— Без понятия, что их так задержало, но если бы где-то рядом были другие рыцари, те из них кто драпанул уже три раза успели бы привести товарищей, и всех нас вырезать. — Егор говорил излишне громко, почти кричал. Контузия, сопровождающаяся небольшим ухудшением слуха? Или просто перенервничал. — Пороха к пушкам осталось на два залпа и гранаты можно по пальцам пересчитать.
— Главное, что есть кому пересчитывать, — я с облегчением уронил голову обратно на пыльный диван. Недостаток жизненной энергии в организме это довольно неприятно, но подобное со мной случается не первый раз. Раз очнулся, то через пару часов смогу уже сидеть или даже ходить потихонечку, а к завтрашнему дню симптомы и вовсе сойдут на нет. — И когда я проснулся, то спрашивал не сколько времени, а сколько человек погибло.
— Ты будешь удивлен, но сегодня нам некого хоронить, кроме врагов и их кобылятины. — Я действительно удивился, причем настолько, что несмотря на усталость и дурноту снова приподнялся и посмотрел в лицо Егору. Кажется, он не шутил. — Пара человек потеряла один-два пальца, хнычущей в уголке девке рикошетом отстрелило ухо, у пятерых довольно неприятные ожоги, кто-то ранен в живот. Однако, никто не погиб, и умирающих среди лежащих тут не наблюдается. Ну а синяки, закрытые переломы и легкие порезы по нынешним временам и за раны считать то стыдно.
— С ума сойти, — вспышка активности окончательно подорвала мои и так невеликие силы, пришлось даже закрыть глаза. Потолок, зараза, начал покачиваться и расплываться. — Но как?! Мне казалось, еще чуть-чуть и эти бронированные извращенцы настругают нас всех на гуляш!
— О, они были близки к успеху, очень близки, — нервно хохотнув, признал Егор. — Вот только эти консервы так и не смогли сделать главного, без чего не будет победы в рукопашной схватке. Не сумели подойти к нам на расстояние удара. Первые штук шесть или семь пробились дальше всего, и их мы расстреливали в упор, но остальные оказались менее хорошо защищены. А когда рыцарей передохла подохла примерно половина и в дверях образовалась пробка из останков людей и коней, оставшиеся и вовсе передумали рваться внутрь, вместо этого пустившись наутек…Ушло их восемь, причем парочку тащили в седлах другие всадники.
— Что ж, это победа. И на сей раз, цена её не чрезмерна, — я задумался. Какая-то деталь в словах солдата зацепила мой разум, однако мозг подобного всему остальному организму сейчас жаловался на крайне отвратительные условия труда, и логически мыслить получалось с трудом. — Подожди, ты сказал людей и коней? Так под доспехами все-таки относительно нормальные животные и представители человечества, а не какие-нибудь эльфы ушастые верхом на ящерах?
— Угу. Правда, все они довольно накаченными жлобами были, прически у них странные, усы напомаженные и трусы в кружевах, однако эти уроды вполне могли бы затеряться даже у нас в крепости, если бы переоделись в нормальную одежду. — Подтвердил Егор, осторожно дотрагиваясь до украшающих его лицо синяков, и тут же отдергивая пальцы обратно. — Никакой разницы с обычным человеком не обнаружено ни снаружи, ни внутри, во всяком случае, так утверждает наш самый умный медик. А лошади под доспехом — это просто лошади.
— Вы вскрытие сделали? — Против воли во мне проснулся научный интерес. Даже не знаю, радоваться или тревожиться тому факту, что наши враги оказались людьми. С одной стороны, уж человека человек всегда прибить может, и даже в случае захвата их сородичами Земли у моего народа есть некоторые шансы на выживание…С другой, зверства творимые уродами в блистающих латах заставляют вспомнить о всех тех актах геноцида, которые люди в истории нашего мира устраивали своим соседям, отличавшимся от них языком, цветом кожи или какими-то особенности исполнения обрядов одной и той же религии. Как бы на фоне таких сородичей каннибалы-арии и какие-нибудь зеленые гоблины, обладающими примерно теми же пищевыми пристрастиями, не показались вполне терпимыми соседями.
— Зачем? Распотрошенных взрывами, кислотой или магией рыцарей и так вполне достаточно, чтобы можно было полюбоваться на их кишки и прочий ливер, — пожал плечами Егор. — Впрочем, парнишка все-таки не патологоанатом, а стоматолог-недоучка, мог чего-нибудь и напутать…Ах да! У нас же пленный один есть! Ну, если не сдох случайно. Мы этого типа конечно перевязали, однако в нем все равно дырок штук шесть, и все глубокие.
— Вообще отлично, — ухмыльнулся я, ощущая, что жизнь начинает налаживаться. Как минимум можно будет узнать, откуда именно приходят к нам рыцари-извращенцы и сколько их в той дыре еще осталось. А если повезет, заодно научимся использовать магию этих типов. Интересно, а их защитные световые ореолы совместимы с теми костяными амулетами, которые арии делать умеют?
Разговор как-то заглох, и я полежал немного с закрытыми глазами…А потом уснул. Разбудил меня только шум, поднявшийся когда к электростанции подъехали машины с подкреплением, что само собой вызвало большой ажиотаж. И некоторое недовольство в сторону наших товарищей, которые добирались сюда так долго.
— Где вас носило столько времени?! Семь! Семь гребенных часов прошло с той минуты, когда мы запросили помощь по радио! — Я все еще шатался от слабости, но это не мешало мне спуститься вниз при помощи другого больного, у которого ноги находились в полном порядке, а вот грудь была туго обтянута бинтами. Лягнувшая его подкованным копытом лошадь сломала парню ребра несмотря на то, что он прилежно таскал сделанную в наших мастерских самодельную стальную кирасу. И спустившись на первый этаж первым, что мы увидели, оказался Егор, который позабыв о субординации, возмущенно орал на Мирохина. — Мои люди еле-еле успокоили последними патронами аж трех динозавров, которые к нам ломились на запах крови! Хорошо еще, мелких, а не каких-нибудь тирексов или огнедышащих драконов! Да за это время пешком можно было бы туда и обратно два раза сбегать!
— Наши наблюдатели заметили парочку всадников буквально за минуту до того, как перед машинами стали открывать ворота. Мы подумали, что нападение на вас может быть попыткой выманить основной состав вооруженных сил из крепости. — Егор замолк, но на лице солдата зло заиграли желваки. Он был зол, поскольку ему практически прямым текстом объявили — застрявшую на электростанции группу решили отдать врагу на съедение. И я, честно говоря, вполне разделял это чувство…Но в то же время мог понять и Мирохина. Если бы противник подловил вооруженные силы анклава на марше, то разбил бы последних защитников Новокузьминска по частям. Сначала одну группу, потом другую, а под конец и лишившиеся большей части защитников стены штурмовать можно. — Но, кажется, это все же были не рыцари, а кто-то еще. Мы не смогли их поймать, но сфотографировали при помощи квадракоптера, и на бронированных извращенцев они мало смахивали. Скорее уж на каких-то индейцев родом с Дикого Запада, поскольку были с ружьями и в шапках из птичьих перьев.
— И сколько вы ловили этих чингачгуков? — Задал я вопрос Мирохину, с трудом удерживаясь от того, чтобы вставить в свою речь какое-нибудь нецензурное словечко. — Часов пять?!
— Всего четыре, — смутился лейтенант, опуская глаза. — Просто потом, уже когда ехали к вам, неподалеку от центра города пришлось сделать вынужденную остановку и почти час потратить на ремонт одной из машин, после того как прямо в капот её долбанул бешенный трицератопс. Никак мы их, блять, не приучим, что огнестрельного оружия и людей, которые им владеют, надо бояться!
— Ящерицы тупые, даже если они и гигантские. Не зря та штука, которая отвечает за наши инстинкты, называется рептильный мозг. — Пожал плечами молодой парень, которого я часто видел в госпитале. Видимо тот самый недоучившийся стоматолог. — И уж если люди из-за неё регулярно попадают в беду, то страдая от депрессии из-за пустяков, то становясь сверхагрессивными там, где надо просто сесть и подумать, то про динозавров вообще и говорить то нечего.
— Ладно, сейчас не время ругаться, — я понял намек и постарался взять себе в руки. — И, кстати, раз уж я все равно уже встал и еще не обедал, покажите мне как этих рыцарей. Сначала дохлых, ну а потом уже и на живого взглянем.
