– Вардан, все не так уж плохо! Если хорошо разыграть карты, ты только укрепишь свои позиции и поднимешь авторитет. А упыриха может стать отличным оружием! – Милана успокоилась, угроза ее миновала, и вампирша никак не пошатнет ее статус в доме, и тем более не сможет отнять ее оборотня. А, возможно, эта ситуация еще и сблизит ее с волком.

– Выкладывай! – он потрепал ее по голове и расположился удобнее на кровати.

– Она же привыкла жить взаперти. Отгородим для нее дальний угол, оборудуем, как привыкла. И пусть себе сидит. А вот то, что она близка к главному – отлично. Если ее разговорить, можно выведать информацию. Найти уязвимое место упырей и в самый неожиданный момент нанести удар. Вардан, они сами дают нам в руки оружие. Главное – не спугнуть ее раньше времени. Если, как ты говоришь, она слабая, то проблем быть не должно. А то, что ты пошел на такую жертву ради стаи, в любом случае поднимет твой авторитет среди оборотней. И когда ты потом еще и уничтожишь врага, так слава о тебе будет греметь долгие годы, распространяясь по другим стаям. И больше ни один клан упырей не посмеет сунуться к вам, – Милана заулыбалась, довольная собой.

– Хорошо поешь, пташка. Только на деле все попахивает дерьмом. Не думаю, что упыриху посвящали в тайны. Если она что и знает, то с какой стати будет делиться. В общем, говорить пока об этом рано. Надо оценить врага, хотя бы увидеть эту особу. Так что не спеши меня возвеличивать. А насчет того, что брак поднимет авторитет, и отец говорил, – он задумчиво почесал черные коротко стриженые волосы.

– Конечно! Не всякий альфа способен принести себя в жертву и заключить такой кощунственный брак! – она провела языком по его животу, спускаясь все ниже и ниже.

– Только где гарантия, что ее дядюшка не потребует того же: шпионить за нами? А если она будет тут, то может разнюхать то, что упырям знать никак нельзя. Подозреваю, такой у него расклад и есть, запихнуть надоевшую племяшку в стан врага, и из середины разнюхать, как обстоят наши дела, – зло фыркнул, не реагируя на ласку девушки. – В его желание прекратить войну я не верю. Тем более последнее время, как не прискорбно признать, перевес был явно на их стороне.

– Милый, а кто ей позволит? Будет сидеть на своей территории. Конечно, осторожность надо соблюдать, но не думаю, что от слабой вампирши могут возникнуть серьезные проблемы. И нам надо найти способ расположить ее к себе, – Милана, добравшись до восставшей плоти, сомкнула губы вокруг головки.

– Как? Не думаю, что она в восторге от этого брака.

– О, дурочка, она даже не представляет, какой шикарный муж ей достанется! И, к счастью, никогда не узнает, – она провела языком по всей длине члена и довольно облизнулась. – Слишком ты хорош для упырихи! Но знаешь, чтобы что-то получить, надо вначале что-то отдать.

– Предлагаешь мне ублажать мертвую жену? – Вардан оскалился, в красках представив то, что неминуемо и так его ожидало. Хотя бы раз, он должен будет это сделать.

– Нет, нет! Иначе сама ей горло перегрызу! – Милана шутливо укусила оборотня за бедро и зарычала. – Просто, у каждого из нас есть вещи, о которых мы мечтаем, хотим больше всего на свете. Если разузнать, что хочет вампирша, можно привязать ее к нам и заставить плясать под наши команды.

– Есть зерно истины в твоих словах, – оборотень довольно потянулся, чувствуя, как желание вновь нарастает.

– Ты только ее не спугни сразу. Она, наверное, и шороха травы боится. Хитрость, выдержка, Вардан, и мы непременно победим! – Милана обхватила плоть руками, и потерлась о головку губами, перед тем как погрузить ее в рот.

– Хватит разговоров! – придерживая девушку за голову, волк приподнял бедра и ускорил ритм, заполняя собой Милану до отказа. До полудня он не выпустил ее, неистово утоляя вновь и вновь вспыхивающую страсть.

Какую цену люди готовы заплатить за вечную молодость? Сколько глупцов в тайне мечтают о бессмертии? Как часто мы гоняемся за красивой оберткой, не задумываясь, насколько прогнившая у нее сердцевина?

Я бы отдала все, лишь бы иметь возможность прожить обычную человеческую жизнь. Без сожалений, распрощаться с бессмертием и радостно встретить старость. Променять беспросветное одиночество и тьму на теплоту домашнего очага, звонкий детский смех. Прожить ярко, полноценно короткие человеческие мгновения, которые во сто крат ценнее, чем длинная, холодная, ало-черная вампирская судьба.

С этими мыслями я существую, они как неизменный призрак присутствуют в моей голове. Жаль, нельзя стереть из памяти прошлую жизнь. Так, скорее всего, было бы проще. Если не знать, каково оно, по ту сторону, если не помнить своего человеческого тепла, эмоций, счастья, любви. Но я помнила все, каждый свой день настоящей жизни. Все ушло. Теперь это лишь маленький отблеск давно угасшей надежды.

А еще, нестерпимо хочется тишины. Я находилась в комнате без окон одна, одинокая тусклая лампа освещала пространство. И слышала каждый звук, каждый шорох в доме. Как же это изматывает. Природа позаботилась о человеческом восприятии, огородив людей от ненужных звуков.

Для меня острый слух стал еще одним проклятием вампира. Тысячи самых разных звуков беспрестанно кружат в голове. Вот к дому подъехала машина. По стуку колес и удушающей ауре понимаю – дядя. Внутренне сжимаюсь, чувствую, неспроста пожаловал.

Подхожу к столику, отпиваю из бокала кровь, услужливо принесенную прислугой. Ненавижу этот вкус и адски люблю. Сегодня я пью кровь мужчины, отца троих детей, боготворящего свою жену. На языке остаются его переживания о потере работы, нехватке денег и долгах. За секунды ощущаю все его эмоции, смакую их, испытывая удушающее чувство потери.

У меня больше не будет подобных переживаний, теперь только чужая кровь рассказывает о тысячах людских судеб. Позволяя ненадолго оторваться от действительности и примерить их переживания на себя. Сладкие человеческие эмоции, мне больно и сладко за каждого из них. Порой такие наивные, простые и оттого еще больше притягательные. Их воспоминания передаются мне своеобразным кинофильмом, где я ненадолго ощущаю себя непосредственным участником событий.

Окаменевшие вампирские сердца обычно блокируют кровавое послевкусие. Людские переживания не затрагивают их. Я бы тоже могла. Только для меня это единственная возможность получить свежий эмоциональный глоток воздуха.

Дядя поднялся по лестнице, идет по коридору, еще несколько шагов и дверь откроется. Впрочем, дядя – это, конечно, условно. Если мерить людскими стандартами, то родство наше весьма далекое. Он родился несколько сот лет назад, когда меня, моих родителей, дедов и прадедов еще и в помине не было на свете.

Вампир все время своего существования следил за потомками, где-то помогал, где-то защищал, чтобы род не прервался. И он все же прервался, не уберег. Я последняя из его рода. На мне можно поставить точку.

Дверь открывается, и я чувствую силу, древнюю, подчиняющую, удушающую. Дядя вплывает в комнату, высокий, статный, на вид больше сорока лет не дать, кремовый костюм сидит как влитой, идеально подчеркивая стройную фигуру, темно-коричневые волосы с легкой проседью, уложены волосок к волоску, лицо гладко выбрито, волевые губы тронуты обманчивой вежливой улыбкой.

По незнанию его можно принять за обычного человека, если бы не изумрудные глаза, от них исходит сила, сканирующая, мгновенно подавляющая волю.

– Здравствуй, родная! Как ты тут? – голос слишком мягкий, опутывающий. Так обычно вводят в гипнотический транс. Чувствую – с плохими вестями пожаловал.

– Здравствуй. Продолжаю свое существование, – безразлично пожимаю плечами и сажусь на диван. В присутствии дяди ощущаю слабость в теле, ноги не держат.

– Да, пора менять обстановку. Ты даже для вампира слишком бледна, – он пытается выглядеть заботливым. Смешно. Дядя насквозь пропитан холодом, ничего и никогда не сможет затронуть его.

– Не нужно вежливых разговоров. Говори новости, с чем пожаловал? – на непроницаемом лице не дрогнул ни один мускул, только опасная хищная улыбка, как намертво приросшая маска.