«Ты это сделал».

Он бежит. Бежит. Бежит. Бежит…

Почва вырывается у него из под ног, он падает, бьётся об землю, пытается встать, но уже не может.

Больно.

Люди кричат.

Они бьют его, так сильно, что темнеет глазах. Его руки стискивает до крови колючей верёвкой. Его волокут куда-то, кричат. И бьют. Бьют. Бьют.

Запах тошнотворный. Почва стала мягкой и податливой, она колыхается под ногами, когда ему позволят сделать хотя бы несколько шагов.

Она мягко ощущается под коленями, на которых он стоит.

«Я этого не делал. Это не я. Вы же знаете меня,» — шепчут его разбитые губы, но лезвие вгрызается в его горло так, что он чувствует его самым низом языка. Горло словно бумажное, его вяжет как от черемухи, оно набухает изнутри, теплеет и сразу же холодеет.

Так много крови.

Он не может вздохнуть.

Его отрывают от земли и бросают во что-то тёплое, тёмное и вязкое. Оно заполняет всё внутри. И всё исчезает…

Что это было?..

Когда это было?..

Это было… с ним?

Почему его постоянно убивают?

Только недавно он начал замечать этот бесконечный поток видений, пытался схватиться за него руками, вытащить что-то из этой мешанины, что-то за что бы он мог схватиться и держаться. Но ничего не выходило.

Болезненная судорога и бурление в животе скрутили его пополам и поставили на колени. Раздалось утробное урчание. Вот оно. Опять. Это чувство поднимается изнутри.

Хотя бы этот язык прост и понятен. Ему нужно поесть. Путь занимает слишком много сил.

Путь… куда?

— А ты далеко забрался, — раздался из кустов голос неприятный, похожий на скрежет костей друг об друга, и он пугал не на шутку.

— Кто ты? — спросил он, пытаясь унять страх и дрожь в голосе.

— Анчибилл моё имя, — из кустов показался чёрный раздвоенный язык полутораметровой длины, прошёлся по тропинке между ними и вернулся к обладателю голоса и челюсти, полной зубов.

Этот ответ пробивал словно стрела, ведь раньше никто не отвечал ему.

— Ты понимаешь меня?!

— Ну, конечно же. Мы ведь вылезли из одного болота и думаем на одном языке, языке демонов, — голос из кустов стал немного теплее.

— Демо. нов? Ты знаешь кто я?

— Ты Ярр, сын Древа и Ярины. Умертвие. Демон. Нечисть. Хотя всё это спорные категории смертных и едва ли к тебе относятся, ведь тебя собрали из того, что было. Уверен, ты слышал эти оскорбления в криках своих жертв. Для меня же ты… жалкое создание.

— Нет… нет! Я не виноват! Я… я… человек! — горькое чувство заполнило Ярра внутри и заставило кричать.

— Человек? — Анчибилл рассмеялся короткими квакающими смешками, — Кто тебе это сказал? Думаешь, люди выглядят так… как ты?

— Я… я… я помню… Я не помню ничего, — Ярр схватился за голову и зарычал.

— Конечно, ты ничего не помнишь. Ты только родился. Вылез из зловонной клоаки, что мы называем домом.

Кусты раздвинулись, Ярр инстинктивно отпрыгнул, ударился о дерево за спиной и вжался в его кору от страха. Пасть, полная зубов показалась полностью. Её обладатель размерами мог сравниться с дубом, в котором прятался Ярр днём. Его когтистые лапы изгибались под непривычными углами, словно змеи. Глаза Анчибилла горели призрачным красноватым огнём, оставляя от движений после себя полосы в воздухе, они кружили вокруг Ярра.

— Почему ты боишься? Думаешь, я хочу убить тебя?

— Д-да…

— Раз боишься, значит, можешь думать. Первобытный голод уже не так затуманивает твой разум. Я не враг тебе. Люди твои враги.

— Нет! — выкрикнул Ярр.

— Люди ведь хотят убить тебя. А ты убиваешь их. Ты пожираешь их тела и пьёшь их кровь, впитываешь их силу и растешь. Ты убил многих. Они твоя пища.

— Нет… — прошептал Ярр, пытаясь разобраться в виденьях.

— Ха-ха-хах, — бес снова изошёлся смехом. — Жалкое создание! В тебе слишком много осталось человеческого! Чёрное Древо допустило ошибку. Выбрало никудышный материал. Вечно оно переоценивает свою значимость. Впрочем, я не удивлён.

— Нику…дышный… Что… ты от меня хочешь?

— Хочу от тебя? — красные глаза изогнулись в удивлении. — Нет ничего, чтобы ты мог мне дать.

— А чего хочу… я? — непонятное чувство душило Ярра изнутри. — Я не хочу убивать!

— Но ты убиваешь. Снова и снова. Не нам решать, как мы сделаны. Волк не выбирал роль хищника, а олень не выбирал роль его жертвы. Просто мир устроен. Ты не можешь не убивать. Ты должен убивать, чтобы жить. Люди так вообще убивают просто так, без причины. Или из страха, как в случае с тобой. Или ради развлечений, когда они пробуются на наше место, место чудовищ. Но ты не волк и не человек… ты нечто большое. Убивая, ты не только питаешь себя, но и преумножаешь свою силу, развиваешься в новые формы. Думаешь, я сразу стал таким большим? Не-е-ет, для этого понадобилось питаться очень долго. Ты станешь чем-то подобным. Может даже и лучше.

— Ты тоже убиваешь?

— Сейчас уже нет, — тихо прошептала пасть в ответ.

— Почему?

— Ещё не время задавать столь сложные вопросы, мой голодный друг. Скажем так… теперь я ищу другого.

Ярр наконец рискнул отцепится от дерева, припал на четыре конечности и опустил голову, изучая одного из «своих».

— Что это такое? — Ярр указал на место, из которого появился. Ломанный круг из толстых веток с переплетениями и знаками внутри. — Я всегда вижу это, когда просыпаюсь.

— Это знак скверны, — ответил Анчибилл, изучив конструкцию. — Когда твоё тело разрушается, он даёт тебе новое. Подарок от Чёрного Древа. У него право… забавное понимание жизни. Не знаю даже, что лучше умереть или жить как ты…

— Я пришел из болота?

— Да. Болото — твой дом.

— И… куда я иду? Что я делаю?

— Разве ты не знаешь? — красные глаза снова изогнулись в удивлении. — Она ещё не говорила с тобой?

— Кто?

— Твоя мать. Ярина. Хм-м-м…

— Крм-м-м, — Ярр попытался повторить звук, но вышло плохо.

— Я недооценил её. Что такого задумало Древо и зачем так залезло в голову старой ведьмы?.. Хм-м-м. Ты хотя бы помнишь её? Ярину?

Ярр вспомнил рыжие волосы, объятья и теплоту, исходившую от них, так поразительно отличную от того, что у него есть сейчас.

— Это… она со мной сделала?.. — удивился Ярр.

— Да. Она тебя создала. Взамен утраченного. Теперь твоя мать жаждет мести. Ты идешь по этой тропинке, чтобы расчистить ей путь, полагаю. Боюсь у тебя нет иного выбора, кроме как пройти его до конца.

— Расчистить… путь?

— Да. Это плохая земля. Она считает нас злом и не пускает. Но у тебя каким-то образом получается идти по ней. Хм-м-м.

— И что там… в конце?

— А вот этого я не знаю. Но я помогу тебе на этом пути.

Анчибилл покинул его так же резко, как и появился.

Голод снова напомнил о себе. Словно маленькое лезвие он проворачивался и покалывал внутри, мучил и не давал покоя. Ярр убил несколько голубей и оленя, выдавил их соки себе в нутро, разгрыз кости и всосал органы.

Сырое мясо пьянило, в нём была энергия, сила и теплота. От него прибавлялось энергии и становилось не так тошно, по крайней мере на несколько коротких мгновений. Животные и птицы, которым он сворачивал шеи, боялись его. Последние секунды их жизни пропитывались ужасом, словно ядом и вместе с каждый куском мяса он проглатывал и моменты их жизни. Звериные и малопонятные картинки тихих опушек и уютных безопасных нор, вкус и запах мха, трав и полевых цветов, полёты под облаками в штормовых порывах ветра. Иногда в этих картинках был страх за жизнь, голод или боль, но никогда в них не было такого ужаса, который они испытывали перед своей смертью от вида и присутствия Ярра.

Ярра хотел прекратить это, с каждой смертью, что-то внутри него боязненно сжималось. Он не хотел больше забирать жизни, начинять этих созданий ужасом и пожирать их, но не мог остановиться. Темнота захватывала его и он в ней терялся, не мог себя контролировать.