Едва различимое движенье со стороны, и князь вдруг оказался на земле, его правое плечо что-то кольнуло, рука похолодела и повисла безвольной плетью. Рядом упало бездыханное тело Басиля, с вывернутой за спину шеей. Тайпен встал с колена, на которое припал в схватке. На его правом боку и на бедрах показалась кровь, он дышал тяжёло и с хрипотцой. Попытался завести руки за спину, чтобы достать стилет, но помешал доспех. Из-за его спины вышла невысокая фигура, одетая в тёмную облегающую одежду, скрывающую её от макушки до пят. Схватилась за клинок, упёрлась Тайпену ногой в спину, повисла на рукоятке и с силой высвободила её. На песок брызнула кровь. Тайпен покачнулся, но не упал. Встал, во весь рост и спустя буквально несколько секунд его дыханье успокоилось, как и струйки крови брызжущие из его спины с каждым ударом сердца.

— Глупо, — прокомментировал он. — Этого было можно избежать.

Князь стиснул зубы, проклиная Мракоя-предателя, перекатился на онемевшую руку и попробовал достать меч левой, но помощница Тайпена тенью кинулась к нему и от души распрямила ему ногу сначала в пах, а потом в голову князя, так что у него перед глазами потемнело. Луну затянуло тучами. На лицо упали мелкие капли дождя.

— Ты медлила, Нидоу, — сухо сказал ей Тайпен.

— Я не думала, что они смогут ударить Вас, мастер, — спокойно ответила ему Нидоу, на мгновение уголки губ Тайпена изогнулись в кривой ухмылке.

— Ваш отец был сговорчивее, — Тайпен снова повернулся к князю. — Мы всё ещё можем сделать шаг назад, князь. Нам не нужен ни Ваш трон, ни Ваша жизнь, ни Тридания или её народ. Вы можете остаться на своём месте и править. У Империи есть дела на этом континенте, Вам нужно будет лишь не мешать ей. Империя не будет навязывать здесь свою веру и законы, до той поры, пока местное население само не будет готово, хотя бы два-три поколение. Это очень щедрое предложение, даже уникальное… такие редко поступают от Империи. Полноценный политический союз, со всеми вытекающими… Милдред станет…

— Я не возьму в жёны эту суку, — процедил Горан. — Не видать вам этой гавани…

— Вы уверены, князь? — тихо спросил Тайпен. Казалось, он даже помрачнел.

— О да. Я уверен, — прошипел князь, держась за руку и вставая в полный рост.

— Если Вы надеетесь на ваших людей, то они все перебиты. Не Вам плести заговоры против Империи. Но мы всё ещё можем договориться. Возможно, у Вас есть иное предложение, князь?

— Да… — лицо князя осветила полубезумная ухмылка. — Я слышал, вас учат каллиграфии… Ты сможешь сам подписать свою табличку… «Тайпен Искатель»… Я лично прибью её к колу, который пробьёт твою надменную задницу. Это будет очень толстый и шершавый кол, мой благородный друг. Я буду пить вино дня три или даже больше, слушая твои крики и наслаждаясь зрелищем, пока он не вылезет из твоего горла. А двух твоих сучек я посажу на цепь и заставлю их отрабатывать твою надменность смирением.

Тайпен и Нидоу переглянулись. Нидоу дёрнулось вперёд, но Тайпен мягко взял её за плечо и остановил.

— Пускай сначала увидит.

Девушка в полупрозрачном балахоне пришла в движение, её странное, спокойно-безумное лицо на секунду повернулось к Горану. Она чуть подставила лицо каплям дождя, постояла так, подошла к чаше, обхватила её руками, остановила взгляд на её дне и наклонялась всё ниже и ниже, пока её голова не погрузилась туда полностью.

Спустя минуту или две, она задёргалась, захлебываясь чёрной водой, изошлась в судорогах, обломала ногти от стенки чаши и упала, сначала на колени, а потом на спину. Её вдох был судорожным, похожим на вдох агонии, когда пронзённый мечом человек пытается вдохнуть, но уже не может. Конвульсии её стали ещё более страшными, резкими и амплитудными, она переворачивалась из стороны в сторону, разбрасывала вокруг себя песок.

Горана сковал ужас, а Тайпен и Нидоу наблюдали за происходящим спокойно и безучастно. Агония девушки закончилась, и она затихла лицом вниз, перестала дышать.

В чаше всё-таки был яд. Так или иначе князь будет следующим, его не отпустят живым. Горан судорожно соображал, что же ему делать и проклинал свою идею надеть скрытый доспех. Не будь его, он бы мог кинуться в воду, задержать дыханье и уплыть, ведь он с детства плавал по этой гавани. Рыцарям в доспехах было бы за ним не угнаться. При них не было арбалетов или луков. Это был бы очень хороший шанс.

Раздался судорожный вдох, и девушка на песке пришла в движенье и неуклюже поднялась. Занятый мыслями о побеге, Горан скользнул по ней взглядом и обомлел. Фигура, скрытая полупрозрачным балахоном больше не была женской. С тем же бесновато-спокойным выражением и горящими глазами на Горана смотрело такое знакомое лицо. Его собственное лицо.

— Что за?.. — вырвалось у него.

— Что. За, — повторил двойник, неуклюже копируя его голос, Горан в ужасе отшатнулся.

— Беги, князь! — крикнули откуда-то сбоку.

В воздухе свистнуло. Стрела воткнулась в грудь Тайпену. Одна из телохранительниц-ташурдан, которых он просил Мракоя не вмешивать, вдруг возникла между Гораном и его двойником. Ни капли не сомневаясь, она обрушила изогнутое лезвие своего меча на голову лжекнязя. Лезвие жалобно запело столкнувшись с тёмным и матовым клинком Нидоу. Они схватились, и со всех сторон послышались крики, топот и звон оружия.

Тайпен потянулся за мечом, но на него уже кинулись двое стражников замка. Лжекнязь безучастно встал рядом с частью и смотрел в пол. Застывшего Горана, грубо схватили за руку и повели прочь.

— Быстрей, князь! — прохрипел скрючённый Мракой, пытаясь вывести его сквозь сражавшихся из круга.

— Ты пришёл, Мракой! — прошептал князь и запнулся об окровавленное тело одного из жрецов.

— Простите, князь, мы попали в засаду… Пришлось вернуться за подкреплением, — через метров пятьдесят Мракой вдруг остановился и согнулся пополам. — Мы проиграли битву за гавань. Я ранен, князь. Мне с Вами не можно. Бегите. Бегите далеко, в Валашку и собирайте силы. Сейчас с кораблей высаживаются рыцари. Мы не сможем отстоять Старший Оплот. Бегите. Мне нужно остаться здесь.

— Ты чего, Мракой? — прошептал князь. — Со мной пойдешь. Слышишь?

— Прости, князь, — ответил Мракой и Горан увидел, что тот зажимает рану на животе, что и спина его окровавлена. — Не можно мне.

Из толпы сражающихся к ним выбежали остальные телохранительницы и встали стеной возле князя, с беспокойством поглядывая на сражение.

— Ну всё-всё, уходите! — крикнул им Мракой и замахал руками. — Уводите князя, скорее!

Князь развернулся уходить, но понял, что насчитал всего семь женщин-стражей. Он обернулся и увидел последнюю возле чаши. Нидоу заблокировала её атаку, наконец нашла ключик к её боевому стилю, выбила у неё из рук меч, подставила подножку и оказалась за спиной. Широко раскрытые подведённые глаза драгоценными камнями блеснули в свете луны. От его последнего взгляда, преданного и полного любви, князь стиснул зубы, отвернулся и изрёк проклятье, скользнувшее по намокшей щеке к небу.

Непроглядная ночь лишь ненадолго сменяла серые сумерки над Топями. Здесь время словно застыло и не решалось изменить хотя бы один мазок вечно унылой картины. Невозможно было отличить лето, весну или осень. Лишь в редкие и самые проклятые морозы, всё здесь покрывалось инеем и сковывалось льдом, но совсем ненадолго.

Солнце хоть и заглядывало сюда иногда в гости, но смущённо пряталось за облаками и дымкой, теряло там свой свет и тепло. Вода бурлила и булькала, извергала из своих недр удушливый густой туман, меняла цвет от почти чёрного до нездорово-зелёного, и скрывала под своей гладью неведомых тварей. Мелкие островки твёрдой земли, окружённые грязью и месивом, были разбросаны то тут, то там, но доверия не внушали. Прямо из жижи ввысь тянулись жёсткие, почерневшие, словно обгорелые кости, стволы и ветки редких болезненных деревьев. Вокруг них роились бесконечные насекомые, а по их стволам ползали ядовитыечешуйчатые гады, улитки, слизни и многоножки, самых отвратительных форм и расцветок.