— Мой рассудок говорит, что я сделал большую глупость, открывшись вам, но сердце уверенно, что я поступил правильно. Не думаю, что в состоянии продолжать работу над проектом, не ощущая поблизости вашего присутствия. Кстати, хочу прояснить один момент. Несмотря на то, что я сказал, что очарован вами, речь не шла о физическом аспекте. Мне это больше недоступно.

— Вы ставите меня в неловкое положение.

— Полагаете мне доставляет удовольствие признаваться вам в своей мужской несостоятельности? Мое самолюбие сейчас корчится в страшных муках, — он криво усмехнулся. — Но пока я не продвинусь в исследованиях настолько, чтобы создать новое тело, на земле я буду заключен в этот уродливый панцирь. Но ведь мы не только плоть и кровь. И в отличие от болтунов-церковников я могу доказать это экспериментальным путем, если захотите.

— Раз тело не самое главное, то вам все равно, как я выгляжу? На моем месте вполне могла быть восьмидесятилетняя старуха и вы бы не дрогнув предложили ей свою симпатию?

— Да, — твердо ответил Механик. — Именно так. На вас приятно смотреть, одно другому не мешает, но это не является решающим. Как объяснить… Если мне нравится аромат цветка, то будет приятно, если он окажется красив, но даже если запах будет источать пустынная колючка, аромат хуже не станет. Но ведь и я вас интересую не только как объект расследования, ведь так?

— Да, — отпираться было бессмысленно.

— И, конечно же, не как мужчина.

— Тоже верно.

— Значит, вас привлекает нечто иное… Можете сказать, что именно?

— Ваша личность, сила характера, незаурядный ум. То, что делает человека человеком. Однако это не значит, что ради вас я захочу пожертвовать своей жизнью. Вы и так сделали все, чтобы от нее остались одни осколки.

— Я не языческое божество и не нуждаюсь в человеческих жертвах, — возразил ученый. — У меня и в мыслях не было вас ограничивать. Просто я даю вам выбор — жить прежней реальностью, в которой вы были женой Эмиля Леманна, агентом отдела «Д», фальшивой домохозяйкой или жить новой — где вы займете место, принадлежащее вам по праву. Что скажите? Вы станете моей правой рукой, будете пользоваться тем же влиянием… — добавил он тихо. — Вас привлекает власть, Маргарет? Стоит только пожелать и у вас будет все, что захотите. Я могу это устроить, поверьте.

— Не сомневаюсь. Все же в вас есть что-то демоническое… Сначала вы запугиваете, пытаетесь вызвать во мне жалость, затем предлагаете исполнить любые желания. Однако я не могу одним махом перечеркнуть прошлое.

— Боюсь, если вы откажите мне, то потом будете жалеть. Я дам вам время подумать.

— Здесь? — Маргарет невольно поежилась.

— Нет, в Инсуме. Чтобы вы не считали, будто я давлю на вас.

— Хорошо, — оно одобрительно кивнула. — А вас устроит иной ответ кроме положительного? — Маргарет почувствовала, как кровь отливает от лица. — Если я не соглашусь, не приведет ли это к катастрофическим последствиям? Вы не захотите лишить нас навеки солнечного света или расколоть земное ядро?

— Ни в коем случае. Мое доброе отношение к вам уже достаточная причина не бояться последствий. — Механик оперся спиной о стенку камеры и расслабился. — Итак, мы прояснили кое-что. Теперь мне легче.

— Не знаю, что там у вас на уме, но ваше предложение было неожиданным. Я никогда не давала повода думать, что испытываю к вам какие-то чувства.

— Если бы вы повели себя иначе, я бы очень удивился. Говоря откровенно, я не столь всемогущ, как хочу казаться. В моей жизни было много ошибок, досадных случайностей, неудач, неверных умозаключений. Иногда на меня находило такое отчаяние, что я был близок к самоубийству. Человек бесспорно часть вселенной, но не самая совершенная его часть. Мы ошибка, не могу даже сказать что большая… — Он показал в сторону разорванного рукава галактики. — Сами видите, какие тут масштабы. А я просто человек. Мне бывает одиноко, грустно, но чаще всего страшно, что я не успею прожить жизнь так, как должен был. Вам бывает страшно, Маргарет?

— Конечно.

— А что вы чувствуете в настоящий момент? Ужас?

— Нет, смятение, — она покачала головой и добавила с досадой. — Раньше я была более уравновешенной.

— Эмоциональную неустойчивость легко объяснить длительным стрессом. Если бы вы были сейчас спокойны, я бы начал волноваться. Помните, как начинается поема «Сон»? Первая строка?

— «Только мертвым ведом настоящий покой», — с готовностью процитировала Маргарет.

— Точно. Но мы же не стремимся к подобному? Быть мертвым, наверно, очень скучно.

— Мне почему-то кажется, что даже после смерти, вы и скука — вещи несовместимые, — заметила она.

— Хотел бы я, чтобы вы оказались правы. Держите. — Ученый вынул из кармана серебристый цилиндр не больше мизинца размером и несмело протянул ей. — Это подарок.

Цилиндр был тяжелый, словно отлитый из свинца и очень холодный. Покрутив его в разные стороны, она так и не смогла найти, как он открывается.

— И что мне с ним делать? — Маргарет недоуменно посмотрела на ученого.

— Хранить. Вы держите в руках полную запись моего вибрационного кода. Тешу себя надеждой, что хоть в таком виде смогу прибывать рядом с вами.

— Но ведь здесь не вы, — она попробовала вернуть цилиндр, но Механик демонстративно сложил руки на груди. — Это ключ к вашему телу, а не к личности.

— Все равно — это лучше, чем ничего, — он сжал губы в тонкую полоску.

— Я ничего не понимаю в ваших исследованиях, — она сделала последнюю попытку.

— Маргарет, я только что дал вам максимально возможную власть надо мной, а вы отказываетесь? Не верю.

— Если есть ваша, существует ли моя копия? — цилиндр плавно опустился в карман ее пиджака.

— Да, резервная, на случай аварии. Но не беспокойтесь, — добавил он поспешно, — я не стану использовать запись в корыстных целях.

— Неужели? Разве вам не приходила в голову заманчивая мысль создать десяток моих копий и сделать из них послушных рабынь?

— Десять? Слишком много. Мне хватит и пары, — он хрипло рассмеялся и погрозил ей пальцем. — Не надо меня провоцировать. В любом случае, я предпочитаю оригинал.

— Что ж, поверю вам на слово.

Она придвинулась к нему так близко, что их плечи соприкоснулись. Механик осторожно накрыл ее пальцы ладонью. Он боялся, что женщина отдернет руку, но она не шелохнулась.

— Мне очень жаль, что я не могу снять перчатки, — признался он.

Маргарет не ответила.

Куб медленно плыл вне времени, вне пространства, храня в своем стеклянном чреве две человеческие жизни. Они молчали, не зная, что еще сказать друг другу.

— Если в запасе больше нет никаких сюрпризов, закончим наше путешествие, — предложила, наконец, Маргарет. — Нас ждет Инсум.

— Могу понять ваше нежелание висеть среди звезд в маленькой кабине, но неужели вы ни капельки не будете скучать по этому месту?

— Вселенная под таким углом поражает и восхищает одновременно, но определенно, это не то место, о котором я буду скучать. Оно слишком… нечеловеческое! — последнее слово Маргарет произнесла шепотом, словно ближайшая галактика могла ее услышать и задушить своими щупальцами.

Ученый сочувственно посмотрел на нее.

— Я понимаю, почему вы так говорите, — он стал на колени и легко коснулся стекла. — Однако чем дольше я вглядываюсь в эту бесконечную непостижимость, тем явственнее ощущаю, как на смену страху приходит тоска. Словно после аварии я вернулся не весь, и часть меня до сих пор блуждает где-то среди звезд. Потерянная одинокая часть моего «я». На земле это не так заметно, но стоит оказаться здесь, как ее зов становится сильнее. Вы чувствуете что-нибудь подобное?

— Нет, — Маргарет покачала головой. — Я здесь чужая и мне страшно.

— Это хорошо, так и должно быть. И все-таки я бы хотел сохранить воспоминания об этом месте.

— Такое забыть невозможно. Как невозможно забыть знакомство с вами, — Маргарет ободряюще сжала его руку, ученый поспешил ответить тем же.