– И не нужно скрывать, – обрадовал нас Джеффри. – Я видел медкарту Арти, возможность вернуть некую часть слуха для него существовала и прежде. Просто операция сложная и дорогая. Он ведь стоял в очереди, верно?

– Да, – кивнула я. – Почти всю свою жизнь. И ещё столько же простоял бы. Операция вернула бы его левому уху десять-пятнадцать процентов слуха. Плюс слуховой аппарат. Это одна из причин, почему я так торопилась получить своё наследство – Арти не пришлось бы больше ждать.

– Тогда пусть все думают, что операцию ему уже сделали, – предложил Джеффри. – Наша семья вполне в состоянии её оплатить. Нацепим на Арти отключённый слуховой аппарат – он ему не нужен, просто в качестве декорации, – и пусть себе спокойно реагирует на звуки. Все за него только порадуются.

– Остаётся зрение, – снова Гейб. – Есть предложения?

– Арти следит глазами за движущимися предметами, фокусирует взгляд, его зрачки реагируют на свет, – перечисляла я. – Допустим, я попрошу его смотреть в одну точку. Пусть никто не станет рассматривать его зрачки, светя в них фонариком. Но что делать с тем, как изменилась его внешность?

– Операцией это не объяснить, – покачал головой Джеффри. – Даже если не брать во внимание то, что никакая операция Арти, в его состоянии, не помогла бы, даже если бы в опеке поверили, что зрение к Арти вернулось благодаря каким-нибудь новым медицинским разработкам, это не объяснило бы того, что сейчас он выглядит иначе. Недуг наложил отпечаток на его внешность, если бы Арти прозрел в результате операции, с годами это как-то компенсировалось бы. Но не за месяц же. И лично я не представляю, что мы можем сделать в данной ситуации.

– Ричард предлагает тёмные очки, – сказал Гейб и покачал головой. – Боюсь, это не выход.

– Нет, не выход, – согласился Джеффри. – Арти всю свою жизнь таких очков не носил, странно было бы начинать сейчас. К тому же, их могут попросить снять – и что тогда?

– Операция, – потирая висок и слегка морщась, сказал Кристиан. – Откуда людям в опеке знать, что это невозможно? Допустим, Арти сделали операцию на глазах неделю назад – тогда никого не удивит, если они у него будут заклеены повязками.

– Отличная идея, – кивнул Гейб. – Дэн говорит, что у Итона одно из образований – медицинское. Так что он сможет наложить имитацию повязок и нацепить на Арти слуховой аппарат, кстати, пообещал сам его и раздобыть. Значит, проблема решена. Всё будет хорошо, мы выкрутимся, не впервой.

– Всё же жаль, что я не смогу быть рядом с тобой, – глядя на меня, вздохнул Кристиан и снова поморщился.

– Голова болит? – встревожилась я. По словам Джеффри, со временем его боль должна уменьшаться, а Кристиану сейчас явно хуже, чем было, когда я пришла.

– Немного, – криво улыбнулся мой муж, и что-то не особо я ему поверила. – Просто… шум этот…

– Так, ребята, закругляемся, Крису пора убираться подальше от посёлка, – Джеффри тут же превратился в строгого доктора. – Джинни, тебе лучше выйти из помещения, сейчас Кристиан попробует встать, не факт, что палата переживёт это без последствий.

– Пойдём-ка, Джинни, – Морган уже привычно подхватил меня на руки. – Хочешь посмотреть, где будет обитать Кристиан?

Я кивнула и дала унести себя на улицу. И уже оттуда наблюдала, как из придерживаемой доктором двери, очень осторожно, контролируя каждое движение, выходит мой муж. К нему подошёл Тобиас, хлопнул по плечу и крикнул:

– Догоняй.

И исчез. И Кристиан исчез тоже. А потом Морган побежал прочь из посёлка, по уже знакомой мне дороге, по которой Кристиан катал нас с Арти на мотоцикле, в сторону ферм и полей. У меня было чувство, что я еду на гоночном автомобиле с опущенным верхом, мои глаза тут же заслезились, и я спрятала лицо на плече Моргана. Когда он остановился, и ветер уже не свистел у меня в ушах, я открыла глаза и осмотрелась.

На берегу реки, которая в этом месте разлилась довольно широко, благодаря запруде, стояла большая синяя палатка с распахнутым пологом, но ни в ней, ни вокруг, никого не было.

– А где Кристиан и Тобиас? Мы что, их обогнали?

– Нет, конечно, – рассмеялся Морган. – Я бежал гораздо медленнее, чем они, иначе тебе бы ветром кожу обожгло. А ребята сейчас бегают по полям – Крис только что открыл для себя способность бегать так, что всё вокруг застывает, словно включён стоп-кадр. А ты пока осмотрись, можешь в палатку заглянуть, если интересно.

Мне было интересно. В палатке я увидела две надувные кровати, кое-какую раскладную мебель, причём часть была в сложенном виде, этажерки с посудой и стопками одежды, и кучу коробок.

– Крис будет учиться управлять своим телом и пользоваться разными вещами. Большинство он порвёт и сломает, но это не страшно, все через это проходят. И палатку он тоже порвёт. Может и не одну. У нас в семье только Ники палатку не порвала, собственно, у неё вообще был удивительно короткий срок «реабилитации», но это связывают с тем, что и переродилась она совсем юной, а значит и более гибкой, что ли. Ну и второй плюс – её «наставником» был Фрэнк, её половинка, говорят, это тоже важную роль сыграло. Ну а Крису придётся по-старинке.

– Но я – его половинка? Может, смогу чем-то помочь?

– Я не знаю, Джинни. Честно – не знаю. С Себастьяном и Аланой вроде бы не сработало. Но кто знает? Просто будь рядом – для него это важно, очень важно. А там будет видно. А, вот и они, уже бегут сюда.

Я ничего не видела, но вскоре и правда на поляне появились и Кристиан, и Тобиас, смеясь и пихаясь, как и положено братьям, только что явно весело соревновавшимся в беге. Увидев меня, Кристиан замер, потом подошёл ближе, остановился на расстоянии шага и протянул руку ладонью вперёд. И я уже знала этот жест, обхватив его кисть, я прижалась к ладони щекой. Потом стала тереться об неё лицом, головой, давая своим волосам стекать между чуть подрагивающими пальцами, как любил делать мой муж.

– Джинни, хорошая моя, – шептал он. – Ты даже не представляешь, что это для меня значит – касаться тебя, когда уже считал, что долгое время мне это будет недоступно.

Я протянула свободную руку и стала гладить лицо мужа, заново знакомясь с ним. Температура упала окончательно, Кристиан снова был привычно прохладным, но кожа его стала удивительно плотной, неподатливой под моими пальцами. И единственное, что оставалось мягким – это волосы.

Я не знаю, сколько мы так простояли, но, в какой-то момент я услышала, как желудок Кристиана заворчал от голода. Он заметно смутился, а Тобиас рассмеялся.

– Долго же ты продержался, братец. Больше суток не ел, сейчас у тебя, наверное, зверский аппетит. Но не переживай, накормлю, еды для тебя припасено много. – И уже мне. – Он теперь будет есть в несколько раз больше, чем раньше. Другой обмен веществ, другой расход энергии. Настраивайся заранее, прокормить Криса теперь будет сложно.

– Вообще-то, готовит в основном он, так что, думаю, прокормимся как-нибудь, – улыбнулась я. – А пока – покорми его, пожалуйста, он же голодный.

– Лучше бы тебе сейчас уйти, – посерьёзнел Тобиас. – Процесс еды сейчас тоже представляет для Криса проблему, и выглядеть это будет не особо эстетично. Не стоит парня смущать.

Я взглянула на Кристиана, спрашивая его мнение. Он вздохнул и кивнул.

– Иди к Арти, моя хорошая. Придёте попозже, ладно?

Я пообещала, встав на цыпочки, поцеловала Кристиана, и Морган унёс меня домой. Опустив на крыльце, он сказал, что пойдёт зубрить язык жестов, поскольку в опеке вполне могут знать, что Кристиан им владеет. Да и с Арти ему предстоит провести вместе много времени, так что новый навык не помешает.

Арти уже проснулся и играл с Эммой под присмотром Дэна и Трэвиса. Дэн ушёл сразу после моего появления, а Трэвис с Эммой немного попозже. Оставшись вдвоём с Арти, я серьёзно с ним поговорила. Рассказала, что мы должны будем слетать ненадолго обратно в Атланту – это нужно для того, чтобы он поскорее стал нашим с Кристианом мальчиком, и никто-никто не смог его у нас забрать. Он уже понимал, что семья Кристиана – особенная, и об этом никому нельзя рассказывать, но я объяснила ему, что это относится и к «волшебному лекарству» – никто не должен знать, что оно есть и помогает ему выздоравливать, поэтому нам придётся притвориться, что видеть и нормально ходить он, как и прежде, не может. Я честно описала, что для этого понадобится, и Арти согласился потерпеть и заклеенные глаза, и неудобные ботинки.