– Морган, ты спас Арти, это главное, – я утешающе похлопала оборотня по руке. – А что было потом?

– Потом? Мы искали тебя, – ответил Морган. – Точнее – твоё тело. В отличие от спасателей, мы сразу поняли, что живых в том зале не осталось. Но всё равно разбирали завалы – мы не могли оставить тебя там. Как бы мы появились на глаза Кристиану? Я и так тебя не уберёг...

– Это не твоя вина. Просто так получилось. И никто в этом не виноват. Кстати, а разве гражданских допускают к разбору завалов?

– Мы умеем оставаться незамеченными, – ухмыльнулся Винсент. – И у нас была цель. Кто-то один оставался с Арти, а остальные четверо искали тебя. Мы обнаружили твоё тело только сегодня под утро. Морган нашёл, опознал по кольцу.

Морган тяжело сглотнул и отвёл глаза. Наверное, это было ужасное зрелище.

– Мы выкрали тебя, – пояснил Логан. – Официальное опознание в подобной ситуации может длиться неделями. Прости, но мы не хотели, чтобы Кристиан тебя увидел... такой. Поэтому положили тело в цинковый гроб и приварили крышку. Извини.

– Ничего, – пробормотала я и отложила так и недоеденный бутерброд. – Я и сама бы не хотела, чтобы Кристиан это видел. Не представляю, что он пережил за это время.

– Ну, что сказать, – Логан потёр переносицу. – Горный пейзаж Долины кое-где видоизменился. Опущу подробности, но удержать твоего мужа нашим родственникам удалось, лишь навалившись сверху вчетвером. Зато он теперь в пантеру превращаться умеет, да. В общем, только Гейбу удалось до него достучаться. Он напомнил Кристиану, что Арти выжил и нуждается в нём, что ради твоей памяти, он должен позаботиться о твоём брате, что ты этого хотела бы. В общем, Гейб много что ему говорил, а так как там и дед тоже присутствовал, то я в курсе. Ты ведь знаешь, что мы можем мысленно общаться и видеть глазами друг друга?

– Да, Рэнди говорила.

– Ну, вот, после слов Гейба про Арти, Кристиан затих. Он больше не пытался себя у... навредить себе, но стал словно неживой, будто пустой изнутри. И ожил, лишь услышав твой голос.

– Бедный Кристиан, – слезы снова потекли у меня из глаз. Винсент протянул платок, я вытерла щёки и уставилась на чёрные разводы, появившиеся на нём. – А здесь можно где-нибудь помыться? – робко поинтересовалась я. – И... на чём мы летим? Что с нашим самолётом? Он пострадал от обломков?

– Нет, с ним всё в порядке, мы как раз отгоняли его в дальний конец аэродрома, когда всё это произошло, – ответил Винсент. – Просто аэропорт Атланты сейчас закрыт, все вылеты отменены. Так что отец остался пока там, а мы перебрались в Колумбус и вылетели уже оттуда, на самолёте Итана, он сейчас за штурвалом. А помыться можно, наверное, в туалетной комнате, там есть вода и бумажные полотенца.

– Вот, возьми, переоденешься потом, – Логан протянул мне чистую футболку и мужские спортивные шорты. – Извини, раздобыть для тебя одежду нам как-то в голову не пришло.

– Я понимаю, – кивнула я, только сейчас обратив внимание на то, что и Морган, и Арти совсем не в той одежде, которую мы брали с собой. Думаю, их вещи, как и мои, пришли в полную негодность после произошедшего, но для меня, действительно, одежда, вроде как, уже была не нужна.

В туалете я долго оттирала с тела липкий чёрный налёт, изведя почти весь пузырёк жидкого мыла и рулон бумажных полотенец, и ещё дольше просто сидела на полу, сжавшись в комочек и пытаясь прийти в себя. Пока рядом находились мужчины, отвлекая меня разговорами, я вроде как была в порядке, а сейчас произошедшее снова ударило по моему сознанию. Было страшно, жутко, непонятно. Остальным было проще – они привыкли к регенерации, бессмертные же. Конечно, они тоже были шокированы, но не так, как я. И сейчас меня всю просто трясло, и зубы стучали, и слезы текли ручьём. И остановиться не получалось. Мужчины, наверное, догадались, что со мной происходит, но пока меня не трогали, наверное, поняв, что мне необходимы эти минуты наедине с собой.

Не знаю, сколько бы я так просидела, возможно, до самого приземления, но тут услышала звук, заставивший меня забыть обо всех своих страхах и горестях. Потому что кое-кому было ещё страшнее, и горе его было ещё горше моего. Вскочив и вытерев слезы, я выбежала из туалета и кинулась к Арти, который проснулся и плакал.

Малыш мгновенно узнал меня и, крепко вцепившись в мою футболку, сразу успокоился. Он ещё не до конца понимал, что такое смерть, но из объяснений Моргана смог сделать вывод, что я ушла и никогда не вернусь. Но я вернулась, а как и почему – ему было уже неважно.

Немного успокоившись, Арти начал рассказывать мне о том, что с ним произошло. Про взрыв, как Морган стал большой кошкой и накрыл его, как было страшно и трудно дышать, а потом пришли два других больших человека, и их откопали, и у них были странные руки с длинными-предлинными ногтями, как будто они их год не стригли, а сейчас у них руки нормальные, наверное, постригли, а жаль, было интересно.

Я слушала братишку, рассматривала светлые полоски, выделяющиеся на загорелой коже его щеки и рук – единственное напоминание об уже заживших ссадинах и царапинах, – и радовалась, что, похоже, самое яркое впечатление, полученное им от произошедшего, это длинные когти гаргулий. Ну, и мой «уход», конечно, но я вернулась, так что это скоро забудется.

Разговаривая с братом, я даже не заметила, что мы уже долетели, но Морган напомнил, что нам нужно пристегнуться. Когда самолёт остановился, и можно было выходить, Морган подхватил меня на руки, поскольку обуви для меня не нашлось. В самолёте это было не страшно, там было толстое ковровое покрытие, но выйти босиком на улицу мне бы, конечно, никто не позволил. Винсент нёс Арти, и тот, уже забыв о недавних слезах, радостно улыбался, предвкушая возвращение в обожаемую Долину. Какое счастье, что он ещё совсем малыш, и психика у него очень гибкая, надеюсь, эта трагедия пройдёт для него без последствий. В отличие от меня. И Кристиана.

Едва Морган, со мной на руках, ступил с трапа на землю, как на нас налетел «ураган». Кто-то бережно, но решительно выхватил меня из рук Моргана, прижал к широкой груди, осыпал поцелуями. Кто-то? Я даже на долю секунду не усомнилась, чьи руки меня обнимают, чьи губы целуют, чей голос с надрывом шепчет:

– Джинни, моя Джинни! Хорошая моя, маленькая!

Я тут же обвила шею мужа руками, прижалась к нему ещё крепче и, не сдерживая снова хлынувших слез, забормотала:

– Кристиан, мой Кристиан. Я вернулась...

И мы продолжали отчаянно обниматься и целоваться, пока нас не заставил очнуться чей-то испуганный крик:

– Крис, ты же её раздавишь!

15 июля 2042 года, вторник

– Крис, ты же её раздавишь!

Мы замерли. Я осознала, что Кристиан держит меня и целует так, словно не перерождался, либо уже давным-давно освоился в новом теле. Но это же невозможно? Да, но он это делал. Его руки держали меня крепко, но при этом невероятно нежно, а его поцелуи… Я чувствовала, что он изменился, но даже став плотными и неподатливыми, губы Кристиана касались меня легко, лаская, принося удовольствие, а не боль или дискомфорт.

Как же так получилось? А важно ли это, если мне сейчас хорошо? Если я чувствую то, на что в ближайшие недели, а то и месяцы, даже надеяться не могла. Я решила, что неважно. Кристиан, похоже, решил так же, потому что буркнул:

– Отвали, Винс!

А потом продолжил осыпать меня поцелуями.

– Эх, молодёжь, – раздался голос Логана. – Ничего ты, парень, не понимаешь. Да он свою половинку два дня мёртвой считал. Два дня, понимаешь? А теперь она, живая, в его руках. Он просто физически не способен причинить ей хоть какой-то вред. И уж конечно, он её не раздавит.

– Но… Он же переродился три дня назад. Он же кружку металлическую в руках удержать не может, сминает, а здесь живой человек. Мягкий, из плоти и крови.

– Сомневаюсь, что к кружке он испытывает те же чувства, что и к Джинни. Вот встретишь свою половинку и сам всё поймёшь. Сам-то давно переродился?