отречься от антифашистского движения (сказать «антифа сосут»), извиниться перед «всеми правыми парнями» и продемонстрировать нацистское приветствие. Весь процесс был снят на камеру мобильного телефона. Видео хулиганства, как и кадры оперативной съемки ареста Гончарова, правоохранительные органы выложили в интернет. В отношении бойца «Азова» возбудили уголовное дело по статье 339 УК РБ («Злостное хулиганство»).
Судя по видео, во время ареста Гончаров держался подчеркнуто невозмутимо и даже немного рисовался перед камерой. Когда его вели под руки оперативники ГУБОПиК, он не выбрасывал сигарету — ее из зубов вынул один из милиционеров. Когда в управлении его заставляют раздеться и показать татуировки с нацистской символикой — доброволец стоит руки в боки. «Попроще немного стоим», — слышны слова оперативников за кадром.
Друг Гончарова из Витебска Никита Борисов рассказывал: «Когда Стас приехал в Витебск, с ним встретилась наша общая подруга, но я с ним лично увидеться не успел. Он позвонил мне с беларуского номера. Я был в шоке. Он разговаривал очень свободно, как будто ничего не боялся. Я спрашивал: “Ты понимаешь, чем это закончится? Зачем ты сюда приехал?” Он сказал, что у него якобы есть официальная бумага, что он на Донбассе был медиком-волонтером (эту легенду Стас повторял сразу после ареста. — И. И.). Бумага действительно присутствовала. Но я сразу сказал, что она ему не поможет. А на следующий день я узнал, что он был задержан сотрудниками милиции». По словам Никиты, арестовали Террор-машину, когда тот пришел домой к матери.
В процессе следствия к обвинению Гончарова добавили еще целый букет уголовных дел — разжигание расовой вражды, грабеж, распространение порнографии. Вместе с ним на скамье подсудимых оказались семеро парней в возрасте от 18 до 22 лет — витебские друзья Стаса. По версии следствия, все они составляли неформальную околофутбольную неонацистскую группировку Softline Vitebsk-SxE, лидером которой был будущий боец «Азова». Как позже писал журнал «Спецназ», начиная с 2012 года (Гончарову тогда было 16) члены группировки вымогали деньги, отнимали одежду у студентов в витебских общежитиях, дважды жестоко избили своих жертв и даже нанесли им раны скальпелем. Процесс начался в конце 2016 года и проходил в закрытом режиме. 3 марта 2017 года Витебский областной суд приговорил Стаса Гончарова к 7 годам лишения свободы, а его друзей к различным срокам — от 1 года ограничения свободы до 6 лет колонии. Гончаров свою вину признал частично.
Еще в мае 2016-го глава МВД Беларуси Игорь Шуневич признавался журналистам: Гончаров «шел под номером один в списке тех боевиков, которые подлежат задержанию в случае возвращения в Беларусь». И ничего удивительного здесь нет: из-за своего пристрастия к нацистской символике Стас был идеальным кандидатом для показательного процесса. Все тело Гончарова пестрело татуировками, связанными с историей Третьего рейха. На правой лопатке была набита нацистская свастика и профиль немецкого солдата, на груди — цифра 88 (закодированное приветствие «Хайль Гитлер») и символика дивизии СС «Дирлевангер», известной своими военными преступлениями[97]. В соцсети «ВКонтакте» Гончаров был зарегистрирован под никнеймом Carl Zenner. Это явная отсылка к личности Карла Ценнера — бригаденфюрера СС, одного из руководителей оккупационной администрации. После войны его судили за военные преступления, в том числе за расстрелы минских евреев.
«На нем клейма негде ставить — весь в татуировках с символикой СС, свастиках, на ноге — портрет Гиммлера, — возмущался в интервью «Советской Беларуссии» начальник 3-го управления ГУБОПиК Михаил Бедункевич 25 июля 2016 года. — Всю эту “галерею” набил в Витебске еще до своих похождений в “горячей точке” Украины. Окружающие, конечно, видели кощунственные тату, но открыто не возмущались. Видимо, знали, что Гончаров и его стая — люди, способные на все. Могут отомстить, имущество повредить. Вот и предпочитали обыватели проходить мимо, не вмешиваться, чтобы не иметь проблем. Отсюда и безнаказанность нацистов. За любителями атрибутики Третьего рейха, как правило, тянется шлейф преступлений. По делу Гончарова, в частности, установлено несколько фактов, связанных с хулиганскими действиями. Собран материал и для квалификации по статье 130 Уголовного кодекса («Разжигание расовой, национальной или религиозной вражды или розни») — в том числе за осквернение еврейских могил нацистской символикой. Такие люди не должны оставаться на свободе!»
Однако в воспоминаниях друзей и знакомых, знавших Стаса до отъезда в Украину, его образ вовсе не такой зловещий. В школе Тася Никитенко сидела со Стасом Гончаровым за одной партой. Девушка признается: «Стас, конечно, был “не сахар”. И с преподавателем мог общаться неуважительно, и уроки временами прогуливал, и успеваемостью похвастаться не мог. Но я никогда не чувствовала от него никакой агрессии в отношении окружающих», — добавляет она.
Правые взгляды Гончарова в школьные годы не являлись секретом для одноклассников. Татуировок у него тогда еще не было, но на своей странице в соцсетях Стас временами выкладывал картинки с нацистской символикой или фотографии, где он «зигует». Ходил бритый наголо, носил берцы, но, признается Тася, визуально не сильно отличался от своих сверстников. «Меня всегда удивляла какая-то глобальная нестыковка. Потому что он вроде бы относился к неофашистам, но при этом наш одноклассник азербайджанец был какое-то время его лучшим другом, и никаких конфликтов у них на этой почве не возникало. Да и вообще у нас в школе училось много детей других национальностей, с ними у Стаса тоже никаких конфликтов не было. Как я уже говорила, это был абсолютно неагрессивный человек, добрый. Он поддерживал нас, угощал шоколадками. Поэтому, по моим ощущениям, его взгляды проявлялись исключительно визуально», — подчеркивает Тася.
